Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

— Так ушла бы, — простонал Иван.

— Так интересно ведь, — возразила барышня.

Иван Иваныч никак не мог вспомнить, как её зовут, и попросил включить телевизор.

Комнату наполнил чудный голос: «Дай нам Боже быть добрее, научи любить». Следом за голосом появилось изображение. Иван Иваныч вспомнил всё.

— Кстати, Маринка, о мужчинах и женщинах: знаю мужчину, который страстно любил эту женщину в то время, когда её ещё никто не знал. Любил до взлёта и чуть–чуть на взлёте. Она взлетела — он помнит, а она вряд ли. Забавно. Если бы было наоборот, забавней бы не стало. Равенство».

— Да ну вас, Иван Иваныч, виски попробуете?

Иван согласно кивнул, и Маринка пошла хлопотать.

Глава пятьдесят шестая Аналогии

Государь — вожак. Народные толпы — звериные стаи. Вроде замкнутый цикл. Торная дорога, по которой сначала бегали стаи к водопою, к еде, затем стаи вытеснили люди, но чтобы не забыть тех, кого уничтожают, придумали «Красную книгу» и зоопарк. И всё–таки природа нуждается в человеческих руках, а ещё больше в его разуме. Ведь есть разница между розовым хряком и клыкастым, заросшим щетиной кабаном, между волком и пуделем, между сорняком и розой. Но что–то в стране опыта не работало в нужном направлении. Это была какая–то военизированная страна, правда на такой же военизированной планете. На этой планете, к чему бы ни прикоснулись руки человека, выходило оружие.

Были отдельные представители людей, которые предупреждали, что всё в руках людей и ни в чьих более. Но их не слушали, ибо даже церковной стройкой загадить девственную природу всегда было выгодней, чем не загадить. А объяснение более чем убедительное: «Что не так, Господь поправит», словно у него своих дел нет, как только наши поправлять. Но слушали в стране опыта больше тех, кого было выгодней, чем тех, кто призывал не гадить, чтобы не жить в своей же блевотине.

Остров же уже облюбовали помощники Скульптора. Они были заняты им, а следовательно, решая свои дела, помогали и его обитателям. Остров по этой причине отличала одна странная особенность. По мере проводимых раскопок он становился только чище. В стране же опыта, как и вы знаете, всё с точностью наоборот.

Например, на острове археологи раскопают демократические ценности или наоборот диктаторские, посмотрят на них, подерутся при дележе и забудут и о ценностях, и о драках. Роют, ищут дальше. Выкопанные ямы и горы островной земли быстро выравниваются, затягиваются и придают острову первозданный вид.

Страна же опыта была только в самом начале пути к такому жизнеустройству, ни наводнения, ни оползни, ни другие «напасти» в ней не наводили порядок. В основном всё шло по старинке: для ценностей были выделены специальные места, называемые свалками, мусорками, помойками. А уж если ценность была всем ценностям ценность, то откопав и слегка почистив, её выставляли в музей. А если унести ценность было невозможно, то оставляли на месте, обносили забором и брали деньги за просмотр.

Страна опыта была похожа на склеп ветхой недвижимости. В этом склепе разного ветхого барахла скопилось столько, что возникли целые министерства по его охране. Конвейер был запущен на славу: одни копают, другие чистят, третьи оценивают, четвёртые пытаются украсть, пятые берут деньги за охрану, шестые продают, чтобы первым было на что копать, а пятым охранять. Все заняты. И так во всём. От этой всеобщей занятости люди в стране опыта перестали соображать совсем.

Спасало их от «гиены огненной», и то не всех, лишь то, что кто–то, где–то, когда–то сделал всё то, что они находили, и не мешал им повторять свои творения по аналогии. Люди чувствовали подвох и даже пели: «Бег по кругу, по кругу без конца». Островитяне же такой аналогии были лишены напрочь. Они просто копали и искали, что первично — демократия или диктатура, даже не задумываясь, что и остров кто–то создал.

Глава пятьдесят седьмая «Былое и Думы» [21]

Джеймс Бонд [22] возмущался и капризничал.

Возмущался своим правительством, российским, американским, иракским и всеми остальными. Он жаловался Иван Иванычу на то, что раньше от одного его подвига до другого успевали фильм снять, а он мог отдохнуть. Теперь у него не жизнь, а сплошной подвиг. Но это у него. А у сценаристов он сплошная головная боль. Ибо выполняя задание, он вроде герой, а по выполнению — дурак, предатель. И снова в бой — искупать вину, и опять подвиг, и опять дурак.

Бонд капризничал, отказываясь шлёпнуть Маринку по заду и выпить с Иван Иванычем водки.

Иван Иваныч ещё не совсем отошёл от островной жизни и, слушая Бонда, думал как–то странно, странно и говорил: «Джеймс — это закон кармы, вечно только движение, вчера мы так жили, сегодня вы. Значит, опыт ещё интересен, ещё не закончен».

— Какой опыт? — шумел Джеймс, — Власти не стало. Был Рим, была Персия, Вавилон, Египет, Британия — царица морей, Россия — международный жандарм…

— Не перегибай, — вставил своё веское слово Иван Иваныч.

— Что не перегибай? — горячился Бонд.

— Да, жандарм, и это было правильно. Империя — это концентрация власти, богатства. Насаждение порядка, присущего, вернее отвечающего пониманию императора, диктатора, цезаря, царя. Менялись императоры, но на их опыте крепли умы советников, разведчиков. Что сегодня? Шпана выбирает себе предводителя, президента, канцлера, председателя, спикера. Сколько их развелось.

Иван Иваныч улыбнулся. Он вспомнил Кису [23], выбранного дворянством своим предводителем. Кто же знал, что процесс так усугубится? Хотя Сталин делал всё, что мог. Но сказал он другое: «У империй есть и другая особенность — объединять народы. Пока собранные ею народы не думают о разъединении, империя жива. Поэтому главной задачей империй является поддержание веры у народов в её необходимости, хотя бы у 30 процентов. Хотя наш опыт показал, что этого не достаточно, необходимо 50 %, а лучше 70 %. Это не кормление элиты через привилегии и льготы, не выделение её среди остального населения, это буквально поддержание идеи единения. Вот только через что? Раньше через силу. Но сила оказалась не очень хорошим объединяющим началом. Сила может удерживать только до поры созревания другой силы. Поэтому империи рушатся. Народы распыляются. У каждого народа появляется свой правитель с имперскими замашками. А так как эти правители ничего в империи, кроме силы и страха, не видели и не чувствовали, то ничего другого и представить себе не могут. Как итог, мельчают и правители, и народы. Они друг друга стоят. Но с другой стороны, если большая сила распадается на малые силёнки, значит кто–то устал. Расширение, сжатие.

На твоём острове и на моей Большой Земле это известно очень хорошо.

Чем сильнее гнёт в центре, тем больше желание не признающих чужую силу и власть над собой освободиться. Они уходят туда, где есть свободный ресурс. Их правители в центре считают, что завоёвывают себе новые колонии. Но колонизаторы — то сами ушли от гнёта, хотя часто колонизируемым принесли гнёт ещё более тяжкий. Просто они другого ничего не видели и не знали. До недавнего времени это была единственная возможность начать новую жизнь. Сегодня изменился, скажу так, стратегический ресурс. Он остался только в виде мыслей. Мыслящих стало много, и мыслей стало много. Если приходит мысль о могуществе над всеми, то она из прошлого. Этих мыслителей, как ни странно, уже можно жалеть. Если мысль творит любовь, красоту и гармонию, то она из будущего — это вечность, это свобода».

Бонд смотрел на Ивана Иваныча с удивлением.

Иван Иваныч продолжал: «Все планеты — живые существа. Вообще в нашем мире всё то, что мы видим, живое: и воздух, и вода, и камни, и растения. Во всём есть жизнь, во всём есть энергия. Нам, людям, выпало счастье осознать это. Осознание началось с осмысления и описания себя и всего, что нас окружает. Сначала было Слово. Господь собирает в России всех дураков не для того, чтобы они мучили друг друга, а для того, чтобы посылаемые им святые Души могли себя проверить, закалиться в трудностях. Да, у нас дураки, но не идиоты, которые всё то, что не могут принять, сразу тащат и распинают на кресте. В России во всём живёт Дух, и его ничего не утяжеляет».

У Джеймса от изумления лицо вытянулось, и глаза стали круглы от любопытства и предвкушения. Словом, он стал похож на своего сценического двойника при столкновении с неведомым.

— Видимо, трудная у вас была командировка, — произнёс Бонд.

— По площадям всегда тяжело ходить, — парировал Иван Иваныч и продолжил, — Что утяжеляет Дух? Привязанность к материальным ценностям. Чем больше имеешь, тем больше хочется. Но для чего? Чтобы иметь ещё больше. Разве богатство такого рода даёт свободу?

— Богатство сегодня — это бюджет. Свой, страны, сообщества, — защитился Бонд.