Е Войскунский - Экипаж Меконга

• Название: Экипаж Меконга
• Автор: Е Войскунский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Старик замолчал. Задумчиво прохаживался он по комнате. Привалов схватил блокнот и торопливо записывал формулировки. Потом он снял очки и, протирая их, сказал, близоруко щурясь:

- Проницаемость... Это ведь не только беструбным трубопроводом пахнет... Придать эти свойства подводной части корабля - и он пойдет, не встречая сопротивления. Не нужны будут ледоколы. А какие скорости!.. Или свободное проникновение в недра земли, в самую гущу полезных ископаемых...

Колтухов изумленно посмотрел на него. Глаза как у влюбленного мальчишки, даром что до седых волос дожил... Он открыл было рот, чтобы сделать язвительное замечание, но тут зазвонил телефон.

Привалов снял трубку.

- Слушаю... Да, я. Это вы, Коля? Что случилось?.. Говорите спокойнее... - С минуту он слушал. - Что?! - Он переменился в лице. - Сейчас приеду.

Привалов бросил трубку, взглянул на Багбанлы:

- Надо ехать. Скорее.

...Когда Валерика задернули голубой занавеской, он понял, что пришел незваный гость. Отложив контрольный камертон, Валерик от нечего делать начал рассматривать соединения, и не зря: оказалось, что грузик, регулирующий частоту камертонного прерывателя, неплотно закреплен, а пьезо-весы с "ртутным сердцем" слегка съехали с места.

"Вибрация", - подумал Валерик и осторожно подтолкнул мизинцем весы внутри кольца Мебиуса. Другой рукой он передвинул грузик. В этот момент за голубой шторой брызнул гитарный перебор и Юрин голос громко запел "Сербияночку".

"Устарелый блюз", - привычно подумал Валерик, продолжая подталкивать мизинцем весы. Вдруг он ощутил в пальце легкую мгновенную дрожь.

Током ударило? Но ведь металла он не касался...

На всякий случай он сунул палец в рот. Странной дело! Палец не чувствовал рта, а рот - пальца... Он испуганно посмотрел на мизинец палец выглядел, как всегда. Снова сунул его в рот - никаких ощущений! Он попробовал прикусить конец пальца зубами - зубы сомкнулись, как будто между ними ничего не было...

Он чуть не заорал во все горло. Но, вспомнив, что в галерее чужой человек, Валерик, как он сам рассказывал после, "железным усилием воли сдержал себя". Он только дернулся на месте, разлил "ртутное сердце" и опрокинул камертонный прерыватель.

Багбанлы, Привалов и Колтухов торопливо вошли в галерею.

- Где Горбачевский? - отрывисто спросил Привалов.

Лаборант выступил вперед. Он был бледен, с него градом катился пот. Николай взволнованно принялся объяснять, что произошло.

Багбанлы потрогал Валеркин мизинец. Первые две фаланги были проницаемы - пальцы академика свободно прошли сквозь них и сомкнулись.

- Чувствуете что-нибудь? - спросил Багбанлы.

- Нет, - прошептал лаборант.

Граница проницаемости легко прощупывалась.

- Зажгите спичку, - сказал Багбанлы. - Спокойнее, - добавил он, видя, как Николай нервно чиркает, ломая спички. - Так. - Он посмотрел на Валерика. - Теперь попробуйте осторожно ввести конец пальца в пламя.

Все затаили дыхание. У Валерика был вид лунатика. Он медленно ввел мизинец в пламя спички. Язычок пламени слегка колыхнулся, но форма его не изменилась.

- Чувствуете что-нибудь?

- Да, - хрипло сказал Валерик, держа палец в пламени. - Тепло.

Спичка догорела.

Инженеры оторопело молчали. Завороженные, глядели на мизинец Валерика.

- Воткните палец в стол, - сказал Багбанлы.

Лаборант послушно исполнил приказание. Палец до половины вошел в дерево стола.

- Теперь меньше входит, - сказал он. - Сначала почти весь палец был такой...

Багбанлы переглянулся с Приваловым. Потом принялся внимательно рассматривать установку.

- Кольцо Мебиуса? - спросил он. - Любопытная идея... На каком режиме это произошло?

- Мы не думали о проницаемости, - звенящим голосом сказал Юра. - Мы хотели усилить поверхностное натяжение... Видите - "ртутное сердце"?.. До этого Горбачевский двадцать раз лазил руками внутрь "Мебиуса" - и ничего... А когда он подвинул грузик, а я в это время заиграл на гитаре, что-то срезонировало. Валерик с перепугу опрокинул все, и регулировка невозвратно пропала...

Колтухов оглядел молодых людей, притихших и испуганных.

- Цвет автоматики собрался, - проворчал он. - Тоже мне секретная лаборатория! Разве можно? Тот раз мне смолу испортили, теперь... Могли такого понатворить...

- Гитару не перестраивали? - спросил Привалов.

- Нет, - ответил Юра.

- Сыграйте в точности так, как играли.

- Надо записать звук, - сказал Багбанлы.

- А у нас есть магнитофон. - Юра живо притащил из комнаты громоздкий прибор.

- Это еще что за зверь? - удивился Багбанлы.

- Моя собственная конструкция. - Юра включил магнитофон и заиграл "Сербияночку".

- Задача! - сердито сказал Багбанлы. - Тут полно трезвучий и прочих, как они там в музыке называются, секстаккордов, что ли. Сложная частотная характеристика... Вы еще пели при этом?

- Пел, - удрученно признался Юра. - И топал ногами...

- Час от часу не легче! Но делать нечего: придется немедленно воспроизвести все в точности и записать на ленту. Если гитара расстроится, вряд ли удастся повторить. А потом придется ваше музыкальное выступление перевести на язык цифр - на частоты - и взяться за математический анализ. До установки не дотрагиваться, пока не запишем и не зачертим все подробности. Но прежде всего запись...

Тем временем палец Валерика постепенно "отходил". Валерик все время пробовал его об стол. В последний раз палец вошел самым кончиком, подушечкой, - и вдруг Валерик почувствовал, что "прихватило". Вскрикнув, он выдернул палец, оставив в дереве лоскуток кожи. Он быстро сунул в рот окровавленный кончик пальца, и лицо его расплылось в радостной улыбке.

- Прошло! - заорал Валерик.

Разошлись в первом часу ночи. В галерее остались только Николай и Юра. Некоторое время они молча ходили взад и вперед, сунув руки в карманы и дымя сигаретами.

У двери сидел забытый, некормленый Рекс и тихонько скулил.

Юра остановился наконец, сунул окурок в переполненную пепельницу и сказал:

- Дай собаке что-нибудь поесть. Да и мне, пожалуй.

Николай принес из кухни хлеб, колбасу и банку баклажанной икры.

- Что теперь скажешь? - спросил Юра с полным ртом.

- Не знаю... Голова трещит. - Николай отрезал большой ломоть хлеба, выложил его кружками колбасы, откусил и снова заходил по галерее. - Когда я потрогал его палец, - сказал он, - то подумал: сон, бред, с ума схожу...

- Проницаемость, Колька! Мы открыли проницаемость. Знаешь, что будет теперь?

- Не знаю... Теперь - ничего не знаю.

- Бурение скважин!

- Не кричи, мать спит.

Юра снизил тон до заговорщического шепота:

- Колонна проницаемых труб сама пронзит землю до нефтяного пласта...

- А грунт внутри трубы? Как через него нефть пойдет?

- Неуязвимость от пуль! Полный переворот в военном деле!

- Романтика...

Некоторое время они молча ели. Потом Николай снял с вешалки плащ:

- Пойдем на улицу. Все равно спать не смогу.

Долго бродили они в эту ночь по пустынным улицам, и сонный Рекс плелся за ними, не понимая, что стряслось с его хозяевами.

С моря дул свежий ветер, пахнущий солью и водорослями.

- Юрка, не будем заноситься. Не дети же мы... Нет, серьезно. Спокойнее надо... Узкая практическая задача - трубопровод. Больше ничего. Согласен?

Николай крепко потряс руку другу, круто повернулся и пошел домой.

Двор в Бондарном переулке отличался музыкальностью.

По вечерам из всех окон неслись звуки радиол и пианино, лилась протяжная восточная музыка.

Гражданка Тер-Авакян, известная под прозвищем Тараканши, жаловалась, что общий шум мешает ей слушать собственный приемник. Особенно допекал ее ближайший сосед, Вова: каждый вечер он проигрывал по нескольку раз любимую пластинку "Мишка, Мишка, где твоя улыбка".

Инженер Потапкин раньше не был замечен в музыкальных излишествах. Но теперь он восстановил против себя весь двор: несколько вечеров подряд из окон его галереи доносилась одна и та же надоедливая песенка, сопровождаемая лихим топотом и гитарными переборами:

Порошок в кармане носишь, отравить хотишь меня,

Паровоз в кармане носишь, задавить хотишь меня!

А сотрудники одного академического института с удивлением заметили, что Бахтияр Халилович Багбанлы, известный как большой любитель восточной музыки, часто напевает себе под нос слова, даже отдаленно не напоминающие восточный стиль:

Сербияночку мою работать не заставлю,

Сам и печку растоплю и самовар поставлю!

Тщательно составленное описание установки было послано в Академию наук вместе с подробным докладом и магнитофонными лентами. Молодым инженерам было велено до поры держать все в секрете и прекратить опасные эксперименты.

- Довольно кустарщины, - сказал Колтухов. - Вторгаться в строение вещества - это вам не на гитаре сыграть. Вот, помню, в двадцать седьмом году был со мной такой случай в городе Борисоглебске...