Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]

• Название: Абреки Шамиля [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Горные кручи вокруг и глубокие ущелья с дозорными Шамиля на вершинах. Терцы вышли в поход…

---

— А посему, слава новоявленному православному казаку, сыну Панкратия Александру, — подвел черту под домыслами с пожеланиями есаул Гонтарь, соратник Даргана по военным походам.

— Слава, слава, слава!

Станичники подняли полные домашнего вина чапуры и выпили, застучали ложки по чашкам с наваристым борщем, захрустели корочки от свежевыпеченного хлеба. Когда на второе подали хорошо прожаренную баранину и казаки взялись рвать мясо руками, к другу Панкрата Николке живо обернулся секретчик Гаврилка:

— Слыхал новость с того берега Терека?

— Какую? — заинтересовался подхорунжий.

— У абрека Мусы, кровника Панкратки с его батякой, родился второй сын.

— Плохая весть, — нахмурился помощник хорунжего.

— А есть еще хуже, — не унимался урядник Гаврилка.

— Говори, — пристукнул кулаком по столу казак.

— У Кусамы, средней сестры Мусы, на свет появился тоже мальчик.

Между гостями заметно стихли разговоры, непривычная тишина заставила их повернуть головы к обсуждающим проблему сослуживцам. Народу в дом набилось много, во время больших событий ворота у станичников были на распашку для всех.

— Перекроился род убиенного Ахмет — Даргашки, у него у самого были одни девки, а теперь и пацаны пошли, — подключился к разговору Николкин сосед по лавке кашевар Ермилка. — На род нашего Даргана сразу три новых кровника.

— Не считая покалеченного Мусу и сродичей двух убитых братьев Бадаевых, у которых тоже, я слыхал, родились сыновья, — дополнил счет вымахавший в доброго казака посыльный Пантелейка. — Большая сила собирается, недаром на кордонах теперь каждый вечер стрельба.

— И русские полки все никак не разомнутся, пора бы немирных обуздывать покруче.

— Забыл про объявленный Шамилем газават? Сейчас все горцы взялись объединяться, так что, готовься к большой войне, брат казак, все только начинается.

— Вот когда полезут скопом, тогда и встретим.

— Твоя правда, брат. Отцу и сыну…

Сидевший по правое плечо от батяки, Панкрат внимательно посмотрел на станичников, затем повернулся к главе дома, собираясь что–то сказать, но Дарган уже поднимался сам, хмель с него как рукой сняло. Огладив усы, он положил правую ладонь на кинжал и громко заговорил:

— Станичники, мы помним о непобедимых воинах Александра Македонского, в честь которого мой старший сын Панкрат назвал сына уже своего, моего внука, мы слышали о походах Тамерлана — Тимура Хромого. Многие из нас принимали участие в битвах с Наполеоном. Правителей, решивших овладеть миром, было много, они разоряли государства, топили в крови целые народы, но ни один из них не справился с поставленной перед собой задачей, — он вскинул голову повыше. — Мусульмане считают себя правоверными, а нас, христиан, неверными, Шамиль тоже объявил газават всему христианскому народу. Скажу сразу, хотя Шамиль имеет духовный сан третьего имама Дагестана и Чечни, его песенка, как и других кровожадных верховодов, все равно будет спета, потому что кровью мира не завоевать.

Дарган бросил короткий взгляд на супругу, с которой в спорах на эту тему провел не одну бессонную ночь, Софьюша не сводила с него восхищенных глаз, впервые она оказалась свидетелем красноречия мужа, и впервые осознала, что совместные искания истины не пропали даром, а подняли уровень сознания ее мужа еще на одну ступень. И это была ее победа над заскорузлыми правилами казачьего уклада жизни. А сотник меж тем продолжал.

— В молитвенном доме уставщик читает нам главы из Библии, и все мы знаем, что Иисус Христос никого не убивал, не грабил, не насильничал, как воины выше названных великих полководцев, он нес людям только слово правды. Лишь слово, и за это люди его распяли. Распяли одного, а не целые народы, внемлющие до сей поры его устам. Эти народы по доброй воле бросились к его ногам, признав своим повелителем. Так что на земле сильнее — булатный клинок или всего лишь слово?

В комнате установилась долгая тишина, привыкшие все в жизни измерять лишь силой, казаки предпочли промолчать, они понимали, что устами их вожака с ними сейчас говорила образованная его Софьюшка. Но станичники, соглашаясь в душе с правильностью выводов из прослушанной ими проповеди, категорически отказывались признавать превосходство бабы над собой, потому что не мыслили жизни по иному. Наконец кто–то нерешительно согласился:

— Слово, конечно, главнее, но его не разглядишь. А сила видна.

— Казаки сильны единым духом, в этом наши крепость и сила, — заговорили гости разом.

— Сила в первую очередь, об чем разговор. Хотя и слово бывает булатным.

— Куда там Шамилю с его одичалыми бирюками, пускай суется со своим зеленым кораном, а мы ему в ответ православным крестом да по обритому лбу.

— Слава казакам, защитникам Отечества!

— Слава, слава, слава!

— Отцу и сыну, аминь.

Софьюшка печально усмехнулась, завела за ухо золотистую прядь волос и вслед за казаками подняла наполненную домашним вином чашку. Она понимала, что в этом сказочном месте с не менее красивыми, как дети, людьми, сила еще долго будет занимать верхнюю ступень на пьедестале разума, а слово будет эту силу не усмирять, а только подкреплять. Она с тревогой посмотрела на свою надежду на будущее, на своих студентов Захара с Пьером, решив отправить обоих на учебу не дожидаясь конца каникул. Снова в благодатном краю назревали грозные события и опять сердце матери начало сжиматься от тревоги. Но она и не думала роптать на судьбу, которая занесла ее на край немерянной Российской империи, Софьюшка была благодарна ей за все испытания. Вот и сейчас жена главы рода Даргановых лишь на миг дозволила, чтобы на ее прекрасное европейское лицо опустилась вуаль печали, в следующее мгновение она вскинула голову и со вниманием и любовью посмотрела на мужа, сыновей и дочерей. На всю свою многочисленную семью с не менее большой родней. Работы для нее было еще много и начинать ее следовало прямо сейчас, со среднего и младшего сыновей. Их нужно было уберечь от надвигающейся опасности, чтобы они закончили учебу и продолжили род. И когда казаки принялись за закуску, Софьюшка повернулась к сыновьям, в полной тишине сказала не терпящим возражений голосом:

— Захар и Пьер, завтра вы должны отправиться в путь.

— В какой путь? — оторвался от глинянной чашки средний сын.

— Надо ехать в университеты, продолжать учебу.

— Но у нас еще есть время, — возмутился было Петр.

Дарган присмотрелся к супруге, пытаясь сообразить, к чему она затеяла преждевременный разговор с отъездом сыновей. Догадка не заставила себя ждать, он положил руки на стол:

— Если мать что сказала, так нужно и сделать, — под все понимающие ухмылки станичников поставил он в споре твердую точку.

Тогда братья уехали учиться. Но именно с желания принять участие в стычках с абреками началось брожение в их умах и продолжалось оно еще два года, пока не привело к плачевным результатам…

Со стороны кордона показался отряд секретчиков, среди которых находился дядька Панкрата, младший брат Даргана и тоже отец двоих подрастающих сыновей. Хорунжий радостно ощерился и наподдал кабардинца каблуками под брюхо. Буланая шкура у того успела перекраситься в гнедую масть.

— К берегу… к берегу… — еще издали закричал он, разворачивая лошадь под прямым углом. — Николка, веди казаков на тот берег и пали по абрекам со всех винтовок.

Небольшой отряд караульных сходу повернул коней к реке, бросился в крутые волны Терека, оставляя после себя пенные дорожки. За ними поспешал Панкрат, горло его перехватывала тревога за Петрашку и бешенная злоба на главаря разбойников, в который раз встающего на его пути и змеей успевающего ускользать в свою нору. Если бы Муса оказался сейчас в его руках, казак не задумываясь разорвал бы его зубами на части. Лошади вынесли всадников из воды, помчали через камышовый сухостой к чинаровой роще, на одной из полянок их попытался остановить одиночный выстрел, станичники срубили оставленного в засаде абрека, словно это был кочан капусты. Вскоре тропа вылетела на дорогу к аулу, но на ней разбойников не было, клубок пыли поднимался далеко в стороне, по направлению к мрачным склонам диких гор. Муса уводил бандитов в неприступные скалы с узкими расщелинами между ними, там после набегов они укрывались и от преследователей из числа ограбленных ими жителей, и от русских солдат. Николка натянул поводья, с досадой сплюнул под копыта скакуна:

— Не догнать, — ощерил он частокол крепких зубов. — В горах абреки как у себя дома, у них там в пещерах целые лежбища.

Панкрат закрутил кабардинца на одном месте, на губах у него появились клоки белой пены, он с трудом владел собой:

— Вперед, Николка, их надо достать и сничтожить. Всех, — зарычал хорунжий, сейчас он был похож на разъяренного снежного барса. — Друг, они захватили Петрашку, моего младшего брата…