Антон Керсновский - История Русской армии. Часть 4. 1915–1917 гг.

• Название: История Русской армии. Часть 4. 1915–1917 гг.
• Автор: Антон Керсновский
• Жанр: Публицистика

«Памятники исторической литературы» – новая серия электронных книг Мультимедийного Издательства Стрельбицкого. В эту серию вошли произведения самых различных жанров: исторические романы и повести, научные труды по истории, научно-популярные очерки и эссе, летописи, биографии, мемуары, и даже сочинения русских царей. Объединяет их то, что практически каждая книга стала вехой, событием или неотъемлемой частью самой истории. Это серия для тех, кто склонен не переписывать историю, а осмысливать ее, пользуясь первоисточниками без купюр и трактовок. Фундаментальный труд российского военного историка и публициста А. А. Керсновского (1907–1944) посвящен истории русской армии XVIII-XX ст. Работа писалась на протяжении 5 лет, с 1933 по 1938 год, и состоит из 4-х частей.

Последние два года существования русской армии (1915–1917) стали попыткой достойно выйти из противостояния в Первой мировой войне и удержать империю, стремящуюся к неуклонному распаду.

---

15 мая австро-венгры (снявшие ранней весной 9 дивизий с русского фронта) перешли в энергичное наступление в Италии, нанеся в Тироле итальянцам сильное поражение. Итальянский главнокомандующий генерал Кадорна обратился за помощью к генералу Алексееву, король Виктор Эммануил телеграфно умолял Императора Всероссийского. Зная вассальную зависимость русской Ставки от западных союзников, Кадорна обратился к генералу Жоффру, прося его подействовать на генерала Алексеева для ускорения русского наступления. Генерал Жоффр отнесся к этому несочувственно – дело непосредственно не касалось Франции, значит, можно было позволить русским действовать так, как того могли требовать русские интересы. Кроме того – и это было главное, – скороспелое русское наступление не могло облегчить положение Французского фронта в такой степени, как наступление, хорошо подготовленное.

Генералу Брусилову было поэтому предписано ускорить переход в наступление, не дожидаясь подхода в 8-ю армию V Сибирского корпуса с Северного фронта. Русская карета скорой помощи опять понеслась на спасение очередного союзника.

* * *

На рассвете 22 мая гром двух тысяч орудий от Припяти до Прута возвестил славу русского оружия.

В это утро атаковали наши 11-я армия генерала Сахарова и 9-я армия генерала Лечицкого. 23 мая перешла в наступление 8-я армия генерала Каледина, а 24-го и 7-я армия генерала Щербачева, дольше других ведшая артиллерийскую подготовку.

Успех сразу же превзошел все ожидания, и 25 мая армии Юго-Западного фронта подарили России победу, какой в Мировую войну мы еще не одерживали.

Правофланговая 8-я армия атаковала 23 мая. Генерал Каледин ввел в бой 12 пехотных и 7 кавалерийских дивизий – 170000 бойцов с 582 орудиями против 12 пехотных и 4 кавалерийских дивизий – 160 000 бойцов и 766 орудий (группы войск Линзингена – отдельных корпусов Гауэра[38], Фата[39] и IV австро-венгерской армии).

Тяжелая местность – сплошные болота – чрезвычайно затрудняла бои и делала невозможным использование сосредоточенной в ковельском направлении конной массы в 5 дивизий – 15 000 пик и шашек IV конного корпуса генерала Гилленшмидта[40] и V конного корпуса генерала Вельяшева[41]. Генерал Брусилов имел в виду стремительным наскоком IV конного корпуса по воде, трясинам и колючей проволоке захватить Ковель – важнейший узел сообщения в тылу врага. Невозможные местные условия и наличие в Полесье сильнейших групп Гауэра и Фата совершенно не принимались им в расчет. Генерал Гилленшмидт – начальник храбрый без опрометчивости – видел на месте всю невыполнимость этого плана. 23-го, 24-го и 26 мая он пробовал наступать совместно с войсками ХЬУГ корпуса генерала Истомина[42], в боях у Рафаловки и Костюхновки не добился особенного успеха и имел мужество не исполнить категорические, но неосновательные требования штаба фронта.

В корпусе Гауэра – Польский легион (3 пехотные бригады) и 3 кавалерийские дивизии – 17000 бойцов с 85 орудиями. В корпусе Фата – 2 пехотные дивизии 27000 бойцов и 105 орудий. В боях у Костюхновки были разбиты поляки. У Рафаловки отличилась 16-я кавалерийская дивизия генерала Володченко[43] (черниговские гусары взяли батарею лишь месяц спустя, 23 июня у Волчецка).

В направлении на Ковель атаковали XXX армейский корпус генерала Зайончковского[44] и XXXIX корпус генерала Стельницкого[45]. Упорными трехдневными боями им удалось отбросить за Стырь левый фланг армии эрцгерцога – 2-й австро-венгерский корпус. В боях 23 мая в XXIX корпусе особенно отличился 407-й пехотный Саранский полк, взявший 3300 пленных (в том числе 1000 германцев) и 8 пулеметов.

Если в ковельском направлении нами был одержан только тактический успех, то в луцком – на путях главного удара – нас ждала полная победа.

Блистательным прорывом XI. корпус генерала Кошталинского растерзал в боях 23-го и 24 мая у Жорнища и Олыки центр IV австро-венгерской армии – 10-й армейский корпус, тогда как VIII армейский корпус (где генерала Вл. Драгомирова временно замещал генерал Булатов) нанес полное поражение правофланговому сводному корпусу генерала Шурмая. Во 2-й стрелковой дивизии генерала Белозора[46] особенный успех имели 5-й и 6-й полки, открывшие ХII корпусу путь на Олыку и Луцк. В 4-й стрелковой дивизии генерала Деникина первым прорвал все шесть линий неприятельских позиций 3-й батальон 13-го стрелкового полка капитана Тимановского, будущего начальника Марковской дивизии.

8-го стрелкового полка прапорщик Егоров с десятью разведчиками, скрытно пробравшись в тыл противнику, заставил положить оружие упорно дравшийся венгерский батальон и сам 11-й взял в плен 23 офицера, 804 нижних чина и 4 пулемета, отразив еще при этом конную атаку неприятельского эскадрона.

Эрцгерцог отвел свою разбитую армию на Стырь, и здесь 25 мая она была окончательно разгромлена. В этот день наша 14-я пехотная дивизия форсировала Стырь у Круп, а Железные стрелки генерала Деникина ворвались в Луцк. 56-й пехотный Житомирский полк, на которого был возложен штурм Круп, вначале не мог одолеть могучее предмостное укрепление. Штаб VIII корпуса распорядился прислать подкрепление. Услыша об их подходе, офицеры и солдаты отказались от поддержки:

Нас будут выручать? Житомирцы сами постоят за себя!

Дружным ударом взяли они оплот врага, захватив при этом 67 офицеров, 2000 нижних чинов и 13 пулеметов. Луцк взял 16-й стрелковый полк.

В то же время левофланговый корпус 8-й армии – XXXII генерала Федотова имел многотрудные бои с цепко державшимся на реке Икве левым флангом 1-й австро-венгерской армии. Генерал Каледин подкрепил его своим единственным резервом – XIV армейским корпусом генерала Лайминга[47]. 25 мая войска 105-й пехотной и 2-й Финляндской дивизий форсировали Икву в боях у Дорогостая и Торговицы. 23 мая в 101-й пехотной дивизии полки 401-й Корневский и 402-й Усть-Медведицкий потеряли одними только убитыми 35 офицеров. 24 мая эти же полки захватили 2000 пленных. В 105-й пехотной дивизии отличился у Дорогостая 420-й пехотный Сердобский полк, взявший 4 орудия, а 6-й Финляндский полк Свечина форсировал Икву у Торговицы по горящему мосту, повторив бессмертное дело павловских гренадер под Клястицами и взяв 2000 пленных. Штаб 8-й армии плохо разбирался в обстановке, иначе он подкрепил бы не свой левый фланг, а свой центр – ХЬ корпус, имевший наибольший успех и наибольшие возможности.

В Луцком сражении 23-го по 25 мая войсками 8-й армии было взято 45000 пленных, но только 66 орудий. Трофеи 8-й армии в Луцком сражении составили пленными 922 офицера, 43 628 нижних чинов, 66 орудий, 71 миномет и бомбомет и 150 пулеметов. Львиная доля добычи – половина пленных и две трети орудий приходится стрелкам ХЬ корпуса.

Неприятель показал свой урон в 82 200 человек – 51 процент всего состава войск Линзингена (10-й корпус потерял свыше 80 процентов). Наш урон в 8-й армии составил: 417 офицеров и 32 957 нижних чинов убитыми и ранеными – 20 процентов общей численности. А между тем большая часть неприятельской артиллерии – без малого 300 пушек и мортир – и все штабы, начиная со штаба IV армии – давились нам в руки, оставшись без прикрытия за гибелью либо бегством пехоты. Но вся наша конница оказалась где-то в ковельских болотах, и некому было пожать плоды победы… На луцком направлении оставалась одна 12-я кавалерийская дивизия, но генерал Каледин запретил ей преследовать разбитого врага. Генерал Каледин держал 12-ю кавалерийскую дивизию за VIII армейским корпусом, тогда как главный успех и возможность конного наскока представились в ХЬ. корпусе. Став высшими начальниками, Брусилов и Каледин перестали быть кавалеристами.

Начальник 12-й кавалерийской дивизии барон Маннергейм[48] просил разрешения преследовать разгромленного и бежавшего неприятеля, потерял время и получил отказ. Будь на его месте граф Келлер, он без всякого спросу давно был бы во Владимире Волынском, а эрцгерцог Иосиф Фердинанд – в штабе Каледина!

Штаб Юго-Западного фронта совершенно не отдавал себе отчета в размерах и значении луцкой победы. Ставка смотрела не на Брусилова, а на Эверта. И связанный ее директивами генерал Брусилов смотрел не на Луцк, а на Ковель – не на Деникина, а на Гилленшмидта.

Командовавший же 8-й армией генерал Каледин не чувствовал пульса боя. Он придерживал рвавшиеся вперед, чуявшие скорую и полную победу войска, подравнивал их, не смел преследовать, все время оглядывался на штаб фронта и неумело израсходовал резервы.

Корпусные командиры не были на высоте своих войск. Старик Кашталинский[49] в XI, корпусе сказал себе ныне отпущаеши. Он получил победу, большего не желал и, видно, страшился дальнейших успехов и ответственных решений, так и оставшись, несмотря на луцкую победу, побежденным при Тюренчене. В VIII корпусе сказывалось отсутствие энергичного и талантливого Б. М. Драгомирова. Его заместитель генерал Булатов[50] получил на несколько дней совершенно незнакомые ему войска, сам будучи уже назначен командиром I армейского корпуса на Западном фронте, и при таких условиях не мог сделать много. Командир же корпуса XXXII генерал Федоров разменялся на мелочи, терял время, шел ощупью и упустил возможность ударить в открытый левый фланг 1-й австро-венгерской армии…