Ноэл Кауард - Относительные ценности

• Название: Относительные ценности
• Автор: Ноэл Кауард
• Жанр: Драматургия
• Год: 1951

Комедийная пьеса «Относительные ценности» — это острая сатира на снобизм во всех его проявлениях. Речь идет о конфликте между голливудскими звездами и английскими аристократами и об «известном и неточном допущении, что если мы равны в глазах бога, то должны быть равны и в глазах людей».

---

Фелисити. Еще есть надежда, что она ошибается.

Питер. Если и есть, то очень призрачная.

Фелисити. Но почему? В конце концов, это не первый случай, когда английский аристократ женится на актрисе. В прежние времена такое случалось сплошь и рядом. Разумеется, я понимаю, что это всегда сопровождалось семейным скандалом, но, в конце концов, все так или иначе образовывалось. Посмотри на Глорию Бейнбридж, заживо похороненную в Линкольншире и прекрасную хозяйку дома. Или на Лили Грантуорт с ее чудесными мускулистыми сыновьями. Я думаю, аристократия, то, что от нее осталось, в большом долгу перед театром.

Питер. Голливуд — это вам не театр. Там куда больше мишуры.

Фелисити. Не думаю, что это имеет значение. Мы живем в век гласности и открытости, и почему бы нам им не наслаждаться?

Питер. Вы прекрасно знаете, что ненавидите этот век. Терпеть не можете, когда вас слепят фотовспышками, если приходите на бал дебютанток, или ловят в кадр в Дорчестере с набитым спаржей ртом.

Фелисити. Это случилось на благотворительном обеде. А ты сам? Тебя же постоянно фотографируют, когда ты кого-то провожаешь на вокзалах или аэропортах, и тебе это нравится.

Питер. Это часть моей работы, и мне это совсем не нравится, меня от этого тошнит. Но нельзя обеспечить прибыльность туристического агентства без рекламы.

Фелисити. Один из самых отвратительных аспектов современной английской жизни состоит в том, что очень уж многим твоим друзьям приходится работать, а вот этого-то они как раз и не умеют.

Питер. «Железнодорожные, морские и воздушные перевозки Инглтона» славятся своей эффективностью.

Фелисити. Лишь благодаря этой похожей на мышку девушке в очках. Если бы не она, ты бы никого не смог отправить дальше Фолкстоуна.

Питер. Не понимаю, почему вы должны набрасываться на меня только потому, что ваш сын женится на кинозвезде, а ваша служанка жутко из-за этого расстроена.

Фелисити. Я тоже расстроена. Я уже сказала тебе, это заразительно. Последние три дня были сущим адом. Синтия Хейлинг пилила мои нервы, как циркулярная пила, Мокси ходила мрачнее тучи, Крестуэлл саркастически ухмылялся, да еще Роза Истри прислала мне безобразное письмо, с призывом: «Ни шагу назад».

Питер. А ей-то какое дело?

Фелисити. Пойди и спроси ее. Она и твоя тетушка.

Питер. Вам нужно успокоиться, дорогая, и сосредоточиться на текущей проблеме.

Фелисити. Именно это я и пытаюсь сделать, но меня постоянно подзуживают. Я уже приняла решение встретить Миранду Фрейл безо всякого предубеждения, какой бы она ни оказалась ужасной.

Питер. Едва ли она будет ужасной. Скорее, абсолютно завораживающей. Непринужденной и естественной, и весь день в доме будет звенеть ее мелодичный смех.

Фелисити. Вот этого я боюсь больше всего.

Питер. А может, в ней будет капелька грусти, немного усталости, даже обиды на жизнь, которая неласково обошлась с ней. Такой она была в «Моем глупом сердце».

Фелисити. Ты о том фильме, где с ней так грубо обошелся Эдуард Робинсон?

Питер. Нет. Тот назывался «Женщины смеются в любви».

Фелисити. Внезапность, вот что расстраивает меня больше всего.

Питер. Правда?

Фелисити. Да, Питер, и не надо насмешливо улыбаться. Это моя версия, и я от нее не отойду.

Питер. Очень разумно.

Фелисити. Я сознательно не позволяю себе анализировать мои эмоции и самые глубинные чувства. Боюсь обнаружить, что я расстроена гораздо сильнее, чем мне хочется думать.

Питер. Еще разумнее.

Фелисити (с жаром). Само собой, я бы предпочла, чтобы этого не случилось. Само собой, я бы предпочла, чтобы он выбрал женщину, не столь известную, в большей степени подходящую для того, чтобы стать хозяйкой Маршвуд-Хауз и быть хорошей мачехой для Джереми.

Питер. Само собой.

Фелисити. И, само собой, было бы куда лучше, если бы он остановил свой выбор на той, кто любит то же, что и он, знает все то, что известно ему.

Питер. То есть, на представительнице своего класса?

Фелисити. Да… если уж обязательно так ставить вопрос… представительнице своего класса. Вот. Теперь ты удовлетворен?

Питер. Не совсем удовлетворен, но определенно успокоился.

Фелисити (резко). Не понимаю, что могло тебя успокоить. Ты просто вынудил меня сказать то, в чем я упорно старалась не признаваться, даже себе. Ты поступил нехорошо.

Питер. Неважно. Продолжайте в том же душе, Фелисити. Пока вы бесподобны.

Фелисити. Не смейся надо мной, Питер. Все ужасно, и ты это знаешь. Мои чувства воюют с моим разумом.

Питер. Как у Мокси.

Фелисити. Мокси, естественно, из того времени, которое ушло в прошлое. Вот почему она такая несчастная.

Питер. А как насчет Крестуэлла?

Фелисити. Что значит, как насчет Крестуэлла?

Питер. Он принадлежит к тому же времени.

Фелисити. У Крейтуэлла более толстая кожа, чем у Мокси, он легко приспосабливается к новым условиям и знает о происходящем в мире больше нас, вместе взятых. Тебе бы послушать, как он рассуждает о социальной революции, Организации объединенных наций или закате Запада. Зачаровывает.

Питер. Так он знает, как зовут генерального секретаря ООН?

Фелисити. Опять же, он все читает, от «Нью-стейтсмена» до «Дейли уокер».

Питер. Спектр неширок.

Фелисити. Мокси, разумеется, предана «Таймс» и пребывает в недоумении от того, что творится вокруг.

Звонит телефон.

Возьми трубку, Питер, пожалуйста. Должно быть, опять пресса. Они звонят весь день. Ты сможешь отделаться от них быстрее, чем я.

Питер (идет к телефону). Тут, я думаю, вы себя недооцениваете (снимает трубку). Алле… да, это 2158… да, одну минутку (обращается к Фелисити). Это вас… звонят из Лондона.

Фелисити. Спроси, кто.

Питер (в трубку). И кто хочет с ней поговорить?.. ох… конечно, одну минутку (обращается к Фелисити). Сам блудный сын.

Фелисити. Найджел! Ох, дорогой (берет трубку у Питера). Алле… да, говорите… (обращается к Питеру) Слышно ужасно, как будто кто-то все время храпит… (в трубку). Ал… Алле… Найджел? Да, дорогой, разумеется, это… Что? Говори громче, я не могу разобрать ни слова… (обращается к Питеру). Он тоже ничего не слышит (в трубку). Где ты?.. Я спросила, ГДЕ ТЫ? Да, понимаю… ты как раз выезжаешь… прекрасно, дорогой. Как ты… вы?.. Нет, дорогой, я спросила, КАК ВЫ?.. Я делаю все, что могу, кричу, как баньши… БАНЬШИ, дорогой. Бэ — как бутылка, А — Андолузия, Эн — Навуходоносор… Нет… НАВУХОДОНОСОР… Эн — ничего… не имеет значения… совершенно не важно… я просто пыталась объяснить, что кричала, как… (обращаясь к Питеру). Я сойду с ума.

Питер. Постучите по рычагу.

Фелисити. Если я постучу по рычагу, связь оборвется… Ага, уже лучше… храп прекратился (в трубку). Уже лучше… Теперь я тебя слышу… ты меня слышишь? Хорошо… Ох, какая жалость… Полагаю, все потому, что она спала на непривычной кровати. (Обращается к Питеру, прикрывая микрофон трубки рукой). Я знаю, не следовало мне этого говорит, он подумает, что я его осуждаю (в трубку). Очень хорошо, дорогой… Нет, никого, только Питер и Хейлинги… я подумала, что первый вечер ты захочешь провести в покое и без суеты… она играет в канасту?.. Ох, неважно, мы сможем ее научить, это будет чудесно… Для игры в канасту карточное чутье не нужно, там на восемьдесят процентов все решает везение… хорошо, дорогой, все это ерунда, просто пришла в голову такая мысль. Очень хорошо, ждем вас от шести до семи… Разумеется, я рада. Уверена, что она очаровательна… (обращается к Питеру). И этого не следовало говорить, он может подумать, что я говорю свысока (в трубку). Нет, это сущая ерунда… прозвучало, как Навуходоносор, потому что я и сказала, Навуходоносор. Не могу сейчас объяснить, слишком сложно. Хорошо, дорогой (бросает трубку на рычаг). Один из самых идиотских разговоров, какие мне только доводилось вести.

Питер. Голос у него веселый?

Фелисити. Как мне показалось, немного раздраженный, но причина, возможно, в телефонной связи.

Питер. Подозреваю, он нервничает.

Фелисити. Я говорила с ним нормально, не так ли? В смысле, не грубила, не набрасывалась на него?