Антон Керсновский - История Русской армии. Часть 4. 1915–1917 гг.

• Название: История Русской армии. Часть 4. 1915–1917 гг.
• Автор: Антон Керсновский
• Жанр: Публицистика

«Памятники исторической литературы» – новая серия электронных книг Мультимедийного Издательства Стрельбицкого. В эту серию вошли произведения самых различных жанров: исторические романы и повести, научные труды по истории, научно-популярные очерки и эссе, летописи, биографии, мемуары, и даже сочинения русских царей. Объединяет их то, что практически каждая книга стала вехой, событием или неотъемлемой частью самой истории. Это серия для тех, кто склонен не переписывать историю, а осмысливать ее, пользуясь первоисточниками без купюр и трактовок. Фундаментальный труд российского военного историка и публициста А. А. Керсновского (1907–1944) посвящен истории русской армии XVIII-XX ст. Работа писалась на протяжении 5 лет, с 1933 по 1938 год, и состоит из 4-х частей.

Последние два года существования русской армии (1915–1917) стали попыткой достойно выйти из противостояния в Первой мировой войне и удержать империю, стремящуюся к неуклонному распаду.

---

26 мая генерал Брусилов предписал Каледину придержать победоносные центральные корпуса 8-й армии – ХЬ и VIII – и подравнять по ним отставшие фланги. Штаб Юго-Западного фронта отказывался от использования Луцкого прорыва: это использование не входило в его расчеты. Внимание генерала Брусилова было поглощено ковельским направлением, как того требовал план Ставки, наметивший почему-то главный удар на Западном фронте.

Свечин[51] полагает – и, по-видимому, с большой долей вероятности, – что Брусилов заранее страшился возможности неприятельского удара от Ковеля во фланг атаковавшей от Луцка 8-й армии, помня, как уже однажды – в сентябре 1915 года – подобное наступление группы Герока сорвало первую Луцкую операцию. Брусилов не желал поэтому зарываться за меридиан Луцка – на Владимир Волынский и дальше на Раву Русскую, не разделавшись предварительно с Ковелем. Это предположение вполне приемлемо, особенно если не упускать из вида, что Юго-Западному фронту надлежало только содействовать Западному.

В боях 26-го и 27 мая правофланговые корпуса 8-й армии имели тактические успехи в ковельском направлении. В ХЬУ! корпусе они были невелики, зато XXX корпус форсировал Стырь, а XXXIX взял Рожище. Центральные – ХЬ и VIII – были придержаны после своей блестящей победы.

На левом крыле войска ХЬУ и XXXII армейских корпусов прорвали фронт I австро-венгерской армии в дубненском направлении. Дружным ударом 2-й Финляндской и 101-й пехотной дивизий был истреблен 18-й австро-венгерский корпус и 28 мая взят Дубно. При взятии Дубна особенно отличился 401-й пехотный Корневский полк. Трофеи наши в боях 28 мая составили 110 офицеров и 5000 нижних чинов пленными. Чрезвычайно посредственное руководство генерала Федотова не использовало всех блестящих возможностей стремительного прорыва наших войск и полной разрухи неприятеля. Оба эти левофланговые корпуса были вслед за взятием Дубна переданы в 11-ю армию.

Остается пожалеть, что генерал Брусилов не перенес в эти решительные дни свой командный пост ближе к полю сражения – в штаб 8-й армии либо даже в непосредственный тыл главной ударной группы своего фронта – ХЬ и VIII корпусов. На месте он лучше отдал бы себе отчет в размерах победы и степени разгрома неприятеля. Тогда бы он принял, быть может, то полководческое решение, что дало бы нам выигрыш кампании, а быть может, и войны. Система командных постов, широко принятая в армиях французской и германской, позволяла командующему армией (либо группой армий) быть в личном контакте с исполнителями на местах, сохраняя в то же время постоянную связь с высшей инстанцией – штабом группы (либо Главной Квартирой). Наши уставы и положения этой системы не предусматривали. Подкрепив победоносный ХЬ корпус резервным ХЬУ, переведя сюда быстро V конный и бросив его с 12-й кавалерийской дивизией на Владимир Волынский, он окончательно стер бы с лица земли IV армию врага в вслед за тем вывел бы из строя Австро-Венгрию…

* * *

Командовавший 11-й армией генерал Сахаров перешел в наступление уже 22 мая после 8-часовой артиллерийской подготовки – самой кратковременной на всем фронте. 11-я армия развернула 81/2 пехотные и 1 конную дивизии – 15 400 бойцов и 382 орудия – против превосходного в силах неприятеля – 157 000 бойцов и 614 орудий – I, II австро-венгерской армии и левого фланга Южной германской армии, насчитывавших 9 сильных пехотных и 21/2 кавалерийских дивизий.

Удар VI армейского корпуса генерала Гутора пришелся по самому сильному месту неприятельского фронта – левофланговому 9-му корпусу Южной армии, усиленному германцами. В упорных боях 22-го по 27 мая у Воробьевки он понес большие потери и не имел успеха.

На правом фланге 11-й армии нашему XVII корпусу противостояли: правый фланг 18-го австро-венгерского корпуса I армии, группа генерала Козака[52] и 5-й австро-венгерский корпус II армии (этот последний, правда, слабого состава) – 31-й пехотных дивизий против двух наших. В центре нашему VII корпусу противостоял 4-й австро-венгерский корпус. На левом фланге против VI корпуса – усиленный 9-й австро-венгерский корпус, имевший 253 орудия против 120 наших. Нашему XVIII армейскому корпусу противостояла 48-я германская дивизия с почти равной по силе артиллерией (74 орудия против наших 84).

Командир VI корпуса генерал Гутор руководил боями, раненный незадолго до наступления. Корпус потерял половину своего состава – 198 офицеров и 14 711 нижних чинов убитыми и ранеными. Особенно пострадала 16-я пехотная дивизия, где Казанский полк лишился всех своих офицеров на высоте 369. В 4-й пехотной дивизии заслуживает внимания отличная работа наших и бельгийских броневых автомобилей. Трофеи были невелики, составив около 1300 пленных, 3 орудия, 25 минометов и бомбометов и 15 пулеметов. Весь урон свой при Воробьевке австрийцы показали в 54 офицера и 2875 нижних чинов – в пять раз меньше нашего.

Зато на правом фланге армии, в демонстрировавшем XVII корпусе, 3-я пехотная дивизия генерала Шольпа[53] имела блестящий успех у Сопанова, овладев 22-го по 23 мая сильнейшими позициями и прорвав фронт на стыке I и II австро-венгерских армий. 25-го было сокрушено бешеное наступление двух дивизий левого фланга Бем Ермолли, и только бездарность командира XVII корпуса генерала Яковлева, упустившего момент ввести в дело приданную его корпусу Заамурскую конную дивизию, помешала нам овладеть всей неприятельской артиллерией.

Вся I австро-венгерская армия состояла из 18-го армейского корпуса, усиленного 7-й австро-венгерской кавалерийской дивизией и бригадой ландштурма – 61 000 бойцов и 232 орудия, по большей части ввязавшихся в бои с XXXII корпусом. Во II австро-венгерской армии слева направо (от нашего правого фланга к левому) были развернуты: группа генерала Козака, 5-й и 4-й армейские корпуса – 82 000 бойцов и 308 орудий. Удар 3-й пехотной дивизии пришелся по стыку этих двух армий – в правый фланг 18-го австро-венгерского корпуса.

Обращает на себя внимание исключительно красивая наша группировка. 3-я пехотная дивизия занимала фронт в 20 верст. Генерал Шольп собрал все силы в кулак у Сопанова на фронте в 2 версты, а на остальном фронте – 18 верст оставил одни дозоры. До Сопановского дела такая четкая группировка была за двести лет применена только один раз – князем Михаилом Голицыным 14 февраля 1714 года у Лаппо, когда из 8000 человек 7500 были направлены в обход шведской армии графа Армфельдта.

В боях 22-го по 23 мая особенно отличились полки 10-й Новоингерманландский и 12-й Великолуцкий. Трофеями 22-го и 23 мая были 190 офицеров, 7600 нижних чинов, 5 орудий, 58 минометов и бомбометов и 38 пулеметов. В тяжелом бою 25 мая наш 9-й пехотный Ингерманландский полк полковника Сапфирского схватился с пятью австро-венгерскими полками и отразил их. Неприятельская артиллерия – 80 орудий – взяла на передки и бежала врассыпную, преследуемая надрывным криком победителей: Кавалерию сюда! Кавалерия, вперед!.. Но генерал Яковлев еще накануне 24-го увел заамурских конников куда-то в глубокий резерв, считая, что в образовавшееся окно конница не сможет проскочить. Урон неприятеля в сопановских боях составил, по самому осторожному подсчету, 17000 человек. У нас убыло 6000 человек (за прорыв 22–23 мая только 1500, остальные при отражении врага 25-го).

Видя неудачу своего главного удара и удачу демонстрации, генерал Сахаров решил развить Сопановский прорыв и обратил, наконец, внимание на свое правое крыло.

29 мая в состав 11-й армии, как мы видели, были включены ХЬУ и XXXII армейские корпуса, только что разгромившие I австро-венгерскую армию на Икве и взявшие Дубно. Генерал Сахаров начал с того, что придержал их, не доходя до следующего за Иквой рубежа – реки Пляшевки, чтобы дать возможность подравняться XVII корпусу… В действиях штаба 11-й армии в эти дни – в делах у Воробьевки, Сопанова и за Дубном – чувствовалась какая-то растерянность и неуверенность. Генерал Сахаров больше всего занимался подравниванием.

Подобно своему соседу Каледину и начальнику Брусилову, он не отдавал себе отчета в размерах одержанной его войсками победы, нервничал и жаловался на слишком быстрое продвижение 8-й армии. Левофланговые корпуса этой последней и были приданы ему вследствие этих жалоб, и, получив их, Сахаров остановил великолепный прорыв дубненских победителей, подобно Каледину, задержавшему победителей луцких – 7-я армия генерала Щербачева перешла в наступление 24 мая после 45-часовой артиллерийской подготовки – позже всех. Ей предстояло сокрушить самый крепкий участок неприятельского фронта при наличии у противника более чем двойного превосходства в артиллерии. Генерал Щербачев развернул 7 пехотных и 3 кавалерийские дивизии – 143 000 бойцов при 326 орудиях – против 9 пехотных и 1 кавалерийской дивизий – 138000 человек и 710 орудий Южной германской армии. Против нашего правофлангового XXII корпуса корпус генерала Гофмана[54] (не брест-литовского, а австрийского), против центрального XVI корпуса – 6-й австро-венгерский корпус и против левофлангового ударного П корпуса – 13-й. Оба последних переданы графу Ботмеру из VII армии Пфланцера.