Е Войскунский - Экипаж Меконга

• Название: Экипаж Меконга
• Автор: Е Войскунский
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Нож будет, - спокойно сказал Опрятин. - И не только нож, но и кое-что другое. Может быть, более важное. В январе я еду в Москву. И Бугрова возьму с собой.

- А кто будет возить меня на остров?

- Любой институтский моторист. В лабораторию, разумеется, его не пускайте. О деталях поговорим перед отъездом.

Одна в пустой квартире...

Днем еще ничего: школа, уроки, разговоры в учительской - все это отвлекает. Но по вечерам Рита не находит себе места. Сядет с книгой в любимой позе, в уголке дивана, - книга падает из рук. Ничто не мило. Позвонить к кому-нибудь, пойти в гости? Нет. Не хочется.

Брошенная жена...

В телефонной книге разыскала номер Опрятина. Достаточно пять раз покрутить диск - и услышать его голос... Сказать ему: "Толя, приходи, прости, не могу одна..."

Нет. За что просить прощения? Ни в чем она не провинилась. Он пусть просит.

Но грызет и грызет одна мысль: не доглядела, не остановила вовремя, значит - виновата...

Подруга прислала письмо из Москвы, зовет к себе на каникулы. "Проветришься, но театрам походишь..." Может, в самом деле поехать в Москву?.. А вдруг он вернется? Нет, нельзя уезжать.

Рита вздрагивает от неожиданного звонка. Бежит открывать. Сумасшедше колотится сердце.

Входит Опрятин. Вежливо здоровается, улыбается. Она молча стоит у двери, губы ее дрожат.

Наконец она берет себя в руки, приглашает гостя в комнату.

- Не хотите ли чаю? - спрашивает холодно. Он не должен видеть ее смятения...

Спасибо, чаю ему не хочется. Они пили с Анатолием Петровичем. Да, он здоров, нарыв почти затянулся.

- ...Он у меня под неослабным контролем. Я советовался с опытным врачом. Конечно, нелегко, но он отвыкнет. Уверяю вас, Маргарита Павловна, он понемногу снижает дозы. Конечно, эта привычка требует длительного лечения, но я уверен, что с течением времени он войдет в норму и вернется к вам. Пока вам не следует искать встреч с ним.

Она молчит. Ни на единую секунду этот человек не должен подумать, что ей хочется плакать.

Что он там еще говорит?

- ...Быть может, скоро мы с Анатолием Петровичем заявим о крупном открытии. Это произошло бы еще скорее, если б у нас в руках был известный вам нож. - Он пристально смотрит на нее умными холодными глазами.

Она молчит.

- Маргарита Павловна, - продолжает он. - Это в ваших же интересах. Отдайте нам нож.

- У меня нет никакого ножа, - говорит она ровным голосом. - Вы отлично знаете, что нож упал за борт.

- Он не упал за борт, - тихо отвечает Опрятин. - Но если вы не расположены к этому разговору, то оставим его. Очень, очень жаль... - Он встает, прощается. - Что передать Анатолию Петровичу?

- Передайте привет. Скажите, что я уезжаю в Москву.

- В Москву?

- Меня зовет подруга. Еду на время школьных каникул.

- Разрешите узнать, когда?

- Сразу после Нового года.

- Удивительное совпадение, - говорит Опрятин, улыбаясь одними губами. Я тоже еду в командировку. Надеюсь, встретимся в Москве, не так ли?

8. ПРИВАЛОВ И НИКОЛАЙ ПОТАПКИН ПОСЕЩАЮТ ИНСТИТУТ ПОВЕРХНОСТИ. НИКОЛАЯ ВДРУГ ОСЕНЯЕТ ДОГАДКА

И как хватит он по струнам.

Как задаст им, бедным, жару!..

Чтоб тебе холера в брюхо

За твой голос и гитару!

Г.Гейне, "Сосед мой дон Энрикец"

Голубой автобус с прозрачной крышей несся по заснеженному шоссе. Мелькали за окнами березовые рощи, проплывали поля, прикрытые белым одеялом зимы. Автобус миновал небольшой подмосковный город, прогрохотал по мосту через замерзшую реку, и вдруг стало темно: дорога врезалась в вековой бор.

Николай с любопытством смотрел в окно. Стена могучих разлапых сосен. Буреломы. Тяжелые ветки тянутся к автобусу и, вздрогнув, осыпают снег. Заповедный лес, в котором некогда охотился на красного зверя царь Иван Васильевич...

Позавчера Николай и Привалов прилетели в Москву по делам Транскаспийского. Вчера весь день они провели в управлении по строительству трубопроводов. Теперь они ехали в Институт поверхности, один из новых академических институтов.

Шершавые стволы раздвинулись, зимнее солнце брызнуло в окна, и в автобусе сразу стало уютно.

- Приехали, - сказал Привалов, складывая газету.

Они вышли из автобуса. Голубой морозный полдень. Тишина и острый запах хвои. Покалывает в ноздрях. Весело хрустит под ногами снег.

На Привалове теплое пальто с меховым воротником и высокая генеральская папаха. Снаряжение Николая куда легче: на нем демисезонное пальто и шляпа.

- Вам не холодно, Коля?

- Нисколько. - Николай косится на приваловскую каракулевую башню: - А вам не тяжело?

- Жарковато, - признается Привалов и поправляет папаху. - Жена заставила надеть. Конечно, из самых лучших побуждений...

Хруп, хруп! - похрустывает снег под ногами.

- Даже странно, - говорит Николай, - шестнадцать градусов мороза, а у меня перчатки в кармане лежат: нет надобности.

- Сейчас жесткость погоды здесь меньше, чем у нас, - замечает Привалов.

- Жесткость погоды?

- Да. Градусы мороза плюс удвоенная скорость ветра.

- Не знал, - говорит Николай. И тут же принимается подсчитывать: Шестнадцать градусов без ветра, значит, жесткость - шестнадцать единиц. А у нас зимой не бывает ниже пяти градусов, зато ветер - скажем, четырнадцать метров. Значит, жесткость - тридцать три!.. Теперь понятно, почему я не мерзну в Москве.

- И почему москвичи мерзнут у нас, - добавляет Привалов.

Они проходят широкую вырубку, где разместился жилой городок института. Белые двухэтажные коттеджи на зеленом фоне леса - красиво! Неизбежные кресты телевизионных антенн. Дальше лесная полоса, за ней другая вырубка коммунальная зона. Клуб, магазины, школа, ателье... Еще полоска леса - и вот перед ними широкий проспект лабораторий и производственных корпусов.

- Здорово! - восхищается Николай. - Вот это размах!

- Видите круглое здание? - показывает Привалов. - Там, наверное, ускоритель заряженных частиц. Какой-нибудь бетатрон.

По тропинке, протоптанной в глубоком снегу, они идут к небольшому двухэтажному дому. Войдя в вестибюль. Борис Иванович поскорее стягивает с головы папаху и вытирает платком лоб и затылок.

Зеленая дорожка коридора. Номерки и таблички на дверях. Привалов и Николай вдруг останавливаются: из-за толсто обитой двери со световой вывеской "Не шуметь!" приглушенно доносятся музыка и пение. Они вяжутся со строгой обстановкой Института поверхности не лучше, чем мычание коровы с симфоническим оркестром.

Бренчит гитара. Басовые струны щелкают по медяшкам ладов, и под лихой топот подошв молодой голос задорно выводит:

Порошок в кармане носишь, отравить хотишь меня.

Паровоз в кармане носишь, задавить хотишь меня...

Николай и Привалов переглядываются: Юрин голос... Сверточек ферромагнитной ленты со звукозаписью "обстановки эксперимента" уже попал сюда...

В институте предупреждены о приезде Привалова и Николая. Их ведут в большую комнату без окон. Ее стены сплошь уставлены пультами и панелями приборов. В потолке - широкий овальный световой люк. Голубой глаз неба...

Из-за стола навстречу инженерам поднимается сухощавый человек в черном костюме. У него высокие скулы, резко очерченный нос, аккуратный седой пробор. Николай осторожно пожимает ему руку, запинаясь, называет свою фамилию. Он чувствует себя стесненно: перед ним - ученый с мировым именем.

- Садитесь, товарищи. - Коротким жестом ученый указывает на кресла. Рад познакомиться с вами. Сейчас подойдут сотрудники и расскажут, что мы тут делаем с вашей музыкой.

Николаю очень хочется провалиться сквозь землю. Вечные Юркины выходки! Полно на свете приличных песен - так нет же, выбирает самую идиотскую! Ему-то, Юрке, хорошо сейчас: он не видит, как вежливо улыбается один из ведущих физиков страны.

- Признаться, если бы не личное свидетельство Бахтияра Халиловича, мы бы не поверили, - продолжает ученый. - Ваш отчет вполне обстоятелен, но мы с интересом послушаем живой рассказ. - Он смотрит на Николая: - Кажется, вы участвовали в опыте с начала до конца?

- Да. - Николай встает.

- Сидите, пожалуйста. Это вы придумали схему установки?

- Мне принадлежит только идея использования поверхности Мебиуса...

- Как вы к ней пришли?

- Меня навела на мысль рукопись Матвеева. Если помните, Григорий Маркович, он там описывает какую-то "сукрутину"...

- "Сукрутина в две четверти". Помню, - говорит ученый. - Мы тоже заинтересовались этим местом... Как ваше имя-отчество?

- Николай Сергеевич.

- Молодцом, Николай Сергеевич! Превосходная идея.

Николай польщен. На лице его сама собой появляется неприлично широкая улыбка - от уха до уха. С трудом согнав ее, он говорит торопливо:

- Схему установки нам помогли разработать специалисты по автоматике на основе предложения инженера Костюкова. Он же пел. Понимаете, Григорий Маркович, эта песенка... то есть получилось такое стечение обстоятельств...

- Не смущайтесь. - Ученый дружелюбно смотрит на Николая. - В вашем возрасте и я певал "Сербияночку". А про стечение обстоятельств нам известно. Вы поступили правильно: пока проблема не решена, лучше, чтобы о ней поменьше говорили. Во избежание нелепых толкований. Помните статью о "чуде в Бабьегородском переулке"? Неправильно истолковали коэффициент полезного действия и расписали в газете, что, дескать, на заводе кондиционеров создана установка с КПД больше ста процентов... Ваша-то установка не в переулке ли была? - спрашивает он вдруг.