Георгий Агабеков - Секретный террор Сталина. Исповедь резидента

• Название: Секретный террор Сталина. Исповедь резидента
• Автор: Георгий Агабеков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67629-3

«ОГПУ постарается расправиться со мной при удобном случае. Поживем – увидим…» – так завершил свои воспоминания Георгий Агабеков, высокопоставленный советский разведчик, который в 1930 году сбежал на Запад (как он утверждал, по политическим мотивам, а на самом деле из-за женщины) и в своих скандальных книгах раскрыл агентурную сеть Сталина на Ближнем Востоке и в Европе, пролив свет на самые грязные тайны СССР, будь то вторжение в Афганистан в 1929 году, перехват британской дипломатической почты в Персии, секретные операции в Стамбуле, Сирии, Палестине и Европе, высылка Троцкого или расправа над Блюмкиным. Кроме того, Агабеков предложил свои услуги спецслужбам Англии, Бельгии, Франции, Германии, Голландии, Болгарии и Румынии. Несколько лет советские агенты охотились за предателем по всей Европе, пока, наконец, не ликвидировали его в 1937 году – по одной версии, «растерзали» и сбросили в пропасть на границе Испании, по другой – зарезали в Париже, вывезли труп в чемодане и утопили в море. Тело перебежчика так и не было найдено. После него осталась лишь эта книга – сенсационная исповедь беглого резидента, раскрывающая всю подноготную советской разведки и самые опасные секреты Сталина.

---

– Вы знаете ее адрес? – коротко спросил я.

– Да, я уже успел с ней познакомиться и побывал на ее квартире. Сейчас она имеет в наличии два пуда опиума и десять сантонина. Я обещал сегодня же привести к ней покупателя на эти товары. Так что дело верное.

– Так что же вы предполагаете делать? – спросил я.

– Я думал, не будет ли лучше, если вы пойдете со мной к ней под видом покупателя. Тогда вы сами убедитесь в наличии товара, – предложил Доктор.

Я, обдумав предложение Доктора, согласился.

– Тогда пойдем сейчас же, – сказал он и, выходя из комнаты, добавил: – Только, товарищ Агабеков, не забудьте мою долю после ликвидации дела. Вы знаете, что у меня семья и сто пятьдесят рублей жалованья хватает с трудом.

– Не беспокойтесь, – прервал я его жалобы, – вы получите третью часть казенной стоимости захваченной контрабанды. Вам это полагается по закону.

Дойдя до небольшого домика, мы постучались в калитку. Вышла средних лет блондинка с утомленным и озабоченным лицом. Видно, она вышла из кухни, не успев снять передника. Доктор любезно поздоровался и представил меня. Она беспокойно посмотрела на меня и, видимо не найдя ничего подозрительного в моем виде, предложила войти.

– Посидите в комнате, я сейчас, – сказала она, направляясь на кухню. Через минутку она вернулась к нам уже без передника и села.

Торг наш был очень короткий. Она вытащила из-за стенного зеркала кусок опиума и порошок сантонина и передала нам как образец товара. Мы попробовали товар, нашли его подходящим и быстро пришли к соглашению в цене.

– Извиняюсь, мадам, я не знал, что мне сегодня придется купить такую большую партию товара, и не взял с собой достаточно денег. Если вам не трудно, я бы предложил вам пойти на мою квартиру, где вручу вам деньги, – предложил я.

– Хорошо, я только оденусь, – согласилась она и ушла в другую комнату.

– Итак, Доктор, когда мы выйдем из дома, вы покинете нас под благовидным предлогом. Ее же я возьму к себе, – прошептал я своему осведомителю. – Вечером придете на конспиративную квартиру, я вам принесу деньги за работу.

– Спасибо, – ответил он. – Кстати, у меня есть еще одно дельце. Может быть, к вечеру я сумею кое-что выяснить и передать вам.

Мы шли по улице с женщиной одни. Несмотря на жару, она оделась в темное осеннее пальто, в котором ей, очевидно, жарко. Я вел ее по направлению к нашему зданию.

– Слушайте, гражданин, далеко еще до вашей квартиры? – спросила она после десятиминутной ходьбы.

– Нет, осталось всего два квартала, – успокаивающе ответил я. Мы завернули за угол, и вдали показалось наше огромное четырехэтажное здание.

– Ах, я что-то неважно себя чувствую, очень жарко, – беспокойно сказала моя спутница, распахивая пальто.

Мы все ближе подходили к комендатуре.

– Ах, слушайте, – опять сказала она, – где же ваша квартира? Я что-то беспокоюсь, мне страшно почему-то.

Женщина, видимо, чувствовала что-то неладное.

– Что вы боитесь, мадам, – успокаивал я ее. – Вот сейчас мы придем ко мне, получите деньги, и все будет кончено.

Осталось несколько шагов до комендатуры.

– Ох! Я больше не могу идти. Я не хочу идти дальше. Мне страшно. Слушайте, это же ОГПУ! – выговорила она, уже чуть не плача. В глазах ее виден испуг и ужас.

– Не бойтесь! Разрешите вас поддержать! – Я взял ее под руку и повел в комендатуру. Она покорно шла.

Длинная комната. Стоят три стола, отделенных деревянным барьером от посетителей. За первым столом сидит дежурный комендант. Темно-синяя фуражка с красным околышем, защитного цвета гимнастерка, неизменный револьвер на ремне через плечо. Темно-синие жандармские брюки заправлены в сапоги. У дверей стоит красноармеец с винтовкой.

– Товарищ дежурный, отправьте эту женщину под конвоем ко мне наверх, – обратился я к коменданту.

– Слушаю, товарищ Агабеков!

Я вышел из комендатуры. Уже в дверях я слышал грубый голос дежурного:

– Ваша фамилия, гражданка? – это он заполнял для нее пропуск в здание.

– Итак, гражданка, вам, я полагаю, запираться уже нечего. Скажите, где у вас спрятан товар и кто вам его доставляет? – спросил я.

Женщина сидела на стуле предо мной с бледным лицом, но она уже несколько пришла в себя и, видимо, приняла какое-то решение.

– У меня нет никакого товара, – ответила она.

– Как нет товара? А что же вы мне собирались продавать? – спросил я.

– Я только была посредником у другого человека. Если я продала бы товар, то взяла бы у хозяина. А у меня самой товара нет. Можете обыскать мою квартиру, – с жаром проговорила она.

– Ну, мы это сделаем без вашего предложения, а пока в таком случае скажите, у кого же вы должны были взять товар? – задал я вопрос.

– Ну, а это – хоть расстреляйте меня на месте – не скажу. Ни за что не скажу! – уже истерично кричит она.

– Что же, придется вам посидеть в подвале, пока не скажете, – спокойно сказал я.

– Товарищ красноармеец, – обратился я к часовому, сопровождавшему женщину ко мне и ожидавшему у двери, – отведите гражданку обратно в комендатуру, и пусть ее посадят до моего распоряжения.

Красноармеец подошел к женщине. Она встала и направилась к двери; однако, не дойдя, она резко повернулась и, рыдая, говорит:

– Ах, не сажайте меня в подвал. У меня ребенок, что я буду делать? Господи, Господи! Я все скажу, только не сажайте.

– Так, я вас слушаю, – сказал я, приглашая занять место.

– У меня нет товара. Товар принадлежит Ахун-баю, кашгарскому купцу, который давал продавать мне на комиссию. Я бедная женщина, у меня ребенок. Нечем жить, – говорила она с трудом, сквозь рыдания.

– Скажите адрес Ахун-бая, – требовал я.

– Он живет на Урбе, – называет улицу. – Только, ради Бога, не сажайте меня в тюрьму.

– Хорошо, я должен проверить ваши показания, но я предупреждаю вас, что за контрабандную торговлю следует три года тюрьмы, и вы их получите, если сказали неправду. А если вы сказали правду, то мы посмотрим, что можно сделать для вас. Сейчас же вы посидите в комендатуре, пока я проверю ваши показания.

Через полчаса я, снабженный ордером на обыск и арест, подъехал к ее квартире. Калитка была не заперта. Пройдя двор, я вошел в коридор и увидел направо кухню. Стоя у шипящего примуса, худенькая девочка лет двенадцати, надев передник матери, что-то размешивала в кастрюле.

– Как тебя зовут, девочка? – спросил я, подойдя к ней.

– Ольга, – ответила она, продолжая свое занятие.

– А что ты делаешь, Ольга? – спросил я.

– Мамы нет дома, и я смотрю за обедом, чтобы не пригорел, – ответила она.

– А где твоя мама? – опять задал я вопрос.

– Она ушла в город и придет к обеду. А ты можешь подождать ее, – предложила она, – она скоро придет.

Я смотрел на эту девочку, ожидавшую свою маму к обеду. Мысли роем неслись в голове. Глядя на ее русую головку, я думал: «А что она будет делать, если ее мама не придет к обеду ни сегодня, ни завтра, ни через год?» Я вспомнил, что мне нужно сделать обыск. Но как? Как я мог делать обыск, раскидывать в комнатах вещи в присутствии этого ребенка, ожидавшего мать к обеду? Нет, ни за что!

– Нет, Ольга, я пойду, а ты смотри за обедом, – сказал я, гладя ее мягкие русые волосы.

И в первый раз за всю службу я не выполнил своего долга. Я ушел, не сделав нужного обыска.

Я остановился в одном из узких переулков Урбы у обитой жестью калитки и постучал. Через минуту за дверью послышались шаги, и калитка открылась. Передо мной стоял маленького роста смуглый кашгарец, на лице которого при виде меня выразилась жалкая улыбка.

– Вы гражданин Ахун-бай? – спросил я по-русски.

Он мотнул головой.

– Я сотрудник ОГПУ и имею ордер на производство у вас обыска, – сказал я, перешагнув порог.

– Пожалуйста, – ответил он и начал беспомощно суетиться передо мной. – Только я вас прошу, пожалуйста, делайте все потихоньку, чтобы моя жена не слышала. Она лежит больная.

– А что с ней? – спросил я.

– Она вчера родила мальчика, – ответил он, и на минутку на его лице показалась счастливая улыбка.

Я ему не поверил. Наверно, это трюк, чтобы получше запрятать контрабанду. Я пошел вперед и открыл первую дверь. Полутемная комната. Прямо на полу постелена постель, в которой лежит еще молодая женщина с бледным больным лицом. Рядом с ней что-то копошится и издает писк. С другой стороны сидит другой ее ребенок, мальчик лет четырех. Он смотрит на меня своими черными большими глазами, держа палец во рту. Я выскочил из комнаты и закрыл за собой осторожно дверь.

– Слушай, Ахун-бай… – обратился я к кашгарцу, и мы с ним говорили целый час.

В своем кабинете за письменным столом сидел начальник секретно-оперативной части Моисей Борисович Гордон. Несмотря на свои сравнительно молодые годы, он уже до того разжирел, что едва помещается за столом. Его толстое рыхлое лицо и шевелюра сильно напоминают Зиновьева, и он, зная это, старается подражать председателю Коминтерна. Я сидел напротив и докладывал о работе моего отдела.