Всеволод Шипунский - Пансион св. Бригитты (СИ)

• Название: Пансион св. Бригитты (СИ)
• Автор: Всеволод Шипунский
• Жанр: Эротика

"Пороть или не пороть? Вот в чём вопрос!" - размышляет настоятельница пансиона Смирения и Непорочности матушка Элеонора. Приехавший с инспекцией попечитель пансиона - преподобный св. отец - разрешает её сомнения положительно. За этим наблюдают две выпоротые, но неуёмные послушницы, в результате чего лишаются остатков былой невинности... Заканчивается всё праздничным ужином, а прекрасная матушка Элеонора за свою преданность награждается орденом Святой Подвязки 2-й степени.

---

- Ва-аше преподобие-е!.. – в ужасе заскулила Розалия, ожидавшая лишь двадцати ремней, как было объявлено на построении.

- Молитесь, дочь моя, - преподобный сделал отстраняющий жест. – Наши послушницы должны смиренно принимать любое наказание.

Директриса молча указала ей на кресло. Сёстры подхватили несчастную и перегнули через его спинку так, что голова её уткнулась в кожаное сиденье, а крепкая попа высоко поднялась над креслом. Хозяйка этой попы, сжав ягодицы, принялась горячо молиться святой Бригитте, с ужасом ожидая первого удара.

 –  Не вздумай только орать, - сказала директриса и обернулась к механику. - Франко! Послушнице Розалии Смит – тридцать пять ремней. Если будет кричать – добавим ещё.

Первый удар ожёг Роз, но не произвёл сильного впечатления – она ожидала большего. Второй пришёлся по следу первого и ожёг сильнее, она даже взвизгнула. Потом удары посыпались один за другим, и попу стало жечь как на сковородке.

Роз, изо всех сил  сдерживая вопли, терпела и молилась, молилась и терпела... «Матушка заступница святая Бригитта, спаси и защити! Помоги мне всё стерпеть, помоги не закричать, а то ещё добавят...»

Кто-то из сестёр-наставниц считал удары вслух, и Роз, кусая губы и молясь, одновременно прислушивалась, долго ли ещё до конца?

Заинтересовавшийся преподобный встал и, сохраняя торжественный вид, приблизился к креслу, над которым летал широкий ремень, раздавались звонкие шлепки, и дёргалась из стороны в сторону  уже совершенно красная попа юной послушницы.

- Так, так её, - довольно кивал он, помахивая в такт рукой. – Замечательно!.. Просто воочию наблюдаешь, как с каждым благотворным ударом грешница становится всё чище и чище...

Матушка Элеонора, внимательно следившая за его лицом, поняла, что пока святому отцу всё нравится.

...Всё когда-нибудь кончается. Роз неожиданно ощутила, что порка прекратилась и её больше не удерживают. Тяжело дыша, она подняла красное, потное лицо и выпрямилась.

Все с любопытством смотрели на неё. В глазах каждого был вопрос: «Ну, как?»

Она осторожно притронулась к ягодицам. Они горели огнём, но... было терпимо.

- Повернись, - приказала директриса, и, разглядывая её красный зад, удовлетворённо заметила:

- Прекрасный результат... Не правда ли, ваше преподобие?

- О, да! – отвечал немного глуховатый попечитель. – Весьма красный... Ну, что же, дочь моя! Ты хорошо осознала свои проступки?

- Да... Спасибо, ваше преподобие, - отвечала Роз и в растерянности сделала книксен.

Все сёстры засмеялись, и даже сам преподобный улыбнулся.

- Вот и славно, милая. Больше не греши. Ступай!

- И скажи, пусть заводят следующую, - добавила матушка.

И Розалия, держась обеими руками за ягодицы, направилась к двери...

*     *     *

В приёмной сидели ещё пять послушниц, среди которых была и маленькая Джейн, которой тоже не повезло: ей за «разврат»  с Розалией Смит назначили шесть ремней. Одна из провинившихся, белокурая Николь Уоллес, считавшаяся в пансионе первой красавицей и обвинённая в «высокомерии и дерзости», стояла уже без панталон: её трясло от страха. Три дюжие тётки из обслуги, готовые хватать и тащить любую, были наготове.

К Розалии, у которой всё уже было позади, устремились подруги по несчастью.

- Ну как, Роз, больно?.. - Джейн взяла её за руку, сочувственно заглядывая в глаза.

- Ничего, - скривилась Роз, поглаживая ягодицы. - Терпимо.

- О-о, красная какая!.. – ахала Джейн, осматривая её попу. – После двадцати-то...

- Его преподобие мне добавил... за разврат с тобой, – улыбнулась Роз, и тихо шепнула: - Гад он! А ты говоришь, добрый...

- Он и мне добавит! – ахнула Джейн и заплакала.

- Не бойся, дурища, не добавит, - Роз обняла её. – Тебе не за что. Шесть как назначили, так и получишь - а это чепуха! Главное, молчи в тряпку и молись Бригитте.

Осторожно надевая панталоны на горевшие огнём ягодицы, Роз повернулась к белокурой красотке Николь, которую в пансионе считали гордячкой и «принцессой».

– Ты следующая?.. – спросила она, оглядев её белоснежную задницу.

- Я-а-а... – дрожа, отвечала та.

 - Выше нос, красотуля! – ухмыльнулась Розалия и, подойдя ближе, заговорила тихо. – Ты знаешь что... Ты, как зайдёшь, преподобному-то улыбнись... так как-нибудь... ну, глазки сделай... и, главное, не забудь книксен, поняла? Он же мужчина!..

- Да-а? – удивилась та.

- О, да!.. – усмехнулась Розалия и мотнула головой тёткам. - Заводите её, сёстры, чего стали? Там ждут!

Тётки тут же подхватили красавицу под руки и быстро потащили в кабинет. Она и охнуть не успела, как уже стояла пред строгим судейским ареопагом во всей красе. Возвращаясь, сёстры-служительницы двери прикрыли не плотно... видимо, по оплошности.

Девочки по очереди заглядывали в узенькую дверную щель, и видели, как Николь сперва вытянулась перед преподобным, отставив свой белоснежный зад, а потом вдруг, скрестив ноги, низко присела в книксене. Сёстры в кабинете опять засмеялись, но преподобный строго пристукнул по столу - видимо, он счёл эти повторяющиеся книксены за дерзость - и возвысил голос.

После короткого, чисто формального разбора её прегрешений, белая задница Николь моментально вознеслась над креслом, и Франко тут же приступил к своим обязанностям. Громкие её вопли не заставили себя ждать...

Вышла она из кабинета, в отличие от Розалии, заливаясь слезами. Зад её пылал, как костёр: преподобный добавил ей за книксен, а матушка Элеонора – за «глупые, никому не нужные» крики.

Следующей повели толстую Мишель Хадсон, замеченную в воровстве булочек на кухне. Жирный отвислый зад её, пока её вели, испуганно колыхался...

   

 *     *     *

Послушница Джейн Остин была последней в списке наказуемых. Её угловатый, мальчишеский вид, взгляд исподлобья и маленькая детская попка видимо смягчили сердце преподобного. Он милостиво расспросил её, в чём она провинилась, любит ли она молиться Господу и хорошо ли учится.

Джейн, не смотря на свой постыдный вид, отвечала ясно и толково. И хотя директриса доложила, что Джейн учится так себе, особенно по Закону Божию, преподобный отец всё равно предложил ограничить наказание стыдом и словесным внушением. Тут уж даже матушка директриса решилась возразить:

- Как можно, ваше преподобие, – всплеснула она руками. – Ведь она замечена в разврате!.. Этот грех не шутка. Да и назначено ей всего шесть ремней. О чём здесь говорить?

- Ручаюсь, что это невинное дитя и не знает, что такое разврат... Ну, да вам виднее, матушка, - сдался преподобный. – Профилактическое наказание - наказание на будущее никому не повредит. Выдайте, Франко, ей шесть ремней... умеренных.

После этих слов Джейн, подобно святой Бригитте, решительно направилась к креслу для наказаний и сама улеглась на него, подняв попку, чем совершенно умилила мистера Рочестера и присутствующих сестёр-наставниц. И Франко отшлёпал её ремнём вполсилы.

Выходя из кабинета только со слегка порозовевшей задницей, Джейн понимала, что отделалась легко, вела себя правильно, и ощущала  радостный подъём духа.

В приёмной её ждала уже одетая Розалия, которую Джейн радостно обняла. Все остальные - и наказанные и служительницы - уже разошлись.

- Всё, Роз! И я очистилась... Слава святой Бригитте!

- Ты молодец, даже не крикнула ни разу...

- Да, ерунда, – изогнувшись, она пыталась разглядеть свой зад в настенном зеркале. - А преподобный, представь, меня защищал... Хотел даже вообще не пороть, да директриса настояла.

Она быстренько оделась и привела себя в порядок.

- Ну, что, побежали? Ужин скоро... Котлеты со спаржей, Роз!

- Погоди... А что они там ещё делают? – Роз заинтересованно смотрела на двери кабинета. - Всех же уже наказали... Что у них там ещё, Джейн?

- Не знаю... Пошли Роз, есть охота!

- Куда спешить?.. Пока не выйдут матушка и преподобный, кормить никого не будут. Ты что, Джейн?

Розалия подошла к оббитым кожей дверям кабинета, приложила к ним ухо и замерла.

- Тишина... Ничего не слышно, чёрт!

- Не поминай его, Роз! - испугалась Джейн. - Ты что, его не боишься?

- Если бы тебе так отодрали задницу, как мне, – цинично усмехнулась Роз, – чёрт бы тебе Санта Клаусом показался... А это что за дверь здесь?

В боковой стене приёмной была маленькая незаметная дверь, на которую обычно никто не обращал внимания. Она была плотно прикрыта, но оказалась не запертой... Девочки, крадучись, вошли в неё.

Это была небольшая директорская уборная, где матушка приводила себя в порядок. Белоснежный фаянсовый туалет и душевая кабина находились с одной стороны, а такая же белая раковина и большое зеркало – с другой. Под зеркалом стоял стол с туалетными принадлежностями и стулья.

Свет в уборной не горел, но откуда-то всё же пробивался... Непослушные послушницы на цыпочках прошли внутрь, и увидели под потолком, над зеркалом, маленькое окошко, в которое проникал тусклый свет. Приглушённо оттуда доносились и голоса... Это было окно в кабинет директрисы.