Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

• Название: Драгоценности Парижа [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Заканчивается война с Наполеоном. По Парижу гарцуют сотни терских казаков, а тут ла филь ком сетре, не хуже станичных скурех…

---

— Погодь, — старший отряда поскреб подбородок. — Я выделю троих казаков до Моздока, а сотнику потом доложу.

— И на том спасибо, брат казак, от Моздока нам будет легче.

За Пятигорской горные массивы то приближались к самой дороге, то снова уступали место безлюдной ногайской полупустыне. Изредка мимо протащится запряженная быками ногайская либо осетинская арба с закутанными по самые брови женщинами, с бедно одетыми, в оборванных черкесках или бешметах, мужчинами на худых лошадях, или галопом пронесется казачий патруль, на ходу обменявшись приветствиями. И снова желтый каменистый тракт ложился под копыта коней немерянными верстами, лишь в белесоватом небе неустанно кружили хищные птицы да подавали голос одуревшие от жары бирюки.

— Они сейчас не опасные, от безделья воют, — нарушил молчание один из казаков. — Об эту пору жратвы у них бывает навалом, то косуля издохнет, а то и человечинкой разговеются.

— В ногайской глухомани людских косточек немало, — поддержал его товарищ. — Недавно банда абреков растурсучила караван какого–то иранского купца.

— Купцы испокон веков обходили чеченов стороной, у них путь проложен через грузинский Крестовый перевал, осетинский Моздок и через нашу Тьмутаракань до самых Киева с Москвой.

— Из–за абреков возить товары могут прекратить вовсе, тогда в лабазах одни москальские леденцы останутся.

— Пора объявлять чеченам войну, ингушей уже подмяли.

— Не время еще, братья казаки, — подключился к разговору Дарган. — Вот успокоится в Европе, тогда император обратит взор и на Кавказ.

Снова небольшой отряд со всех сторон обложили поросшие зарослями корявых деревьев горные массивы, дорога начала втягиваться в ущелье с шумной речкой посередине. Сбив папаху на затылок, Дарган пристально обследовал сумрачные склоны, в одном месте, за выступом скальной породы, ему почудилось какое–то движение, рука машинально потянулась к ружью. Насторожились и провожатые, один из них снял с плеча винтовку, положил на колени перед собой, остальные продолжали озираться по сторонам. Девушка тоже почувствовала опасность, опустив руку в сумку, она вытащила пистолет, деловито затолкала в него заряд. Отряд приближался к нависшему над дорогой камню, до него оставалось не больше тридцати сажен. Выстрел прозвучал в тот момент, когда Дарган уже знал точно, что за камнем кто–то прячется. Один из казаков вскрикнул, схватился рукой за плечо, другие пригнулись к холкам коней, дали им шпоры, чтобы проскочить опасную зону. Дарган на ходу приспособил винтовку, нажал на курок, над верхом скалы зависло белое облачко пыли. Второй выстрел со стороны неприятеля заставил вскинуться каурого жеребца из запасных, лошадь с размаха ударилась грудью о каменистый тракт, принуждая остальных коней спотыкаться об нее. Выхватив шашку, Дарган обрубил веревку, подогнал свой табун громким окриком. Но в этот раз противник обнаружил себя, он прятался не за выступом, а чуть выше него, за ореховым кустом. Он был не один, его товарищ пальнул с противоположного склона ущелья, целясь в головного всадника, скакун под которым сразу упал на колени. Стало ясно, чего хотели добиться нападавшие, они стреляли выборочно, чтобы создать кучу малу, заодно сохранить жизнь кровнику, с которым надумали поступить по другому. Заметила горца и девушка, она направила пистолет на ореховый куст, то же самое проделали казаки из сопровождения. Одновременный залп из нескольких ружей заставил подняться в воздух целое семейство орлов. Чечен в рваном бешмете вскинулся над ветвями, выпустив из рук винтовку, покатился к подножию горы.

— Станичники, второй абрек на другом склоне, — натягивая поводья, крикнул Дарган. — Его надо обойти.

Терцы остановились, сквозь испуганный табун протиснулись к нему. Раненый зубами завязывал на плече платок, лицо его побледнело, но помогать ему было некогда.

— Поздно, брат казак, кажись, нас обложили, — как–то спокойно отозвался один из проводников. — Оглянись назад, их там целая банда.

Из–за поворота к путникам приближалась ватага разбойников, они неслись вдоль русла речки, размахивая кривыми саблями. Дело принимало крутой оборот, нужно было срочно искать выход. И снова война подсказала решение, Дарган гаркнул во всю мощь легких:

— Заряжа–ай!

Прошло несколько томительных мгновений, только было слышно, как клацают по металлу винтовок свинцовые заряды. Девушка торопливо выгребала из кошеля пули вместе с пыжами. А банда не сбавляла хода, она походила на стаю волков, догнавших табун лошадей. Разбойников было не меньше пятнадцати, Дарган поднял руку вверх:

— Огонь!

Залп принудил преследователей смешаться в кучу, кто–то упал между крупами лошадей, кто–то закричал от боли. Теперь нужно было воспользоваться моментом и произвести перезарядку оружия, терцы так и хотели сделать, но тут из круга вырвался самый сообразительный из бандитов, он опять повлек товарищей за собой.

— Пики к бою-у! — хрипло скомандовал Дарган. — Пош–ше–ел!

Казаки подобрались, наклонив наконечники копий вперед, ударили каблуками под бока лошадям. Девушка успела забить заряд в пистолет, она выстрелила в предводителя, тот скатился под копыта коней, так и не успев понять, что произошло. А девушка уже выдергивала клинок из ножен, на ее лице отражалось чувство, которое можно было определить одной фразой — свобода превыше всего. Сейчас она и впрямь походила на Орлеанскую деву, готовую за эту свободу взойти на костер. Увернувшись от прямого удара турецкой саблей, она нанесла укол сама, противник выпучил глаза на невиданное им доселе оружие, забился в предсмертных судорогах. Меж тем пики сделали свое дело, не всем чеченам удалось увильнуть от них, двое распластались на дороге. Дарган протискивался к разбойнику, которого приметил с первого взгляда, это был абрек, оставшийся в живых после стычки в степи и следивший за путниками на базаре. Он откидывался на спину лошади, наклонялся вперед, свешивался набок, не переставая джигитовать саблей, сверкавшей в его руках куском молнии. Двое терцов махали над ним шашками, умудряясь не коснуться даже одежды, они так увлеклись боем, что забыли про осторожность.

— Заходи с тылу, — крикнул им Дарган, тут–же принимая на себя сразу несколько жестких ударов. — По ногам руби, чтобы не вихлялся

На раненного казака насели трое бандитов, одного он подловил на ответном выпаде, второму рассек лицо до подбородка, но силы были неравными. Разбойник со шрамом выхватил кинжал, в бессильной злобе швырнул в терца, тот упал на землю с рассеченным горлом. Девушка попыталась достать чечена шпагой, но он полоснул саблей по ее клинку, оружие отлетело на обочину. Лицо бандита исказилось страшным оскалом, кровь разбудила в нем звериные инстинкты, он готов был порвать зубами посмевшую встать на его пути женщину. Она подняла коня на дыбы, бросила его на противника:

— Месье Д, Арга–ан, — крикнула девушка, повторила клич. — Д, Арга–ан…

Казак сразу понял, в какое положение попала возлюбленная, выдернув из притороченного к седлу оружия еще одну саблю, он завертел перед собой бешеную мельницу обоими клинками. Кабардинец оленем прыгнул по направлению к окружившим девушку чеченам, едва не столкнув всадника лбом с одним из них. Лезвия будто сами обрушились на джигита, разрубив тело на несколько частей еще в седле. Его товарищ попятился назад, но было поздно, острыми как бритва крыльями железная мельница снесла ему папаху вместе с макушкой, а потом и голову самого разбойника, тяжело чиркнувшую по боку отпрянувшей лошади. Дарган бросил саблю девушке и ринулся в бой снова, ему нужно было добраться до примеченного абрека, взять его целым и невредимым, чтобы узнать, откуда грозила опасность.

Двое терцов из последних сил отбивались от оставшихся в живых бандитов, они крутились на небольшом пятачке как белки в колесе. Дарган вихрем ворвался в трепетавший страстями клубок, походя отрубил руку ближайшему разбойнику. Завизжав искалеченной собакой, тот помчался по ущелью, не разбирая дороги. Несколько клинков скрестились в воздухе, сыпанув снопами искр, лошади дико заржали, стараясь укусить или ударить друг друга ногами. Картина была не нова, она не вызывала оторопь, за два года войны Дарган насмотрелся на такое досыта. Отвлекая на себя внимание самого резвого бандита, он показал, что заносит шашку над своей головой и моментально пустил ее плашмя, подрезая седока по талии. Когда тот согнулся от боли, в коротком замахе раскроил ему затылок. И тут раздался выстрел, заставивший замереть убивающих друг друга людей, в следующее мгновение чечены не выдержали, они вонзили каблуки в брюха коней и бросились врассыпную. За спинами вздулись полы черкесок с концами башлыков, гнаться за ними не имело смысла. Лишь один остался на месте, неторопливо приникая к лошадиной холке. Дарган перевел дыхание, огляделся вокруг, спутница поодаль забивала в пистолет очередной заряд. Казак уставился на нее, не зная, что сказать, девушка невольно помешала захватить примеченного им абрека. Но присмотревшись к сползшему на землю бандиту, он соскочил с седла, это был тот самый, на кого казак охотился. Новый выстрел хлестнул по нервам концом нагайки, в этот раз упасть на холку лошади пришла очередь казаку из охраны. Дарган подбежал к спутнице, рывком сдернул ее с седла, стрелял разбойник на другом склоне горы, о котором забыли с начала боя. Второй казак принудил лошадь завалиться на бок, прячась за ней, загнал пулю в винтовку. Сделав знак девушке, чтобы она поступила так–же, Дарган зигзагами рванулся к лесу, он был уверен, что бандит никуда не денется, его вела с дороги пара отменных стрелков.