Джон Кампфнер - Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи

• Название: Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи
• Автор: Джон Кампфнер
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-096011-8

Как добывали и тратили деньги богатые и власть имущие разных времен и народов — от древних египтян и античных греков до современных российских и китайских олигархов? Что у них общего: предпринимательские инстинкты, амбиции, тщеславие, алчность, филантропия? Автор сводит воедино двухтысячелетний опыт человечества и задается вопросом: появилось ли что-либо новое в жизни сверхбогатой прослойки за последние двадцать лет?

---

Совет Джованни Медичи, данный на смертном одре, был раз и навсегда забыт. Козимо молчаливо поощрял создание культа личности. Некоторые его церковные проекты заключались лишь в попытках самопрославления. Заказывались поэмы, возносящие ему хвалу. Автор одной из них Ансельмо Кальдерони, официальный герольд синьории, писал:

О свет земного народа,
Зерцало яркое купца,
Друг истинный всех добрых дел,
Честь флорентийцев славных,
Помощник любезный всех в нужде,
Спаситель вдов и сирот,
Щит прочный границ тосканских![214]

В старости над жизнью Медичи довлели два соперничающих побуждения. Жажда контролировать из-за кулис все аспекты флорентийской жизни становилась все сильнее. В то же время им овладел страх смерти и небесного возмездия. Эпидемии, землетрясения и войны продолжали сотрясать Флоренцию, и бедные страдали более всего. Его было нелегко критиковать публично — во Флоренции того времени это явно не обещало успеха, — но раздражение, особенно по поводу внешней политики, копилось и росло. Козимо постановил, что Флоренция должна заключить союз с Миланом, а не со своим старым союзником Венецией. Почему? Сфорца, теперь герцог миланский, которого прозывали «чиновным бастардом-выскочкой» (он был одним из семи незаконнорожденных сыновей в семье), стал одним из крупнейших клиентов Банка Медичи. Банк вывел деньги из Венеции перед тем, как было принято это политическое решение, — классический случай инсайдерских операций. Венеция попыталась раздуть недовольство против Флоренции и объединила силы с Неаполем, чтобы напасть на нее. У населения не было другого выбора, кроме как сплотить силы. Ситуацию разрешило вмешательство общего врага, османского султана Мехмета II. Захват турками Константинополя вынудил христианские города-государства отложить в сторону свои разногласия. В 1454 году был подписан Лодийский мир и провозглашена «святейшая лига», объединявшая Рим, Милан, Венецию, Флоренцию и Неаполь в борьбе с турками.

В последние годы жизни, помимо грандиозных архитектурных проектов и иконографии, Медичи тратил изрядную долю времени и денег на патронаж исследователей-гуманистов. Макиавелли писал:

Козимо любил людей, искушенных в изящной словесности, и оказывал им покровительство. Он пригласил во Флоренцию Аргиропуло, грека, одного из ученейших людей того времени, чтобы флорентийская молодежь изучала с его помощью греческий язык и другие науки. В доме его жил на хлебах Марсилио Фичино, второй отец платоновской философии, к коему Козимо был горячо привязан. А чтобы друг мог с удобством предаваться литературным занятиям, а он сам имел возможность легче видеться с ним, он подарил ему в Кареджи имение неподалеку от своего собственного[215].

Козимо разместил Фичино, сына его семейного доктора, в коттедже своего поместья Муджелло — это сельская местность к северо-востоку от Флоренции. Там ученый переводил труды Платона на латынь, читал и обсуждал их с Козимо. Так впервые представители западного христианства смогли прочесть все диалоги Платона. Никколи, влиятельный гуманист и друг Козимо, увлеченно коллекционировавший редкие древние рукописи, платил агентам, чтобы те разыскивали их в Европе, что чуть не привело его к банкротству. Козимо оплатил его долги, и Никколи, умерший в 1437 году, завещал ему свою коллекцию из восьмисот рукописей. Половина из них легла в основу библиотеки Медичи, основанной в 1444 году[216], остальные были поделены между частной коллекцией Козимо и библиотекой, которую он учредил в соборе Сан-Джорджо Маджорев Венеции в благодарность за гостеприимство, оказанное ему во время изгнания. Одно время на Козимо работало более сорока пяти переписчиков, которые за два года создали более двухсот рукописей. Он также спонсировал коллекционеров вроде Поджо Браччолини, с которым познакомился на Констанцском соборе. Браччолини вел розыск древних текстов по всей Европе, зачастую работая негласно; он давал взятки колеблющимся аббатам и копировал рукописи в нарушение запрета.

В конце жизни Козимо стал проводить больше времени в своих горных поместьях. Ему было все труднее двигаться из-за подагры — наследственной формы артрита, вызывающей болезненное хроническое раздражение суставов. Если бы Козимо и двоих его сыновей, и без того не слишком привлекательных для окружающих, пришлось поднимать на носилках по ступеням Палаццо Медичи, это стало бы невыносимым унижением. Козимо все больше мучил вопрос о его репутации и наследии. Веспасиано проливает на это свет в следующем трогательном пассаже:

Теперь у Козимо, когда-то вовлеченного в мирские дела государства, руководство которыми должно было оставить на его совести определенные материи — как бывает со всеми, кто вынужден управлять государствами и занимать руководящие посты, — пробудилось осознание его положения, и он стал тревожиться о том, простит ли его Господь, и о том, как упрочить владение своими земными благами. По этой причине он чувствовал, что необходимо встать на путь благочестия, иначе его богатства будут потеряны для него. Он чувствовал уколы совести, ибо некоторая часть его богатств — откуда они взялись, я сказать не могу, — была получена недостойным путем»[217].

Он волновался, что династия, которую они с отцом строили с таким старанием, зачахнет. «Я знаю, что после моей смерти моих сыновей постигнут большие бедствия, чем сыновей любого гражданина Флоренции за многие годы», — говорил он[218]. Мизантропию усугубляло его состояние здоровья. Смерть всегда ждет за углом, подозревал он. «Он всегда спешил составлять доверенности, потому что боялся, что умрет молодым из-за своей подагры», — замечал Веспасиано.

Из-за болезни Козимо расстался с официальными делами. Он подрезал виноградные лозы и ухаживал за оливковыми деревьями (в те краткие моменты, когда мог ходить) либо беседовал с местными жителями в имении в Иль Треббио или на вилле Карегги. Часами он сидел, погрузившись в свои мысли, а большинством дел занимался в часовне без окон при свете свечей. Пытаясь найти интеллектуальное и духовное оправдание своим действиям, он просил Фичино читать ему вслух Платона. Особенно он интересовался идеями философа о бессмертии души; обдумывал идею республики, которой правит царь-философ, и задавался вопросом, не относится ли это к нему. Он вызвал Бартоломео да Колле, дворцового канцлера, чтобы тот читал ему вслух «Этику» Аристотеля. Регулярно посещал мессу.

Когда его жена Контессина спросила, почему он так много времени проводит с закрытыми глазами, он отвечал: «Чтобы они привыкли к этому». Когда она призывала его попытаться встать из кресла, он, как говорят, отвечал: «Когда мы едем в какую-то землю, ты неделями готовишься к пути. Дай и мне немного времени, чтобы подготовиться к пути в землю, из которой я не вернусь»[219]. В семье царило уныние. Козимино, один из внуков Козимо, умер, чуть-чуть не дожив до своего шестилетия. Два года спустя его любимый сын Джованни, страдавший сильным ожирением, умер от сердечного приступа.

В 1464 году Козимо умер в возрасте семидесяти пяти лет, слушая, как Фичино читает ему Платона. Он заранее отдал распоряжения по своим похоронам. Самым главным для него было примирение с богом. Он отчаянно хотел христианских похорон. Зная, что ростовщикам они не позволены, в стиле, типичном и для Медичи, и для пап, в последние дни жизни Козимо заключил с папой Евгением сделку, выгодную обеим сторонам. Он получал отпущение грехов при условии, что вложит еще больше денег в восстановление церквей. На это он охотно согласился. Он оплатил 365 дней мессы за упокой своей души.

«Весь народ в торжественнейшей процессии сопровождал прах его к месту погребения в церкви Сан-Лоренцо, и по правительственному указу на надгробии начертано было «Отец отечества»», — писал Макиавелли[220]. Прах Козимо Старого погребен в самом центре нефа церкви Сан-Лоренцо, где впоследствии был построен мавзолей для остальных членов семьи Медичи. Там похоронен и его друг, скульптор Донателло.

Семейный бизнес быстро пришел в упадок. Козимо оставил банк с недостатком капитала и в слишком большом финансовом напряжении — в ожидании выплаты нескольких крупных долгов. Его сын Пьеро Подагрик стал главой банка, когда ему было почти пятьдесят, и большую часть следующих пяти лет провел прикованным к кровати. Лишь внук Козимо, Лоренцо, поднял династию на новые высоты, правда, не благодаря банковскому делу. Широко известный под прозванием «Великолепный», он выжил во время покушения на его жизнь в 1478 году и стал неофициальным королем Флоренции в общей сложности на двадцать три года. Его эпоха стала кульминацией Возрождения; при его дворе расцвели искусства, музыка и поэзия, и Флоренция стала культурной столицей Италии. В его доме пять лет жил Микеланджело — на пике своего творчества. Он был спонсором и другом Боттичелли и Леонардо да Винчи. Это был золотой век Флоренции.