Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

• Название: Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
• Автор: Жан Франсуа Лаперуз
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-65283-9

Новый том серии «Великие путешествия» — «Путешествие по всему миру на “Буссоли” и “Астролябии”» — представляет современному читателю наследие одного из самых знаменитых мореплавателей эпохи Просвещения — Жана Франсуа де Гало, графа де Лаперуза (1741–1788). В основе этого издания — первый перевод на русский язык дневников великого путешественника.

Маршрут кругосветного плавания, предписанный Людовиком XVI офицеру Королевского флота Жану Франсуа де Лаперузу, превосходил все, что было известно до той поры: Франция собиралась разом превзойти все свершения Великобритании в географических открытиях неизведанных земель. Напутствуя Лаперуза, король произнес: «Я буду считать самым счастливым итогом экспедиции, если она завершится без потерь человеческих жизней». К сожалению, пожелание Людовика не сбылось. Экспедиция пропала в марте 1788 года: Лаперуз «бесследно исчез в безбрежном синем океане, и только скорбная загадочная его тень не покидает наши умы и сердца». Лишь почти через 40 лет, в 1826 году, на острове Ваникоро, в западной части Тихого океана, были обнаружены следы пропавшей экспедиции. Эта книга — первый перевод на русский язык дневника знаменитого путешественника, дань героическому подвигу великого человека, одного из самых замечательных первооткрывателей в истории человечества. Издание включает не публиковавшуюся ранее на русском языке биографическую книгу известного историка Эрнеста Скотта «Жизнь Лаперуза».

Как и предыдущие издания серии, книга прекрасно оформлена и насыщена огромным количеством цветных и черно-белых иллюстраций.

---

Поскольку дул свежий бриз с норда, я мог позволить себе приблизиться к Огненной Земле — я прошел вдоль ее побережья на расстоянии менее полулье. Ветер был очень благоприятен и погода настолько хороша, что я тотчас же отказался от своего намерения зайти на стоянку в бухту Успеха и пошел дальше, чтобы, не теряя ни мгновения, обогнуть мыс Горн. Я посчитал, что будет невозможно удовлетворить все мои нужды, не потратив десять или двенадцать дней. Суровая необходимость вынудила меня задержаться на такое же время у Санта-Катарины, поскольку в открытых бухтах, где морской прибой с силой накатывает на берег, половина дней таковы, что шлюпки не могут подходить к берегу. Если к подобным неудобствам присоединится ветер от зюйда, который задержит меня в бухте Успеха, благоприятное время года минует и я подвергну свой корабль повреждениям и команду — тяготам и утомлению, что весьма навредит экспедиции.

Эти соображения убедили меня держать курс на острова Хуан-Фернандес, лежащие у меня на пути, где я должен был найти воду и древесину, а также свежее мясо качеством лучше, чем мясо пингвинов из пролива Дрейка. В это время у меня на борту не было ни одного больного, у меня оставалось восемьдесят баррелей воды, а Огненная Земля и до нас посещалась и исследовалась, так что я не мог надеяться добавить что-либо к тому, что уже было сказано и написано.

Во время нашего прохода через пролив Лемера дикари, как велит их обычай, разжигали большие костры, чтобы побудить нас встать на якорь. Один был в северной точке бухте Успеха, а второй — в северной точке бухты Валентина. Как и капитан Кук, я убежден, что можно без различия заходить для стоянки в любой из этих заливов, в которых есть и вода, и древесина, однако, несомненно, меньше дичи, чем в бухте Рождества, по причине того, что дикари часть года живут на их берегах.

В проливе в полулье от Огненной Земли нас окружили киты. Было очевидно, что их никогда не беспокоили — наши корабли не испугали их. Они величественно проплывали мимо нас на расстоянии пистольного выстрела. Они останутся хозяевами этих морей, пока китобои не пойдут войной на них, как возле Шпицбергена и Гренландии. Я уверен, что в мире нет лучших мест для китового промысла. Корабли могли бы заходить на стоянку в хорошие бухты, располагающие водой, древесиной, противоцинготными растениями и морской птицей, в то время как шлюпки этих кораблей, не далее чем в лье от берега, могли бы наловить столько китов, сколько позволят их трюмы. Единственным неудобством была бы продолжительность плавания: на один переход потребовалось бы около пяти месяцев. Также я полагаю, что эти широты следует посещать лишь в декабре, январе и феврале.

Мы не смогли произвести никаких наблюдений из-за течений в проливе, в которые мы попали в три часа пополудни, на двадцать четвертый лунный день. Течения с силой несли нас на юг до пяти часов пополудни, когда начался прилив, однако благодаря свежему северному ветру мы с легкостью преодолели его.

Горизонт был настолько затуманен в восточной четверти, что мы не увидели Землю Штатов[64], хотя находились от нее менее чем в пяти лье — такова ширина самого пролива. Мы держались достаточно близко к Огненной Земле, чтобы видеть в подзорные трубы дикарей, которые разжигали большие костры, что было единственным доступным им способом побудить наши корабли сделать остановку.

Была еще одна причина, обусловившая мой отказ от стоянки в бухте Успеха. В течение долгого времени я обдумывал новый план экспедиции, по поводу которого я, однако, не мог принять решение, пока не обогнул мыс Горн. Новый план состоял в том, чтобы направиться к северо-западному побережью Америки в текущем году. Я знал, что не получил подобный приказ лишь из опасения, что я не успею проделать столь длинный путь до наступления зимы. Однако в этом проекте соединялись бесчисленные преимущества, и первым из них был новый маршрут с пересечением параллелей, на которых было возможно открыть несколько неизвестных островов. Вторым преимуществом было бы более быстрое посещение всех мест, предписанных в инструкциях, что позволило бы провести два года в Северном полушарии и два года — в Южном.

Как гласили мои инструкции, мне разрешается исполнить приказы короля таким образом, какой я сочту наиболее подходящим для успеха экспедиции. Я лишь отложил окончательное принятие нового плана до тех пор, пока не узнаю, когда именно наконец прибуду в южные моря.

Конрад Мартенс. Огнеземелец (предположительно яган). 1832 г.

Я обогнул мыс Горн с легкостью, намного превосходящей ту, о какой посмел бы мечтать. Сейчас я убежден, что навигация в этих водах — такая же, как и во всех высоких широтах. Ожидаемые нами трудности — следствие старинного предрассудка, который должен исчезнуть и в сохранении которого среди моряков немалую роль сыграло описание путешествия адмирала Энсона.

9 февраля я был на траверзе Магелланова пролива в Южном море и держал курс на острова Хуан-Фернандес. По моим оценкам, я прошел предполагаемое местоположение Земли Дрейка, однако я не затратил много времени на ее поиски, поскольку убежден, что ее не существует.

Как только я покинул Европу, все мои мысли были заняты маршрутами старинных мореплавателей. Их бортовые журналы велись настолько плохо, что во многих случаях приходится строить догадки. А географы, которые не были моряками, обычно столь несведущи в гидрографии, что неспособны пролить свет здоровой критики на эти журналы, в чем есть большая потребность. Как следствие, они наносят на карты острова, которых не существует и которые исчезают, словно призраки, при приближении современных мореплавателей.

В 1578 году, через пять дней после того как он вышел из Магелланова пролива, корабль адмирала Дрейка попал в жестокий шторм, который продолжался около месяца и унес его далеко в Великий Западный океан. Трудно проследить его переменчивый курс, однако, наконец, он заметил остров на 57° южной широты. Он подошел к острову и увидел там множество птиц. Затем он преодолел двадцать лье в северном направлении и обнаружил другие острова, населенные дикарями, у которых были пироги. На этих островах росли деревья и антицинготные растения.

Как можно было не узнать в этом описании Огненную Землю и, вероятно, острова Диего-Рамиреса, расположенные недалеко от широты предполагаемого острова Дрейка?! В то время Огненная Земля не была известна. Лемер и Схаутен еще не открыли пролив, который получил имя первого из них в 1616 году. Будучи убеждены, что в Южном полушарии, как и в Северном, есть материк, простирающийся в сторону полюса, они посчитали, что южная часть Америки перерезана проливами, и они обнаружили второй, подобный Магелланову.

Эти ложные идеи вполне могли вызвать и ошибку адмирала Дрейка, которого течения отнесли на 12–15 градусов к осту, по его собственным оценкам, — с тех пор подобное происходило с сотней других мореплавателей в этих морях. Эти доводы из правдоподобных превратятся в достоверные, если мы вспомним, что один из кораблей эскадры Дрейка, который отправился на север, пока адмирал шел на юг, вернулся в тот же Магелланов пролив, из которого недавно вышел, — очевидное доказательство того, что он мало продвинулся в западном направлении и что адмирал Дрейк не покидал долготы Америки.

К этому следует добавить, что это противно всем вероятиям — чтобы остров, столь отдаленный от континента и на 57° широты, мог быть покрыт деревьями, когда ни одного древесного растения не обнаружено на Мальвинских [Фолклендских] островах, которые находятся на 53-м градусе. И никто не живет на этих островах, так же как и на Земле Штатов, которая отделена от континента проливом шириной всего в пять лье. Наконец, описание, которое Дрейк дает дикарям, пирогам, деревьям и растениям, настолько согласуется со всем, что мы знаем об Огненной Земле, что я не могу постичь, каким образом остров Дрейка до сих пор занимает место на морских картах!

Иоганн Якоб Мейер. Кораблекрушение вблизи мыса Горн. 1840 г.

Ветер от вест-зюйд-веста благоприятствовал нашему движению на север, поэтому я не тратил столь ценное время на тщетные поиски и направился к островам Хуан-Фернандес. Однако после проверки количества припасов, которые были у меня на борту, я обнаружил, что у нас осталось очень мало муки и сухарей, потому что я был вынужден, как и мсье де Лангль, оставить сотню кварт в Бресте из-за нехватки места в трюме. К тому же в галетах завелись черви, и хотя галеты не стали от этого несъедобными, черви уменьшили их количество на пятую часть.

Все эти соображения определили мой выбор Консепсьона вместо островов Хуан-Фернандес. Я знал, что эта область Чили обильна зерном и что оно дешевле здесь, чем в любой из стран Европы; что я найду здесь в изобилии другие съестные припасы, и по весьма умеренной цене. Соответственно, я несколько отклонил свой курс к востоку.