Рейнеке Патрик - Ива и Яблоня: Новое платье королевы

• Название: Ива и Яблоня: Новое платье королевы
• Автор: Рейнеке Патрик
• Жанр: Фэнтези

история про маленькое альпийское королевство конца 19 века (оммаж братьям Гримм, Ш. Перро и Андерсену) ко Дню ошибок и недоразумений в "Заповеднике сказок"

---

Мачеха буквально онемела. Она стояла и ловила ртом воздух, как огромная рыбина, выброшенная на берег. Тощий рыжий котенок-подросток и огромная хищная рыба.

— Найдите себе прислугу. А с вами мы всегда сможем договориться, — мирным голосом успокоил он.

"Да я, похоже, заключила контракт с гением шантажа!" — подумала она. Потом она вспомнила, как покорно вздохнул, оставляя ее в лесу отец. А ведь это те, кого она привыкла считать своей семьей, о ком привыкла заботиться! Как легко они от нее отказались! Никто ведь не знает о контракте. А о предложении руки и сердца никто и подумать из них не может. Ее просто отдали ему в содержанки!.. Что ж, легче будет перебраться в город. Отныне своего дома у нее нет, на него предстоит заработать.

* * *

Чудеса между тем продолжались. Ездивший с утра в город Иоханнес передал ей привет от Марион и записку, в которой она предлагала поступить к ней в качестве помощницы. Она не могла дождаться следующего дня и сама отправилась в город, проехав часть дороги на попутной крестьянской телеге. Настолько ей хотелось убедиться, что это не сон. Поступить в обучение к настоящей француженке, которая шьет самые прекрасные платья в Оберау! О такой удаче можно было только мечтать!

Зеленоглазая Марион, все еще молодая вдова, управлявшая унаследованным от мужа магазином галантереи и тканей, держала небольшое ателье, предоставляя приют и заработок деревенским девицам, вздумавшим перебраться в город. Оказавшись в новом социальном пространстве, девушки довольно быстро смекали, что заработать на жизнь можно гораздо более легким способом. Марион, о которой, впрочем, тоже говаривали разное, смотрела на эту смену профессии и даже на дополнительный заработок сквозь пальцы. Каждый борется за существование по-своему. А многим ведь приходилось откладывать деньги, чтобы посылать их семье в деревню. Любой другой портнихе степенные обераусцы не простили бы такого пренебрежения общественным мнением, но это была Марион — конфидентка покинутых любовниц и мечта поэтов, — и ее наряды были вне конкуренции. И потом она столько знала о тайной жизни отцов и матерей, что ни одна влиятельная персона даже ненароком не хотела бы испортить с ней отношения.

— Признаюсь честно, у меня тут своя корысть! — без обиняков начала француженка тем особым говором, от которого мужчины теряли головы. — Если не считать внезапной и необъяснимой болезни его высочества, — и Марион с ехидной улыбкой закатила глаза, так что невозможно было удержаться от смеха, — сегодня весь город только и говорит, что о нарядах дочерей егермейстера. Поскольку ткани покупались в моем магазине и в моем присутствии, я имею все основания полагать, что уж я-то знаю, кто истинный автор этих нарядов, — и она снова многозначительно посмотрела на нее. — Так вот, если мы объединим усилия, то сможем избежать ненужной конкуренции. Согласна? И потом надо же тебе научиться когда-нибудь шить настоящие платья, не только из всяких там цветов или перьев…

У нее и в мыслях не было составить кому-нибудь конкуренцию. Да и в голове пока как-то не укладывалось, что ее труд могли оценить так высоко.

— Я давно уже подумывала о том, чтобы взять себе помощницу — такую, которая могла бы не только сидеть за швейной машинкой, но и придумывать новые наряды, — продолжала звенеть колокольчиком Марион. — Но увы, увы, в наш век все смотрят на работу как на возможность заработка, и никто не думает о том, что надо просто хорошо делать свое дело.

В последнее ей было невозможно поверить, когда речь шла о таком замечательном деле. Доставлять людям радость, делать их красивее, чтобы мир вокруг них становился лучше — что может быть прекраснее! И она это тут же высказала. Портниха в ответ предложила перебраться жить к ней. В ее доме даже нашлась для нее небольшая комнатка, устроенная под лестницей на чердак рядом с ее собственной спальней и оснащенная весьма добротной деревянной кроватью.

— Раньше-то у меня тут по вечерам чуть ли не салон был. Собирались всякие заезжие студенты, поэты, доморощенные философы. Но потом я поняла, что они только девушек от работы отвлекают, и всех их выгнала в "Любовь короля Унды", теперь там собираются. И сейчас если кто и заходит, так только его высочество по старой памяти. Ему я не могу отказать. Хороший мальчик, хоть и упрямый. Да и дома ему явно не сладко приходится. Так что придется иногда мириться с мужским обществом! — со смехом добавила ее новая хозяйка.

Его высочество! Вот, оказывается, кому она обязана переменами в своей жизни. Решил побыть добрым волшебником…

Пока ее не было дома, с вечерней почтой прибыла посылка. "Господину егермейстеру для его старшей дочери". Письмо — "Ее высочеству принцессе Нидерау в собственные руки" — было датировано: "Апфельштайн, за полчаса до полуночи". На штемпеле главного городского почтамта Оберау стояла сегодняшняя дата с пометкой "утро". Из всего этого следовал только один вывод. Он с самого начала знал, кто она такая. И там, на башне, он сделал предложение вовсе не таинственной незнакомке, а дочери королевского егермейстера. Но что толку от этой его безрассудности? Ему все равно никогда не позволят на ней жениться. В этой ситуации обращение "Ашенпуттель" и присланные ей книжки "с хорошим концом" выглядели почти что насмешкой.

Зато теперь у нее появилось дело жизни! "Профессия — это то, что всегда останется при тебе, чтобы ни случилось", — сказала тогда Марион, и добавила: "В отличие от мужчин". В отличие от волшебства и рожденной им сказки, хотелось добавить ей теперь. Правота Марион казалась ей непререкаемой.

* * *

Где-то через неделю состоялось расширенное заседание королевского совета, где кроме тех, кто должен был находится там по должности, присутствовали и основные заимодавцы. Он смотрел на этих людей, которых знал с глубокого детства. Когда-то все они представлялись ему чрезвычайно добрыми дяденьками, у которых можно было сидеть на коленях, кормить сахаром их лошадей и рассказывать им всякие были и небылицы. Потом он подрос и начал немного разбираться в их способах ведения дел, видел, как они помыкают его отцом и легко манипулируют матерью, и все они стали его врагами. Собственно, для того, чтобы их не видеть, он и уехал в Вену. Теперь он вернулся, и ему предстояло сделать из них своих союзников — хотели они этого или нет.

— Может быть, ваше высочество все же сообщит нам имя своей будущей невесты? — спросил, потирая руки, герр Варенбург.

— Я сделал предложение, но девушка еще не дала мне своего ответа. Поэтому имени я пока назвать не могу.

— Но может быть, ваше высочество хоть немного просветит нас о том, кто она? — продолжал настаивать бургомистр.

— Она из хорошей семьи, происходит из старинного оберауского рода, с домашним образованием, ходит в католическую церковь, добрая, ответственная, серьезная.

Отцы семейств переглянулись. Недоуменное молчание нарушил старый граф Тильзен:

— Мои поздравления, господин Хольц, — мрачным голосом произнес он. — Я, кажется, знаю, о ком идет речь. Ее отец служит вашим интересам.

— Ошибаетесь, граф. Ее отец находится на королевской службе и, следовательно, не может служить интересам господина Хольца.

"Хотя до недавнего времени, так оно и было", — добавил про себя он.

Повисло тягостное молчание.

— Ну что ж, господа, я, кажется, тоже догадался о ком идет речь, — вставил бодрым голосом Равеншатц. — Откровенно говоря, меня устраивает этот выбор. По крайней мере, он позволит нам сохранить существующее равновесие.

Один есть! Не зря отдал первый танец его дочери.

— Однако господа, если не возражаете, я бы хотел перейти к делу, — начал он. — Нам необходимо обсудить проект железной дороги и строительство электростанции.

* * *

Переезд дался ей на удивление легко. Марион строго настрого наказала ей не брать с собой ничего из ее обычных лесных нарядов. В городе так не одеваются, поэтому она так и быть отдаст ей перешить кое-что из своих платьев: "Ну, разве что вот то воскресное свое возьми, будешь выглядеть в церкви монахиней!" Теперь она встречала посетителей и заказчиков в элегантной одежде, сшитой из приятных на ощупь тканей, радующей глаз цветом, линиями и фактурой. И сама она чувствовала себя теперь более уверенной в общении с посторонними.

Неожиданно городская жизнь оказалась намного легче и приятнее ее существования в родном доме. Хотя еще недавно она такого не могла и помыслить. В город она раньше выезжала редко и только по крайней надобности. И каждый раз, когда она шла по улицам или между торговых рядов, ей все время казалось, что за ее спиной шушукаются, пересказывая на все лады ее историю и историю ее покойной матери. И все ее вроде бы жалеют, но какой-то такой противной жалостью: как мол, хорошо, что у нас самих все в порядке.