Вадим Тарасенко - Спасите наши души

• Название: Спасите наши души
• Автор: Вадим Тарасенко
• Жанр: Современная проза

---

— А ну–ка девочки, слабо на столе голыми станцевать? Плачу сто баксов, — Николай Князев очередной раз запустил свои руки в экскурсию по женским грудям.

«Все, хана посуде, — хозяин бара с отвращением смотрел, как брюнетка, колыша своим мощным и незатейливым, как кразовский бампер, бюстом и русоволосая, толкаемые Князем под зад, взбираются на стол. «А вон та русоволосая, чем–то напоминает подружку покойного Гришки, — неожиданно подумал он. — Она еще месяц назад приходила сюда со священником… Стоп!».

— Хозяин, где тебя черти носят, а ну принеси дамам шампанское, — услыхал он голос Князева.

— Сей момент, Николай Иванович, — хозяин бара метнулся за стойку, схватил бутылку и подбежал к столу с девицами и Князевым.

Девицы уже стояли на столе и, смеясь, протягивали фужеры. Он быстро откупорил бутылку и ловко налил шампанское в протянутые фужеры и, уловив момент, когда рэкетир посмотрел на него, выпалил:

— А у меня для Вас, Николай Иванович, есть кое–что поинтересней шампанского.

Князь тупо уставился на него, наконец, спросил:

— И что это у тебя есть для меня интересное? А ну говори, — он тяжело поднялся со стула, подошел к замершему хозяину бара и полуобнял того. — А вы что застыли. Как статуи, а ну, скидывайте с себя все, — гаркнул он на девиц, застывших на столе в одном нижнем белье.

Хозяин бара наклонился к уху Князева и шепнул:

— Я могу кое–что рассказать об Инне.

— Какой Инне?

— Подружке вашего покойного братика.

— Об Инке? — Князев схватил говорившего за ворот рубашки, притянул его лицо к своему и, обдав запахом спирта, выдохнул:

— Так что ты знаешь о ней?

Хозяин бара испугался ни на шутку. Прямо перед собой он увидел бешенные, с расширенными зрачками глаза рэкетира.

— Она один раз заходила ко мне в бар.

— Ну и что? — еще сильнее притянув его к себе, рявкнул Князь.

— Ни одна заходила.

— С кем, — голос Князева перешел в свистящий шепот.

— Со священником, — также шепотом ответил хозяин — официант.

— С попом? — в голосе рэкетира говоривший услыхал нотки облегчения.

«Э нет. Я из кожи вон вылезу, но добьюсь того, что бы ты считал, что я тебе оказал большую услугу».

— Если поп, то это не значит, что импотент. А наш священник мужчина молодой, красивый. Так что не знаю, не знаю… Да и ворковали они как два влюбленных голубка, друг дружку за руки держали. Между ними что–то есть. У меня на такие дела глаз наметан.

Рэкетир долго смотрел в глаза говорившему. Тот со страхом наблюдал, как пьяно–тупое выражение лица Князя сменяется пьяно–жестоким. Наконец тот разлепил губы:

— Ну, гляди, сука, если что не так — живьем сожгу в этом баре.

— Можете мне верить, Николай Иванович, — залепетал хозяин бара, — что я враг самому себе?

— Я тоже так думаю, — презрительно усмехнулся Князев, — ну а если все что ты сейчас мне сказал верно, то считай меня своим другом.

— Спасибо Николай Иванович. И не сомневайтесь — я точно вам все рассказал.

— Ну ладно, — Князев хлопнул хозяина бара по плечу, — на, держи, — и вытащив из кармана пиджака бумажник, отсчитал тому три сто долларовых купюры. Затем он вновь уселся за стол, за которым в ожидании своего хозяина застыли две обнаженные девицы.

— А ну брысь, — мужчина брезгливо махнул рукой.

Затем налив и выпив полбокала водки, он проорал в зал:

— Олег, ко мне.

Когда его ближайший помощник подскочил к нему, он обнял его за шею и что–то зашептал тому на ухо.

4

Инна стояла у окна и смотрела на нерадостный, стандартный для этого года пейзаж — мокрый снег, вяло сыплющийся с неба, серо–свинцовое небо, грязь. Смеркалось. «Хоть бы Сережка приезжал скорей. Он сегодня обещал заехать пораньше».

И тут же, словно услыхав желание девушки, зазвонил звонок. «Наконец–то», — Инна устремилась к двери. «Хоть бы это был он»:

— Кто там?

— Это я, Инна, — раздался за дверью любимый голос.

Дверь распахнулась.

— Привет, — в дверях стоял улыбающийся Сергей.

— Привет, проходи.

— Смотри, что я принес, — сказал Сергей, когда они прошли в комнату, и развернул, держащий в руках сверток.

— Ой, прелесть какая. Клубника! И такая крупная! — девушка захлопала в ладоши.

— Сейчас устроим пир. Ты как любишь — со сметаной, с сахаром?

— Я люблю просто клубнику, просто натуральную клубничку.

— Натуральную клубничку? Посмотрим, посмотрим, — Сергей рассмеялся и на мгновение прижал девушку к себе.

Та вздрогнула, счастливым взглядом окатила мужчину и пошла в кухню за посудой.

— Господи, как хорошо, — девушка, счастливо улыбаясь, медленно положила себе крупную клубничину в рот, — абсолютный кайф!

Сергей и Инна сидели за столом и уплетали клубнику.

— Так где ты такую достал? Такой крупной сейчас на рынке не купишь.

— Мужчина я или не мужчина, — Сергей стукнул себя кулаком в грудь.

— Ох ты боже ж мой. Надо же — мужчина! Добытчик!

А кто ж. Мужчина — хозяин жизни, — шутливо сказал Сергей.

— Может вы, мужчины, и хозяева, но очень… — девушка сделала паузу, не спеша положила в рот клубничину, — хреновые. Вы даже своих женщин как следует, содержать не можете, тоже мне д–о–б-ы–тч–и-к-и.

— Трудно быть лидером в этой жизни…

— Ну, начинается. Вы все мужчины такие. Чуть что — начинаете плакать, как вам трудно, как мы, женщины, вас только и используем в своих интересах, и какие мы стервы.

Сергей и Инна улыбаясь друг другу, продолжали шуточно отстаивать каждый свой пол.

— В этом есть доля истины… — начал было мужчина.

И тут же получил в ответ.

— Да вы, мужчины, везунчики в этой жизни, а все равно плачетесь — как вам бедненьким трудно живется, а мы, женщины, вас не понимаем, не ценим и не жалеем. А если подумать — работу вам найти легче, вам не надо рожать и не надо заботиться о ребенке, когда вторая половина трусливо убегает. Вас не страшит перспектива остаться одному, когда тебе уже за сорок. Да что там говорить, вы даже писаете гордо — стоя!

— Ну, Иннушка, дала по мужской половине! Как ты сказала: «Вы даже писаете гордо — стоя!», — Сергей вместе с Инной расхохотался.

— И все же, вы женщины, хоть и слабый пол, но можете так нашего брата закрутит, что мы готовы ползать перед вами на коленях.

— А для этого ума много не надо, намного меньше, чем для того, что бы выдрессировать, например, собаку.

— Ну, ты уж слишком… — Сергей не успел закончить фразу.

— Именно так, Сереженька. Призывно улыбнешься, кокетливо стрельнешь глазками, пройдешься, покачивая бедрами. Все! Мужик твой! Можешь упаковывать его в косметичку.

— Значит и меня, вот так — в косметичку, — спросил Сергей.

— Тебя? Тебя нет. Ты у нас особенный. Тебя бедрами не возьмешь. Ты бедроустойчивый!

— А чем же меня возьмешь?

Девушка посмотрела на мужчину, прищурила глаза, взяла одну ягоду клубники, откусила половину:

— Тебя и клубничкой не возьмешь, — девушка второй половиной ягоды потерла свои губы, — тебя возьмешь… — Инна встала и подошла к замершему на стуле мужчине, нагнулась над ним и провела той же половинкой ягоды по его губам, — тебя возьмешь… любовью… — две пары губ слились в сладком поцелуе.

Потом две пары глаз, почти в упор смотрели друг на друга.

— Сережа, скоро Новый Год, — женские губы почти касались мужских.

— Да, милая, скоро Новый Год, — мужчина сидел, боясь пошевельнуться, боясь, что вдруг исчезнет этот прекрасный миг и, сладко–мучительно не впуская в себя уверенность в то, что сейчас произойдет между ним и девушкой.

— Сережа, подари мне елочку, — горячие женские губы оглушающе прошелестели у уха мужчины.

— Елочку? — Сергей своим лицом прижался к лицу Инны.

— Да. Ты знаешь мне никто после смерти мамы не дарил елочки, — по детски жалобно, произнесла девушка.

Словно вихрь эти слова, эта интонация, этот голос ворвался в мозг Сергея. Ворвался и вымел все оттуда. Вымел все — священника, Таню, Бога…

— Иннушка, конечно я подарю тебе елочку, — сильные руки мужчины подхватили девушку. — Ты сама у меня как елочка — стройная, высокая…

Кровать услужливо прогнулась, принимая два тела, на ковер упала сброшенная одежда…

Теперь для двоих людей, находящихся в обычной, стандартной квартире обычного панельного дома в обычном городском районе остановилось время. Вернее для них начался отсчет другого времени — времени любви и счастья, человеческого, наполненного горячей кровью, плотского счастья. Они были одни — отделенные от всех бетоном стен, высотой этажа и темнотой ночи. Их счастью не мог сейчас помешать никто — ни Бог, ни Дьявол, ни друзья и знакомые, ни любопытные соседи. Кот Барсик и тот деликатно удалился в другую комнату.