Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Выходит, что наша энергия и наши действия складываются из способности принимать информацию и способности её реализовывать.

Сергей смотрел в окно. Электричка въезжала в черту большого города. Город начинался с контрастов. Рядом со старыми деревянными лачугами высились роскошные особняки, и здесь же рядом с пятиэтажными «хрущёбами» строились новые высотные здания, закрывая просветы солнца и лачугам, и «хрущёвкам».

— Неужели не видят своей откровенной глупости, — размышлял Сергей, — неужели не видят, что строят не город, а гетто. А собственно, чего я жду. Люди ведь, как радиоприёмники, хоть и размножаются, пока естественным путём, но настраиваются на дальнейшую жизнь, начиная с детского сада по чужим волнам. Чего я жду, если даже радиоприёмники производят самые разнообразные фирмы во всём мире, начиняя их способностью принимать радиоволны разной длинны. Свобода выбора и ещё говорят: «Свобода воли».

Казалось бы, покупая приёмник, приобщаешься к огромному миру информации для своего дальнейшего развития. Но много ли желающих передавать для тебя то, что тебя может развивать. Более того, приёмник может быть просто ограничен в диапазонах приёма. А передающему информацию может быть совершенно неинтересно, чтобы ты умнел, да и вообще жил. Тогда с утра и до позднего вечера тебе будут рассказывать о таблетках, ритуальных услугах и «кошмарить» происходящими вокруг тебя ужасами.

Конечно, ты волен слушать или не слушать, но если диапазон приёма ограничен, а из всех твоих «отдушин» в жизни эта самая безвредная, то ты «попал». Так от гимна и до гимна и будет проходить твоя жизнь. Жизнь, со всех сторон закрытая от солнца помойками, небоскрёбами, ВОХРами, контролёрами и такими же братьями по разуму, слушающими ту же волну, что и ты.

Навстречу электричке по параллельной автомобильной дороге потоком ехали машины. Сергей с детства любил рассматривать автомобили, особенно в вечерних сумерках. Он вспомнил своё детство и свою первую настоящую драгоценность в виде игрушечного автомобильного подъёмного крана, выполненного мастером с исключительной любовью. В кране было всё настоящее. Резиновые колёса с протекторами, отдельная кабина для крановщика, лебёдка и стрела, поднимающая груз. С этим краном Сергей надолго выпал из обычной мальчишеской жизни. Все дни он проводил возле крана, разъезжая по комнате и сопя поднимая всё то, что встречалось на пути. Став взрослым, он научился определять по автомобилям ментальность народов, а вернее то, насколько они стремятся к красивому.

— Человек, как и приёмник, — продолжил свои размышления Сергей, — для него всё зависит от того, что он слышит, а для общества, наверное, ещё и от того, что оно видит.

Он улыбнулся не понятно откуда возникшей и вновь накатившей на него мысли о райском саде: «Сначала слышит, а потом видит».

— Пожалуй, что так, — решил Сергей, — Адам и Ева видели только красивое, и пока они слушали Бога и обладали одним с ним сознанием, всё шло замечательно. Как только они стали принимать и слушать Змея, настройка на Бога сбилась, и они стали управляемыми Змеем.

Кто настраивает, тот и управляет. Каков приём, такова и жизнь. Каков поп, таков и приход. Но божественное сознание осталось. Остались руки, которыми можно трясти свою голову. Остались ноги для бега, чтобы дурные мысли не лезли в голову. Да и вообще, многое ещё осталось из того, что можно считать индивидуальным. Бог суров и мудр, а Змей хитёр и умён. Надо же было загнать Адама и Еву в такую «Тмутаракань», что даже их далёкие потомки видят в основном грязь и тьму, которая не даёт никого другого, кроме Змея, слышать. Змей даже теоретиков вдохновил, которые провозгласили, что только от целого общественного счастья можно придти к счастью индивидуальному. Не хотели пастись в Раю сами, паситесь в Аду в стаде. Воля Божья, и она вечна, а местный пастух хитёр.

Сергей, сойдя с электрички, пошёл бродить по вокзалу. В общем–то, он был непритязателен в своих путешествиях. Его не влекли разные страны и чужие города. Он, хоть и часто бывал в них, но по необходимости службы. Кроме того, армейская мудрость точно определяла, что важно, а что нет, так как произрастала из мудрости природной, самой пожалуй, жестокой её части — звериной.

Хочешь понять, насколько солдату хорошо или плохо живётся, встань на точках его «водопоя»: бане и столовой. Синяки на теле или их отсутствие, выступающие рёбра или накопившейся жирок расскажут больше любых индивидуальных бесед. А если научился чувствовать среду «голой бани» и «обжорки», то секретов для тебя не будет совсем. Хотя отсутствие секретов — это, пожалуй, самый большой секрет. Понимание всех скрытых нюансов армейского быта вовсе не открывает глаза на смысл бытия, а перенос армейских методов на домашний быт приводит к драмам.

Многие офицеры, пытаясь перенести методы контроля за солдатами в свою постель, сильно страдали, не осознавая всей своей глупости и неуместности метода. Метод хорош для стада, но пагубен для отдельной овцы.

— Хитёр пастух, — вернулся к своей мысли Сергей, — на вокзалах он пасёт путешественников.

Сергею были известны многие из вокзальных бомжей и пьяниц. Однажды он дал одному из них денег на выпивку, а потом и выпил вместе с ним, после чего стал для них своим. Обычно, завидев его, они сами бежали к нему, как к отцу — благодетелю. В этот раз он был удивлён тем, что вот уже минут двадцать гуляет по вокзалу, видит «своих» пьяниц, а они к нему не подходят и выглядят какими–то растерянными.

Наконец, самый интеллигентный из них не выдержал и подошёл к Сергею. О нём Сергей знал не очень много и со слов самого пьяницы выходило так, что он даже защитил кандидатскую диссертацию по истории, но потом его потянуло на вокзал, где он бывает в кругу друзей каждый день.

Сергей опять же по аналогии с армией понял, что будучи прекрасным рассказчиком, этот пьяница на вокзале самый главный, ибо деньги на выпивку найти можно, а вот «уложить» выпивку в задушевную беседу «за жизнь» без рассказчика нельзя. Сергей стал для них своим по тем же причинам.

Сергей, видя, как мучается подошедший, предупредил его непонятную робость вопросом: «Какие–то вы сегодня тихие»?

Подошедший, а его все величали Валерий Михалыч, торжественно произнёс: «Так ведь праздник же».

— Действительно, — вспомнил Сергей, — как я мог забыть за своими «героическими буднями» о Пасхе, о Возрождении Христовом.

Душа Сергея потеплела к этим, по–своему, счастливым людям. Что–то в их мозгу «перемкнуло», что–то такое, что не позволяло им заниматься попрошайничеством в такой день, но никто с ними и не «христосовался», и не целовался, и не подносил выпивки, чтобы разговеться. Ещё Сергей понял, какая именно сила оторвала его с места и вынесла в самую народную гущу.

— Ну что, — сказал Сергей, — пошли разговляться.

— А можно остальных позвать, — робко спросил Валерий Михалыч.

— Зови, — просто сказал Сергей, а про себя закончил фразу, — Человек всегда возвращается туда, где оставляет свой зов. Возможно, что эти люди отдыхают на вокзале от прошлых путешествий.

Народу собралось человек семь, и они странной, разношёрстной толпой, во главе которой «плыла» офицерская фуражка, направились в вокзальный буфет.

Сергей любил вокзальные буфеты. В них была толкучка, но не было суеты. Люди знали, зачем они сюда пришли. Правда, был один нюанс, качество буфета определялось наличием в нём своей кухни. При наличии кухни и при огромной проходимости пассажиров за свежесть продуктов, включая и пиво, можно было не беспокоиться. Это тоже были военные хитрости, позволявшие выживать в любой обстановке.

Этот буфет соответствовал самым высочайшим требованиям любого гурмана. Столы были покрыты клеёнками, с разводами жира, которые постоянно меняли своё направление, в зависимости от руки протиравшей их грязной тряпкой, после ухода обедавших и пьющих. Народа было полно. Сигаретный дым превратился в сплошной туман. Расторопная и привыкшая ко всему буфетчица покрикивала на своих постоянных посетителей и обсчитывала новеньких. Жизнь кипела и бурлила.

Сергей улыбнулся своим мыслям. Он давно относился к течению жизни, как к череде тестов. Такие народные буфеты были одним из таких тестов, которые он устраивал своим женщинам. Если она не впадала в панику, не ныла, не застывала в ужасе, поджимая руки…, значит своя. Так было и в Праге, и в Берлине, и в Варшаве. Так было и есть везде, где ещё остались нормальные граждане, знающие толк в вечном движении и импровизации. Это не ресторанный застой, с последовательно заданной программой и меню.

Валерий Михалыч умоляюще посмотрел на Сергея. Сергей понял, что тот стесняется, по случаю праздника, просить денег, но очень хочет утвердить своё достоинство в глазах буфетчицы. Сергей пошёл навстречу и дал ему денег, тем более, и ему самому было чрезвычайно интересно, что именно купит Валерий Михалыч, ибо последнему лучше был известен любимый рацион всей команды.