Александр Арбеков - О, Путник!

• Название: О, Путник!
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Этот эпический фантастический роман, состоящий из трёх книг, предваряет собой целую серию романов под общим названием «Квинтет. Миры». В неё так же включены романы «Баллада о диване», «Девушка, которая, якобы, не умела любить», «Две ипостаси одной странной жизни» и «Призрак и Леший». Все эти произведения объединены общей идеей, которая заключается в том, что всё вокруг нас, как говорил один умный человек, кажется нам таким, каким оно не является на самом деле. Душа человеческая так же велика и загадочна, как и Космос, а может быть и больше, чем он. Всё в этом мире, вроде бы простом и прозаичном на первый взгляд, скрыто под мистической и загадочной вуалью. Приподними всего лишь её краешек и перед тобою откроются бесконечные и неведомые ранее пространства, полнящиеся тайнами, загадками и гипнотически притягивающие к себе так, что уже невозможно будет не сорвать решительно и бесповоротно вуаль, дабы познать всё скрытое под ней до конца. И так. Настоящий роман, предлагаемый вашему уважаемому вниманию, обо всём. О Земле и о Вселенной. О жестоких и кровавых битвах на тверди и в небе. О стремлении к познанию, о мужестве, о пороках, о трусости, о чести, о долге и совести. Он полон приключений, тайн, необычных поворотов сюжета и, конечно же, он в первую очередь о великой и всепобеждающей любви на фоне грандиозных и невероятных событий. Конец романа очень неожидан. Да, и ещё два момента… Во-первых, автор романа на его страницах неоднократно беседует с Богом в дружеской обстановке. Это несколько необычно, но почему бы и нет? Во-вторых, автор претендует на некоторую философичность своего творения. Прав он или не прав, судить вам.

---

— Рано, рано… Нам-то спешить некуда, потянем время, — мрачно пробормотал я. — С другой стороны, не век же торчать на этом ветру. Я считаю, что скоро всё начнётся. «А, вообще», — подумал я про себя. — «Какого чёрта воевать в таких отвратительных погодных условиях!? Ненавижу зиму, ненавижу ветер и снег! Но ничего не поделаешь, приходится…».

— Сир, какая, однако, мерзкая погода! — с ненавистью в голосе произнёс ШЕВАЛЬЕ.

— Да, вы правы. Одно утешает в этой ситуации. На смену морозу придёт оттепель, на смену зиме — весна. Погода изменчива и подчас непредсказуема, как юная ветреная девушка, полная надежд и сладких ожиданий. Но позитив в её настроении всегда преобладает над негативом. Война же подобна мрачной сумасшедшей старухе, которой уже давно всё равно, но она по привычке топчет и топчет эту землю, собирает зачем-то совершенно ненужный хлам по помойкам, ворчит, кряхтит, и стелется за ней шлейф злобы, ненависти и отчаяния. И ничего не меняется в её судьбе до самой смерти. Зачем ей такая жизнь, к чему?

— Как образно, Сир!

— Да, однако, какое поганое у меня настроение сегодня! Ладно, вернёмся к теме дня, — я, щурясь, бросил взгляд вперёд.

На простирающемся передо мною сером заснеженном поле, подпираемом густым и мрачным лесом, монолитно и сурово застыли войска РЕГЕНТА. Тяжёлая пехота, никакой кавалерии. Её, при наличии у меня ЗВЕРЯ, не имело особого смысла использовать. Но и без неё армия РЕГЕНТА представляла собою довольно серьёзную силу: тысяч семь, а то и больше, закованных в броню пехотинцев, да пять-шесть сотен арбалетчиков и лучников. Остатки сладки…

У противника было некоторое численное преимущество. На этом поле я собрал под свои знамёна войско из семи тысяч человек: пять тысяч пехотинцев, тысяча славных лучников, пятьсот тяжёлых конников и пятьсот доблестных Гвардейцев, которые также были на лошадях. Тяжёлую конницу заблаговременно я отвёл назад к недалёкому, угрюмо чернеющему за моей спиной, лесу. Гвардия, как всегда, выстроилась в пять шеренг за моей спиной. Своих коней Гвардейцы, на всякий случай, от греха подальше, также отвели в лес. ЗВЕРЬ, однако…

Моя пехота, выстроенная в стройный боевой порядок, располагалась примерно в ста шагах от противника. За нею находились лучники.

— Где же ГРАФ? — задал я риторический вопрос в пространство.

— Должен вот-вот подойти, Сир, — ответил ШЕВАЛЬЕ. — Взятие Столицы Первого Острова несколько затянулось и стоило нам немалых жертв. По моим сведениям, ГРАФ находится на марше.

— Что-то слишком долго он марширует, — с досадой произнёс я. — Эх, если бы он подошёл именно сейчас, то мы могли бы избежать сражения. Так не хочется убивать своих будущих подданных!

— Сир, извините, что вмешиваюсь, но давайте всё-таки подождём, — раздался за моей спиной возбуждённый голос ПОЭТА.

— О, вития вы наш, вы как всегда в первых рядах? — удивился я.

— Сир, мои обязательства перед вечностью ещё никто не отменял! — с пафосом произнёс ПОЭТ.

Мы с ШЕВАЛЬЕ весело, но несколько нервно рассмеялись.

— Неплохо сказано, — произнёс я.

— Что нового вы написали? — насмешливо спросил ШЕВАЛЬЕ. — Что-нибудь достойное вечности на сей момент у вас имеется?

— Хотите, смейтесь, хотите, нет, но сегодня утром я закончил небольшую поэму. Мне кажется, она довольно неплоха, — с задором ответил ПОЭТ.

— И как же называется поэма, о чём она? — заинтересованно промолвил я.

— «Битва с Небесным Медведем»! Вот как она называется, Сир, — весело сказал ПОЭТ и с усмешкой посмотрел на ШЕВАЛЬЕ.

— Бог ты мой, ну вы и даёте! — удивился я. — Как можно на основе скоротечной схватки создать целую поэму?

— Ваше Величество, извините, но каждому своё… Вы воюете и правите Империей, а я занимаюсь творчеством! Это несколько разные вещи, — с некоторым вызовом произнёс ПОЭТ.

— К войне и правлению следует также подходить творчески, собственно как и ко всему остальному в нашей жизни, — усмехнулся я. — Да ладно, совсем не то сейчас время и не то место, чтобы вести философские диспуты.

— Сир, время пока нам это позволяет, — возбуждённо произнёс ПОЭТ. — Когда, как не перед лицом смерти, размышлять о тайнах бытия!?

— О, как, ишь, ты, однако! — засмеялся я. — Ну, вы даёте! Согласитесь, что после того, как я сделал вас Придворным Поэтом и Летописцем, вы значительно повысили свой интеллектуальный уровень.

— Сир, этот самый уровень у меня был и ранее, и остаётся он всегда неизменным, — бодро сказал ПОЭТ. — Просто присутствие рядом с Вами значительно отточило его. Это как карандаш: вот он лежит перед нами на столе, — не заточенный, нейтральный, никакой. В нём таятся определённые возможности, но они до поры до времени не реализуются. Подошёл к столу человек, взял карандаш, заточил его и написал гениальную поэму, ну, или хотя бы обычное письмо к другу, или составил смету на строительство дома или крепости. Вот и проявилась заложенная в карандаше суть.

— Ну, вы и завернули, — засмеялся я. — Так значит, я являюсь тем самым точильщиком? Ай, да плут, ай, да льстец! Смотрите, не превратитесь из талантливого поэта в ловкого царедворца! Их вокруг меня с каждым днём всё больше и больше, а вот способных творческих людей что-то не прибавляется. А вообще, если всё сегодня обойдётся, то, пожалуй, дарую я вам дворянство! Пора, пора. Как-то неудобно, — вокруг одни бароны, маркизы, да графы, а Придворный Поэт и Летописец — простолюдин! Нехорошо это! Очень нехорошо!

Лицо ПОЭТА после этих слов порозовело, глаза засверкали.

— Сир, благодарю Вас за оказываемую мне честь, буду служить Вам верой и правдой!

— «Служить бы рад, прислуживаться тошно», — усмехнулся я.

— Сир, неужели снова Сократ? — не выдержал ШЕВАЛЬЕ.

— Я уже как-то кое-кого предупреждал о том, чтобы при мне это имя больше не упоминалось! — раздражённо произнёс я. — О, сколько ещё мудрецов, кроме него, существовало и существует на этом свете! Кстати, у Сократа был один ученик. Звали его Платоном, ну, или Аристоклом. Так вот, возвращаясь к вопросу о творчестве… Он как-то сказал: «Творчество — это всё, что вызывает переход из небытия в бытие». Как вам эта несомненно гениальная фраза?! Очень интересная мысль. Но пока закончим нашу беседу. Кажется, начинается то, что рано или поздно должно было произойти и случиться. Увы, увы…

В стане врага наметилось какое-то движение. Раздался трубный глас боевого рога, пехота зашевелилась, её ряды заколыхались, а затем двинулись вперёд, сомкнув щиты и выставив перед собою длинные копья. Земля слегка задрожала под ногами тысяч воинов.

— Сударь, — невозмутимо обратился я к встревоженному ПОЭТУ. — Не изволите ли прочитать нам хотя бы пару строк из вашей последней Поэмы? Для поднятия боевого духа, так сказать…

— С удовольствием, Сир! Вот, послушайте:

Сей страшный Монстр, как ненасытный бес,
Весь мир готов был растерзать в мгновенье,
Но Император, фаворит НЕБЕС,
Скользнул к Медведю беспощадной тенью.

А рядом с ним скользил могучий АНТР,
ЗКСКАЛИБУР легко покинул ножны.
И в этот миг…

— Сир! — ШЕВАЛЬЕ решительно прервал ПОЭТА, и я, к сожалению, не смог узнать, что произошло в тот сокровенный миг. — Надо действовать!

— Ну, так действуйте, — спокойно сказал я. — У меня лично после прочтения поэмы боевой дух поднят. Как у вас?

— Я горю жаждой битвы, Сир!

— Так вперёд, вперёд!

ШЕВАЛЬЕ с Баронами бросились к нашему войску, на ходу отдавая приказы. Я невозмутимо стоял на холме и спокойно наблюдал за происходящим. Гвардия за моей спиной мрачно и безмолвно следовала моему примеру.

— Сударь, неплохо! Весьма неплохо, — я покровительственно потрепал ПОЭТА по плечу. — Мне особенно понравилось: «Но Император, — фаворит НЕБЕС!». Превосходно! Ладно, прочитаете эту Поэму нам с ГРАФИНЕЙ попозже, а сейчас займёмся сражением. Всему своё время, знаете ли…

Лучники и арбалетчики врага выпустили рой стрел. Они достигли наших рядов, но, из-за разделяющего противников значительного расстояния и поднятых щитов, почти не причинили нам никакого урона. «Теперь пора и нам, что там ШЕВАЛЬЕ медлит?!» — нервно подумал я.

Словно услышав мои мысли, наши славные лучники, выстроившиеся за пехотой в несколько длинных рядов, спустили тетивы. Смертоносная туча, состоящая из тысячи стрел, обрушилась на неприятеля. Эффект был впечатляющим. Шеренги врага потеряли стройность и заметно поредели, но не до такой степени, как мне бы хотелось. Всё-таки, тяжёлая пехота, есть тяжёлая пехота!

Наши лучники, пристреливаясь, сделали ещё один залп, а потом стали стрелять почти беспрерывно. Послав стрелы во врага, первый ряд быстро приседал на одно колено, перезаряжая луки, второй, отстрелявшись, также опускался на землю, за ним следовали третий, четвёртый и пятый ряды. Всё повторялось снова, снова и снова, словно алые волны перекатывались по заснеженному полю. Ах, молодцы, как я правильно сделал, что столько времени и внимания уделял лучникам! Как, однако, работают ребята!