Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

• Название: Польша и Россия в первой трети XIX века
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91674-087-5

В монографии впервые в российской и польской историографии комплексно исследуется история конституционного Королевства Польского 1815-1830 гг. в составе Российской империи. Рассмотрены основные тенденции экономического, общественного и политического развития польского государства, фундаментальные процессы трансформации польского общества первой трети XIX в. и его социальных и политических институтов во взаимодействии с соответствующими институтами Российской империи. Особое внимание уделено конституционному устройству Королевства, общественному движению и конспирации. Широко представлено развитие польской национальной культуры в эпоху, предшествовавшую восстанию 1830-1831 гг. Рассмотрены также проблемы взаимного восприятия и формирования национальных стереотипов поляков и россиян во взаимоотношениях общества России и Польши.

---

В новейшей историографии для обозначения шляхты все чаще стало использоваться понятие «общественных элит». Однако его применение в социальном анализе только затрудняет исследование из-за неопределенности самого понятия, а следовательно, и обозначенных им явлений общественной жизни. Так, например, М. Сенковская-Глюк, на рубеже 1970-1980-х гг. специально изучавшая этот вопрос, выделила 5 групп определений элит в зависимости от избранных критериев: а) био-психологических; б) харизматических; в) в зависимости от участия во власти; г) от общественной функции; д) от общественного престижа16. В дальнейшем этот перечень отмеченных критериев только увеличивался. Поэтому понятие «элиты» соответствует скорее некоему не вполне определенному образу явления, чем его качественному содержанию. Нетрудно все же заметить, что многочисленные представления об элитах, в частности, применительно к шляхте, в основании распределяются по двум отмеченным Е. Едлицким направлениям. Поэтому мы рассматриваем шляхту XVI-XVIII вв. как экономически господствующее сословие, что обусловлено ее исключительным правом на владение землей и крестьянами, а также как сословие, господствующее социально-политически, что было закреплено целым рядом сословных привилегий и прерогатив, в правовом отношении выделивших шляхту по сравнению с другими неполноправными сословиями.

Не противоречит ли это мнению об «униженности» польской шляхты в XIX в.? 17 Распространенное в шляхетской среде ощущение «униженности» было продиктовано, во-первых, установленным на польских землях после раздела Речи Посполитой иностранным политическим господством и, во-вторых, угрожавшим социально-политическому статусу польской шляхты разложением феодальных отношений в городе и в деревне под воздействием товарно-денежных отношений, процессов урбанизации и формирования элементов капиталистического уклада. Однако в первой половине XIX в. эти процессы еще не затрагивали господства шляхты существенно. Тем более что страны, разделившие между собой территорию Польско-Литовской шляхетской республики, страны, в которых социально-экономическое и политическое устройство носило аналогичный характер (до революции 1848-1849 гг.), проводили на польских землях политику консервации полуфеодальных отношений.

Вопрос о численности польской шляхты и внутренней структуре шляхетского сословия на рубеже XVIII-XIX вв., как собственно и на протяжении всей предшествовавшей истории Польско-Литовского государства, остается дискуссионным. Имеющиеся источники не содержат достаточных и вполне достоверных сведений о численности польского дворянства, что характерно и для других европейских стран. Стремясь избавить себя от любых государственных повинностей и, прежде всего, охраняя свои податные иммунитеты, «благородные» сословия повсеместно всячески противились внесению своих членов в какие-либо реестры. Как отмечал один из наиболее авторитетных специалистов по польской и всеобщей истории XVIII в. Э. Ростворовский 18, во Франции накануне 1789 г., по разным оценкам, доля дворянства в населении страны составляла от 0,28 до 2,15%, а наиболее вероятно, не превышала 1,3% (350 тыс. чел.). Попытки Иосифа II провести учет дворянства в Венгрии и в Семиградье дают основание полагать, что в этих краях, наиболее близких по своему социальному и сословному строю к Речи Посполитой, доля дворянства в населении составляла соответственно 4,8 и 4,4%. В польской же историографии распространено мнение, что в XVIII в. шляхта насчитывала 8-10% населения Польско-Литовского государства. Сопоставляя данные польских исследователей, Э. Ростворовский пришел к заключению, что наиболее источниковедчески обоснованными и правдоподобными являются данные Т. Корзона 19, приведенные в таблице № 12. Выводы Корзона по этому вопросу имеют принципиальное значение еще и потому, что в своем анализе историк в решающей мере опирался на данные учета шляхты на бывших землях Речи Посполитой в составе российских, прусских и австрийских владений в первой половине XIX в.20

Таблица № 12.

Основные категории и численность польской шляхты в Речи Посполитой в конце XVIII в.

К первой категории, согласно классификации Корзона, принадлежали магнаты и шляхтичи, которые занимали достаточно широкий круг общественных должностей, дававших права наследственного титула для сыновей (например, сын каштеляна – каштелянич). Эта категория, отмечал Ростворовский, объединяла шляхетскую аристократию Речи Посполитой и соответствовала по статусу и образу жизни дворянству Западной Европы. В 1827 г. в Королевстве Польском она насчитывала, по оценке историка, 4,2 тыс. собственников имений и 4,1 тыс. владельцев частных и государственных имуществ (dóbr narodowych). Ко второй категории относились мелкие землевладельцы (szlachta zagrodowa i okoliczna). В ее составе было небольшое число шляхтичей, владевших 1-2 крестьянскими дворами, и огромное большинство шляхты, не имевшей во владении крепостных. Наиболее многочисленной такая шляхта была в Мазовии, на севере Л.блинщины и в Подлясье.

К третьей категории принадлежали шляхтичи – условные держатели имений в магнатских владениях. Такая форма шляхетского землевладения получила преимущественное распространение в литовских, украинских и волынских латифундиях. Четвертую категорию образовывали шляхтичи, состоявшие на службе по договору как в государственных учреждениях, так и у частных лиц. Как отмечал Э. Ростворовский, среди польской шляхты достаточно трудно выявить и количественно определить элементы деклассированной (luźnej, brukowej) шляхты, а также шляхты, занятой в торговле или в иных сферах деятельности, не связанных с землевладением и сельским хозяйством. Наконец, за пределами категорий были оставлены шляхтичи, занимавшие государственные, военные или церковные должности. Формально доступ к таким должностям был открыт для всех представителей польского рыцарства, но карьера их обладателей зависела уже как от личных достоинств, так и от индивидуально сложившейся конъюнктуры. Принципиальной гранью в статусе отмеченных четырех категорий шляхты, согласно Ростворовскому, было право участвовать в сеймиках, которого были лишены шляхтичи, состоявшие на службе, и шляхтичи-чиншовники (категории III и IV)21.

Все отмеченные категории шляхты юридически принадлежали к «благородному» сословию, обладая формально всеми правами и привилегиями польского рыцарства. Однако среди шляхты были и промежуточные слои, положение которых не вполне соответствовало статусу господствующего сословия. К таким промежуточным слоям принадлежала, во-первых, безземельная шляхта, не обладавшая собственными имениями. В связи с этим во второй половине XVIII в. не раз звучали требования лишить безземельных дворян шляхетских прав, что и было осуществлено Конституцией 3 мая 1791 г. Безземельные шляхтичи, правда, имели возможность в известной степени восстановить свой статус землевладельца, поступив на службу к магнатам или благодаря иным клиентским отношениям с последними, получив от них некое условное держание или должность администратора в магнатских владениях. Тем не менее даже в этом случае такие шляхтичи, невзирая на формальное «шляхетское братство», не всегда воспринимались в обществе равноправными членами сословия. Во-вторых, аналогичное положение занимали и мелкие шляхтичи, обладавшие небольшой земельной собственностью, но не имевшие крепостных крестьян и поэтому сами трудившиеся на земле. Будучи формально причислены к дворянству, они по своей социальной роли, по месту в народном хозяйстве и по образу жизни были ближе к крестьянству, чем к шляхте. Первый слой составлял подавляющее большинство в категориях III-IV, второй – весьма значительную часть II категории. Таким образом, с учетом этого на рубеже XVIII-XIX вв. на польских землях в населении страны доля шляхты как господствующего класса-сословия не превышала 4%, что примерно соответствовало аналогичному показателю и в других странах – соседях Польши, в том числе и в России.

Во времена Княжества Варшавского польская шляхта как сословие, несмотря на существенные перемены своего статуса, связанные с отменой крепостного права, сохранила господствующее положение в польском обществе. Хотя формально с введением в Княжестве Кодекса Наполеона польские крестьяне получили личную свободу, однако вся земля в стране осталась в собственности рыцарского сословия, что означало, по сути, сохранение феодальной системы отношений, основанной на помещичьей собственности на землю и сословном неполноправии крестьянства. Шляхетская монополия на владение землей дополнялась в Княжестве и другими привилегиями «благородного» сословия, которыми рыцарство обладало во время Речи Посполитой, вплоть до права образования конфедераций. Формально право создания конфедерации символизировало высшую степень политической свободы шляхты, обладавшей даже законным основанием восстать против верховной власти в случае ущемления последней шляхетских привилегий.