Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

• Название: Драгоценности Парижа [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Заканчивается война с Наполеоном. По Парижу гарцуют сотни терских казаков, а тут ла филь ком сетре, не хуже станичных скурех…

---

— Прогадаешь, Дарган, для такого табуна пастбищ будет маловато, — попытался урезонить кто–то. — Загородку вокруг надо мастерить, конюшни со стойлами, стайки для жеребят.

— А сена с зерном сколько нужно, один разве управишься? — поддержали говорившего. — Придется работников нанимать, жалованье начислять.

— Мы тебе по восемьдесят монета за строевых отвалим, а если какой из породистых, то на все сто потянет.

— Вон тот, арабчак, на сто пятдесят монета скакнет, вишь, как шею выгнул, чистый лебедь…

— Не нашенское это дело, — поставил точку в споре старый казак. — Мы от силы имеем троих–пяток лошадей, тем и обходимся, а у тебя табун не сосчитанный.

— Управлюсь, не один в хате живу, — набычился Дарган, — Когда–то надо и хозяйством обрастать, а у казаков оно до сих пор в торбе умещается.

— Вон как заговорил, как в европах побывал, — засмеялись вокруг. Вроде как заоправдывались. — Такой мы народ, царь с подданными на одном месте сидит, а мы им земли приращиваем. Бывай, Даргашка, если надумаешь, то кликнешь.

Станичники начали расходиться, а на Даргана напали сомнения, если рассудить по правде, он превращался в конезаводчика, а это означало непреходящую заботу о содержании лошадей, кормах, приплодах. Обо всем том, что перечислили казаки. А рядом чечены с ногаями, норовящие отхватить кусок пожирнее, от них было одно спасение — надежное ружье и острый клинок, других доводов они не признавали. Если прибавить свалившихся с неба кровников, то жизнь превращалась в вечный бой за выживание, а не за счастливую судьбу с хорошим достатком. Дарган погладил заросший волосом подбородок.

— Месье Д, Арган, ты поступил правильно, — положила ему руку на плечо девушка. — У нас все будет хорошо.

— Я не сомневался, — встряхнулся он от невеселых дум. — Пойдем–ка, Софьюшка, отдохнем, на завтра у нас много работы.

Но отдыха не получилось, в комнату наведались прознавшие про возвращение Даргана с войны станичники из Стодеревской, они принесли бурдюк чихиря, желтоватые куски каймака, подкопченные окорока и свежие фрукты с овощами. Расположившись на кроватях, зашумели громко и хватко, выкрикивая здравицу герою–земляку. Все они или закончили войну по ранению, или не подошли по возрасту, или не прекращали нести службу на кордонах, возведенных по берегу Терека. Под конец Дарган устал поднимать восьмистаканную чапуру, хотя вино было виноградным, в голове покруживалось, ноги наливались немотой. Девушка тоже приложилась к кружке не один раз, ее спасало то, что напиток она разбавляла водой. За окнами потемнело, станичники засобирались в разбитый под Моздоком казачий лагерь, они не признавали гостиниц, предпочитая коротать ночи под открытым небом:

— Игнашка, так говоришь слух прошел, что я срубил Ахмет — Даргана? — в который раз спросил казак у соседа по станичным куреням. — А кто его пустил?

— Хромой Ибрагим разболтал, что на подхвате в лавке у армяна, — пояснил Игнашка. — А ему, мол, известие передал его знакомый из чеченского аула, еще, мол, сказал, что ты и зятя Ахметки при стычке в ущелье отправил вслед за главарем.

— Быстро абреки новость разнесли… А как ее восприняли мои родственники?

— Мать есть мать, сестры всегда на твоей стороне, остальные кто как.

— Не горюй, Даргашка, в обиду не дадим, — подал голос ходивший еще на турок Чеботарь. — Этот Ахмет — Дарган со своим зятем и бандой таких же головорезов до Пятигорской весь тракт держал, на него даже войска отряжали. Скользкий был, что твой угорь, а ты его срубил. Честь тебе и слава.

— Слава, слава, — подхватили казаки.

— Я не про то, — устало потер виски Дарган.

— А про родство с ним не думай, у чеченов половина правобережных аулов в Дарганах записана, — попытался успокоить друг Чеботаря Горобец. — Еще надо доказать, из какой ветви происходит Ахмет — Дарган, а из какой ты сам, а потом кровную месть объявлять. У меня бабука из чеченок, до сих пор не знаю, к чьему из ихних тейпов принадлежит.

— Мои прапрадеды сами, кажись, ночхоями были, зато остальные стали казаками, — заломил папаху на затылок еще один станичник.

— Что тут гутарить, когда Ибрагим тоже в православные выкрестился.

— Он же был ярым мусульманом! — вскинулся Дарган.

— А крестится теперь по нашему.

— Мы давно посмешались, потому что веками жили вместе, москалей с хохлами одинаково на дух не принимаем, — продолжал выговаривать Чеботарь. — Только чечены остались мусульманами, а мы православными, из–за веры весь раздор. Даргашка, выбось из головы угрозы, если надо, кровную месть мы ускорим сами.

— Там много не надо, вывести под корень род ихнего главаря, состоящий из одного младенца–мужчины, его внука, и мстить станет некому, второе дите женского полу в расчет брать не след, — добавил Игнашка. — Говорят, Ахмет — Дарган сам был единственным мужчиной в семье, и у него в роду одни девки, только старшая успела выйти замуж и родить сына с дочкой.

— Откуда прознал? — повернулся к нему Дарган.

— Ибрагим все и расписал, сказал, что старики мстить не пойдут, а ахметовым дочерям за хозяйством надо приглядывать.

— Вот и вся недолга, когда внук Ахмета подрастет и надумает объявлять кровную месть за деда с отцом, тогда и погутарим.

После этого разговора Дарган со спутницей проводили гостей за порог, Чеботарь из темноты улицы напомнил:

— Завтра по заутрене выходим, Илья пророк в реку уж помочился, так что, по росе оно будет как раз, — помолчал, потом добавил. — Скуреху обрядил бы в платье, а то в портках издаля на мужчину похожа.

— А что так? — напрягся Дарган.

— Всякое случиться может…

С первыми лучами солнца отряд вышел из Моздока и, подвздыбив пики, закачался по тракту вдоль левого берега Терека. Вместе со стодеревцами ехали двое казаков из станицы Червленной, выделенных в помощь Даргану в Пятигорской, третий, погибший в стычке с абреками, свесил руки со спины укрытой попоной лошади. Раненного казака перевязали, он старался держаться в седле самостоятельно, хотя бледный вид указывал, каких усилий ему это стоило. Бедные осетинские селения с плоскими крышами на саманных саклях скоро остались позади, впереди размахнулась предгорная равнина с высокой травой и редкими островками деревьев. По правую сторону, через реку, высились горные массивы с далекими заснеженными вершинами, оттуда несло ощутимой прохладой. Но башлыками никто не укрывался, они белели за спинами казаков капюшонами с перехлестнутыми крест накрест концами спереди. Дарган послушался совета Чеботаря, посоветовал спутнице обрядиться в женскую одежду, и теперь она то и дело поправляла мешавшие обозревать окрестности концы модной накидки. Она походила на решившую прогуляться по первозданной природе принцессу из сказки, вид всадницы, сидящей на лошади боком, вызывал у казаков веселые усмешки, грозящие перейти в соленые шуточки. Казачки никогда не ездили таким образом, и если бы не рассказ очевидцев о бое в ущелье, так оно и было бы. Но смелых людей, независимо от пола, терцы уважали.

Начались густые леса со множеством дикой живности, через дорогу то и дело перебегали зайцы и кабаны, трещали крыльями крупные фазаны, вдоль обочины припускали голенастые дрофы, каких путники видели в донских владениях. В чаще ломали сушняк олени, огрызались на кого–то чакалки. Девушка с неослабным интересом следила за лесным разнообразием, словно попала на незнакомую землю. Она пропустила тот момент, когда перед головным всадником как из–под земли вырос широкоплечий казак с винтовкой в руке, увидела, что оба воина начали негромкий разговор. Так же, как возник, караульный исчез в зарослях молодого карагача. Она повернулась к Даргану:

— Кто это? — стараясь не нарушать устоявшейся в отряде тишины, негромко спросила она.

— Дозорный с кордона, — тихо ответил спутник. — За деревьями, на берегу реки, караульная изба, рядом вышка из жердин с площадкой наверху, на ней несут дозор сменные казаки. А этот казак был в секрете, он вокруг да около бродил.

— Как он увидел нас, мы не на реке, а на дорога?

— Услышал звяк подков, вишь сколько камней под копытами…

Вскоре за ветками кустарника показались крытые чаканом куреня станицы Наурской, они были построены на высоких столбах с крутыми лесенками ко входным дверям.

— Это от звери? — удивленно воскликнула спутница

— От полой воды, разливы тут бывают такие, что макушки деревьев скрываются, — пояснил Дарган. — В станицах по Тереку все хаты так строятся, когда большая вода, тогда сообщение только на каюках.

— На чем? — не поняла она.

— Лодка, каюк называется, с нее хорошо рыбу ловить, — казак указал на реку вдали. — Видишь, рыбаки лещей со щуками тягают? Какая на уху пойдет, а какую на зиму привялят.