Валентин Левицкий - На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917

• Название: На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917
• Автор: Валентин Левицкий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0417-2

«Глубоко веря в восстановление былой славы российской армии и ее традиций – я пишу свои воспоминания в надежде, что они могут оказаться полезными тому, кому представится возможность запечатлеть былую славу Кавказских полков на страницах истории. В память прошлого, в назидание грядущему – имя 155-го пехотного Кубинского полка должно занять себе достойное место в летописи Кавказской армии. В интересах абсолютной точности, считаю долгом подчеркнуть, что я в своих воспоминаниях буду касаться только тех событий, в которых я сам принимал участие, как рядовой офицер» – такими словами начинает свои воспоминания капитан 155-го пехотного Кубинского полка пехотного полка В. Л. Левицкий. Его мемуары – это не тактическая история одного из полков на полях сражения Первой мировой войны, это живой рассказ, в котором основное внимание уделено деталям, мелочам офицерского быта, боевым зарисовкам.

---

Полк вошел в Хоросан поздно в сумерки. Большое село, а может быть, даже и городок, произвело на нас самое выгодное впечатление. Большей частью хорошей постройки дома, улицы, местами даже мощёные, напоминали несколько наши уездные городки южного Кавказа. Сравнительно достаточная удаленность от позиции давала нам возможность хорошо устроиться на ночлег. Однако в своих мечтах нам пришлось до некоторой степени разочароваться. Еще за несколько часов до нашего подхода здесь остановились подошедшие с левого фланга Запорожский казачий полк с конной батареей. Как и следовало ожидать в таких случаях, казаки устроились на широкую ногу, оставив нам лишь задворки. Просьбой и ссорой удалось, наконец, мне отвоевать несколько домов и конюшен для своей команды. Через час я, благодаря заботливости денщика, торжественно раздевался в теплой натопленной комнате.

– Ну, Сотников, – обратился я к денщику, – сегодня наконец поспим по-человечески.

– Как ни есть, ваше благородие, а сегодня могли бы поспать, как в мирное время. Дадут ли только нам вздремнуть хоть до утра? – ответил мне Сотников.

– Ну, не каркай, Сотников, гаси свет, да и сам заваливайся, – сказал я.

Не успел мой Сотников примоститься на полу на ночлег, как раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросил я.

– Унтер-офицер Чураков по выздоровлении прибыл в полк, ваше благородие, – услышал я густой бас.

– Войди, Чураков. Сотников, зажги свечу! – крикнул я. В комнату вошел бравый унтер-офицер сверхсрочной службы, вернувшийся из Тифлиса. Его отсутствие в строю по причине ранения очень чувствовалось, и его появлению я обрадовался.

– Очень рад, Чураков, тебя видеть. Принимай ты свой взвод, там насчет унтер-офицеров слабовато.

– Слушаю, ваше благородие. Извольте, вам письмо и посылка от ваших родных.

– Спасибо, Чураков, а когда ты выехал из Тифлиса?

– Дней пять тому назад. В Александрополе пришлось прождать почему-то целые сутки.

– Так, так, Чураков, иди в команду спать. Утро вечера мудренее.

Чураков, вместо того чтобы выйти, занялся на месте.

– Дозвольте, ваше благородие доложить.

– В чем дело?

– Сегодня утром, когда я собирался выезжать из Меджингерта, слышал, что у Бардуса что-то неладно.

– Как так неладно? – спросил я удивленно.

– Поговаривали, что турки взяли село Бардус и двигаются к Бардусскому перевалу.

– Когда ты покинул Сарыкамыш?

– Позавчера вечером, там было все спокойно, и никакого разговора о турках не было.

– Вот что, Чураков, все эти слухи, возможно, просто тыловая болтовня. Иди, брат, спать.

Я не придал большого значения словам унтер-офицера, но они все-таки навели меня на размышления. Если пущенный слух имел под собой основание, то удивляться этому нечего было, так как впереди Бардуса у селения Качагана, насколько приходилось слышать, у нас не было сплошного фронта. Эта полоса только наблюдалась нашими мелкими отрядами, и противнику представлялась возможность пройти ее незаметно небольшой партией, включительно до Бардуса. Наконец, если это и произошло, то вопрос заключался лишь в ликвидации прорвавшихся.

Так утешив себя своими рассуждениями, я начал было засыпать, как опять стук в дверь заставил меня открыть глаза.

– Кто там опять?! – спросил я громко.

– Я от командира сотни Запорожского полка (фамилию есаула не помню). Есаул приказал доложить вам, что вы, если хотите, то займите их хату, так как мы сейчас выступаем, – услышал я голос через закрытую дверь.

– А в каком направлении? – задал я вопрос.

– Не могу знать, чи на Карс, чи на Сарыкамыш, – ответил мне тот же голос, удаляясь.

Я понял, что спешный выход запорожцев был в связи с теми сведениями, которые я только что слышал от Чуракова. Одевшись, я быстро вышел и направился к дому, который занимал есаул. Его там не оказалось, он был вызван к своему командиру полка. Младший офицер сотни сообщил мне, что причиной их спешного выступления есть какая-то неустойка в Ольтинском отряде. Кроме того, в районе Бардусского перевала обнаружена небольшая колонна противника, но какой силы и откуда она появилась – никто ничего не знает.

– Словом, – закончил офицер, – появилась на фронте какая-то дырка, и ее нужно заткнуть.

Через полчаса из Хоросана рысью выходили сотни Запорожского полка, а между ними, скрипя колесами по замерзшему снегу, шла казачья батарея.

Возвращаясь к себе, я зашел к полковым врачам. Кроме них в довольно большой комнате сидело еще несколько человек офицеров. Конечно, животрепещущей темой разговора был спешный вызов казаков в сторону Сарыкамыша. Не представляя себе сути обстановки у Сарыкамыша, мы ломали себе головы, каким образом хотя бы и небольшая колонна противника могла так быстро и незаметно пробраться к нему. Наконец, если этой колонне до подхода запорожцев удастся хотя бы на короткий срок занять Сарыкамыш, то это событие могло бы произвести самое невыгодное впечатление на фронте.

Посидев минут десять, я хотел отправиться к себе в команду, как вошедший солдат связи передал, что командующий полком приказал всем ротным командирам немедленно прибыть к нему.

Быстрым шагом мы направились к штабу полка. Командующий полком стоял у крыльца своей квартиры, держа в руках зажженный фонарь. Убедившись, что все в сборе, он сообщил нам следующее:

– Господа, по приказу, полученному мною, полк должен немедленно выступить из Хоросана и двигаться на Меджингерт, где по прибытии поступить в личное распоряжение командующего армией генерала Мышлаевского.[64] Выступление полку я назначаю точно в 12 часов ночи. По имеющимся у меня сведениям, Ольтинский отряд, очистив Ольты, отступает на Карс. Под Сарыкамышем очутился какой-то неприятельский полк, очевидно, заблудившийся. Его решено попросту уничтожить, и с этой целью в Сарыкамыш посланы переменным аллюром запорожцы с артиллерией. Больше ничего не могу сообщить. Прошу, господа, по своим ротам.

Было больше половины одиннадцатого, надо было торопиться. Подойдя к команде, я приказал дежурному поднять людей и готовиться к выступлению.

Последний раз я вошел в свою комнату, с таким трудом добытую у казаков. Мой Сотников уже по лицу моему видел, что дело не до сна.

– Ну и чертова ночка выпала нам, Сотников. Хорошо, брат, мы выспались. Через час выступаем. Сматывай манатки.

* * *

Завязавшиеся упорные бои на всем фронте частью оборонительного, частью наступательного характера, энергичные действия противника против нашего правого фланга, наконец, появление его в нашем тылу у Сарыкамыша – свидетельствовали о начале крупной операции, предпринятой турецким командованием против Кавказской армии.

Как же развивавшиеся события понимались, учитывались нашим командованием? Каковы были истинные намерения перешедшего в решительное наступление противника и какие же меры были приняты нашей ставкой,[65] в смысле контрманевра и захвата инициативы в свои руки?

На эти вопросы я постарался ответить в порядке той последовательности, в какой развивались сами события, о чем пришлось узнать впоследствии по окончании боев.

К началу декабря 1914 года главная группа войск Кавказской армии (так называемая Сарыкамышская), состоявшая из 2-го Туркестанского и 1-го Кавказского корпусов, была расположена на фронте в следующем порядке. Правый фланг: 2-й Туркестанский корпус от города Коджут до селения Саномер. Средний участок: от Саномера по линии Ардос – Царс до реки Аракса – 39-я дивизия. Левый фланг на правом берегу Аракса – две бригады пластунов. Правее туркестанцев у селения Ид была самостоятельная группа, так называемый Ольтинский отряд генерала Истомина.[66] Полоса местности между туркестанцами и Ольтинским отрядом занималась лишь мелкими частями для наблюдения.[67]

Резерв Сарыкамышской группы находился в селении Хоросан (6-й батальон). Штаб группы в Меджингерте командование группой было возложено на командира 1-го Кавказского корпуса генерала Берхмана.[68] Ближайшей базой был Сарыкамыш, отстоявший от фронта в 60 верстах.

Числа 7 декабря от начальника Ольтинскаго отряда было получено донесение, что его части (1-я бригада 20-й пехотной дивизии) под натиском превосходных сил противника принуждены были оставить позиции у Ида. На следующий день донесения того же начальника были еще тревожнее. В них указывалось, что противник ведет наступление крупными частями своего 10-го корпуса. Значительно уступая противнику в численности, Ольтинский отряд потерпел большую неудачу и, оставив Ольты, отступил по дороге Мерденек – Карс.

Все эти события на нашем правом фланге не явились большой неожиданностью ни для командования, ни для войск. Командование отлично было осведомлено агентурой о подготовке противника к крупной операции. Войска, особенно туркестанцы, не раз доносили о перегруппировке противника. Кроме того, с некоторых наблюдательных пунктов 39-й дивизии замечено было о передвижении в тылу противника больших колонн в северном направлении. Однако быстрое продвижение 10-го турецкого корпуса в направлении на Карс с целью обхода правого фланга Сарыкамышской группы войск, а также угроза удара по нашим тылам требовали с нашей стороны быстрых и решительных мер. Командующий Сарыкамышской группой генерал Берхман на маневр противника решил ответить контрманевром. Он приказал 2-му Туркестанскому и 1-му Кавказскому корпусам в ночь на 9 декабря перейти в наступление с тем, чтобы в свою очередь также создать противнику угрозу его тылу.