Александр Арбеков - О, Путник!

• Название: О, Путник!
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Этот эпический фантастический роман, состоящий из трёх книг, предваряет собой целую серию романов под общим названием «Квинтет. Миры». В неё так же включены романы «Баллада о диване», «Девушка, которая, якобы, не умела любить», «Две ипостаси одной странной жизни» и «Призрак и Леший». Все эти произведения объединены общей идеей, которая заключается в том, что всё вокруг нас, как говорил один умный человек, кажется нам таким, каким оно не является на самом деле. Душа человеческая так же велика и загадочна, как и Космос, а может быть и больше, чем он. Всё в этом мире, вроде бы простом и прозаичном на первый взгляд, скрыто под мистической и загадочной вуалью. Приподними всего лишь её краешек и перед тобою откроются бесконечные и неведомые ранее пространства, полнящиеся тайнами, загадками и гипнотически притягивающие к себе так, что уже невозможно будет не сорвать решительно и бесповоротно вуаль, дабы познать всё скрытое под ней до конца. И так. Настоящий роман, предлагаемый вашему уважаемому вниманию, обо всём. О Земле и о Вселенной. О жестоких и кровавых битвах на тверди и в небе. О стремлении к познанию, о мужестве, о пороках, о трусости, о чести, о долге и совести. Он полон приключений, тайн, необычных поворотов сюжета и, конечно же, он в первую очередь о великой и всепобеждающей любви на фоне грандиозных и невероятных событий. Конец романа очень неожидан. Да, и ещё два момента… Во-первых, автор романа на его страницах неоднократно беседует с Богом в дружеской обстановке. Это несколько необычно, но почему бы и нет? Во-вторых, автор претендует на некоторую философичность своего творения. Прав он или не прав, судить вам.

---

— Ну что же, придётся лишить вас нынешнего статуса, — пробормотал я с нотками искреннего сожаления в голосе. — Жаль, очень жаль… Тяжело терять соратников и преданных друзей. Это даже намного тяжелее, чем терять баб. Хотя, конечно, вопрос довольно спорный. Если баба горячо любима… — я глубоко задумался.

ПОЭТ смертельно побледнел. Я встряхнул головой, снова полюбовался сумрачными морем и небом.

— Ладно, как говорят в стране под названием Россия, — на нет и суда нет! Я вот думаю, каким способом вас казнить, — я криво ухмыльнулся, сильно и решительно постучал пальцами по столу. — Выбор за вами. Что предпочтёте? Мой славный меч, гильотина, расстрел или рея? Решайте…

— Э, э, э… Сир!

— Я останавливаю свой выбор на гильотине. Я всегда придерживался той точки зрения, что отрезание головы более эстетично, чем повешение.

— Сир, а лужа крови, а тело без самой важной его части?! Это же так ужасно! Это крайне не эстетично! — произнёс ПОЭТ дрожащим голосом. — И вообще, в настоящее время я воспринимаю посвящение в Рыцари Империи на полном серьёзе. Поверьте мне! Говорю, как на духу!

— О, как! Ишь, ты! Однако… Сударь, так у вас сейчас не имеется никаких сомнений в моём статусе? — лениво усмехнулся я.

— Никак нет, Ваше Величество! Никаких сомнений! — произнёс ПОЭТ, резво вскакивая со стула. — Империя превыше всего! Империя или смерть! Слава великому и непобедимому Императору, Могучему Покорителю Бесконечных Пространств!!!

— Ёрничаете? — ухмыльнулся я. — Ну, ну… Садитесь. Расслабьтесь. Ну, ну… Один ваш соратник недавно попытался высказать своё неуважение ко мне. Знаете, где он сейчас находится?

— Где, Сир? О ком это Вы?

— Как о ком? Вы ещё не в курсе? — усмехнулся я. — О вашем шефе, о доблестном ПРЕДСЕДАТЕЛЕ! О Первом, якобы, среди Равных!

— Боже мой, как же Вы до него добрались, Сир!? — снова вскочил крайне встревоженный ПОЭТ. — Это невозможно! Ах, ну да … До поры до времени было невозможно.

— Это он до меня добрался, а я с ним просто разобрался, — хохотнул я.

— Где он, Сир?

— Подтирает задницу Чёрной Дыры Квазаром, а может быть и наоборот в миллионе парсек от Земли и Глории! Все вы, в случае чего, там будете!!! — грохнул я кулаком по столу, вызвав на нём очень сильный беспорядок.

— Боже мой, Боже мой! — обхватил голову ПОЭТ. — Этого мы и боялись, — Вашей неадекватности!

— Так вы подтверждаете мою гениальную догадку о том, что вы являетесь Глорианином и членом Совета Тридцати?

— Да, Сир! Да, я Глорианин, член СОВЕТА БЕССМЕРТНЫХ планеты ГЛОРИЯ! Я Третий Советник.

Я налил в рюмки Можжевеловку, задумчиво посмотрел на неё.

— Сейчас бы Звизгуна. Устал пить эту гадость. Может быть, сгоняете быстро в славный трактир «Тихая прохлада», а?

— Да, Сир, Вы совершенно правы. Гадость, она и в Африке гадость… Вроде бы и прогоняют её через самогонный аппарат дважды, вроде бы можжевельник должен смягчать вкус, ан, нет, всё равно получается гадость. Загадка какая-то…

— Слушайте, а может быть именно можжевельник здесь лишний, а!? — я аж подскочил от гениального озарения. — Может быть, именно он придаёт напитку этот резковатый неприятный привкус, а?

— Возможно, возможно! — подскочил вслед за мной ПОЭТ. — Действительно, Сир! Следует прогнать искомое сырьё трижды, можжевельник туда не добавлять. Полученную жидкость предлагаю настоять на сборе каких-нибудь трав, смягчающих вкус напитка, а потом разбавить до сорока — сорока пяти градусов чистой ледниковой водой. И всё! Не надо больше никаких извращений!

— Боже мой, как же мы до этого не додумались раньше!? Идиоты! — я в отчаянии схватился за голову. — Давимся этой гадостью вот уже сколько времени! Ну, какие же мы идиоты, однако!

— Сир, Вы явно не идиот, а вот я конченный идиот.

— На основании чего вы делаете такой крайне печальный вывод, сударь? — поинтересовался я.

— Понятно, на основе чего, Ваше Величество, — скорбно произнёс ПОЭТ. — Как это Вы меня лихо разоблачили! Прошу Вас, поведайте мне, на чём я прокололся?

— Всё очень просто. Кукуруза…

— Извините, Сир, при чём тут кукуруза?

— Кукурузу в Европу привезли испанцы после открытия Нового Света, то бишь, Америки. До определённого времени о кукурузе в Старом Свете ничего не знали. Острова, на которых мы с вами находимся, явно выдернуты из раннего европейского средневековья. Какая там могла быть кукуруза!? Вы хоть раз видели здесь кукурузу?

— Нет, не видел. Резонно, резонно, Сир, — вздохнул ПОЭТ. — Подождите, подождите! Но Вы же разоблачили меня намного раньше разговора о кукурузе!? Ведь так!?

— Кукуруза лишь подтвердила мои подозрения в отношении вас. На чём они основывались? Да ни на чём конкретно до поры до времени! На предчувствиях, на подсознании, на интуиции. И вообще, с самого начала вы вели себя несколько странно, умник вы наш. Все списывали эти странности на вашу тонкую и не совсем нормальную поэтическую натуру, но меня-то не проведёшь! — весело произнёс я. — А помните, в библиотеке БАРОНА вы сказали, что цифра семь — это число Бога, а число двадцать один, то есть три семёрки, — число сильного Бога? Эти рассуждения совершенно чужды данному миру. Да, и ещё, и самое главное! Это ваше внезапное исчезновение! Все всё тщательно обшарили, перевернули всё вверх дном, но вас не нашли! А как можно незаметно и тихо исчезнуть с корабля посреди бескрайнего океана, минуя перед этим бдительную охрану? Только если человек решил покончить жизнь самоубийством и бросился с этой целью в воду из окна каюты. Но вы у нас не такой. Значит, что остаётся? Как вы могли бесследно исчезнуть с галеры, не вызывая лишнего шума?

— Только посредством Пси-Телепортации, Сир, — поморщился ПОЭТ.

— Вот, вот! А, вообще, кукуруза во всей этой таинственной истории совершенно ни при чём, — ухмыльнулся я.

— Что, что, Сир?

— Картофель в Европу также завезли из Америки в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Ну и что? Он здесь повсеместно распространён, мы его с вами неоднократно кушали, вот он на столе перед нами. Странная, однако, мешанина всего на этих удивительных Островах! А главное, я никак не пойму, почему здесь нет христианства!?

— Но как Вы догадались, Сир, что я именно Глорианин, а не Землянин? Не соратник МАГИСТРА, например? Я же мог воспользоваться Квази-Телепортацией.

— Вы по моему приказу находились под постоянным наблюдением Гвардейцев и пары агентов Тайной Службы, — ухмыльнулся я. — Что такое Квази-Телепортация? Ослепительный свет, перепады давления, завихрения, выкрики каких-то команд или паролей. Другое дело — Пси-Телепортация! Так, тихое действо, лёгкое смещение и дрожание воздуха. И всё…

— Понятно, Сир…

— Где Летопись и, главное, Цитатник? Я очень обеспокоен. Не побоюсь это сказать, но Цитатник я ставлю на одну доску с «Лунь юй», то есть с «Беседами и суждениями» Конфуция и с «Дао дэ цзин», то есть с «Книгой о Пути и благой силе» Лао-цзы! Да, да, не морщитесь!

— О, Сир, о Летописи не беспокойтесь! Она в надёжном месте. Собственно, и телепортировался-то я в основном для того, чтобы уберечь её от возможной утраты в ходе предстоящего сражения. Кто знает, как всё сложилось бы. Ну, и, чего здесь скрывать, я очень опасался за свою жизнь. Можно было и не уцелеть в такой ужасной мясорубке. Вон, что осталось от флота. Жить, знаете ли, очень хочется!

— Но вы же Бессмертный, если входите в Совет Тридцати?

— Эх, Сир! Абсолютно бессмертны только Вы со своей РЕЛИКВИЕЙ, — грустно ответил ПОЭТ. — Я бессмертен относительно. В случае чего, конечно, быстро восстановлюсь, но голову мою то же ядро оторвёт в два счёта. Чпок, чмок, и конец! Или какой-нибудь лихой пират чиркнет по ней секирой. Чмяк, и нет Бессмертного. Вот так!

Мы снова задумчиво помолчали.

— Ну что же, я вас понимаю. У самого раньше аналогичные мысли крутились в голове. Давайте выпьем. Кстати, как вас на самом деле зовут?

— Никак, Сир. У нас нет имён в обычном земном понимании. Можете называть меня Третьим Советником, а лучше всего пускай для Вас и для всех других людей я буду по-прежнему ПОЭТОМ. Это имя мне нравится.

— Третий Советник… Почему именно Третий? Мне больше нравится цифра Семь. Мистическая, божественная цифра.

— Да, Сир. Семь дней Творения, семь Ангелов Апокалипсиса, семь Чудес Света и так далее и тому подобное. А почему Вы упомянули эту цифру?

— Да, так…

— Сир, насчёт указанной Вами цифры…

— Что!?

— Ваше Величество, есть у нас Седьмой Советник, — грустно произнёс ПОЭТ. — Ах, какая женщина!

— Мне б, такую! — рассмеялся я.

— Да…

— Ибо…

Мы выпили, закусили, помолчали. Багровый диск солнца почти полностью утонул в море, прямо на наших глазах исчез и оставшийся его раскалённый кончик, мир стал тёмно-серым и неуютным. Повеял прохладный ветерок.