Андон Чаюпи - Поэзия социалистических стран Европы

• Название: Поэзия социалистических стран Европы
• Автор: Андон Чаюпи
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1976

В том включена поэзия восьми стран Европы — Албании, Болгарии, Венгрии, Германии, Польши, Румынии, Чехословакии и Югославии .

Вступительная статья Б. Слуцкого.

Составление и примечания Б. Шуплецова.

---

Ндре Мьеда

{2}

Плач соловья Перевод Д. Самойлова

IV

О соловей мой! Ненастье минет,
И наши души печаль покинет,
Зима умчится с ее метелью.
Воспой веселье!

Настанет время весны погожей,
Ведь дни не вечно друг с другом схожи,
За невезеньем придет везенье.
Воспой веселье!

Под гнетом горя бедняк томится,
Беда повсюду за ним влачится,
Но труд для сердца — благое зелье,
Воспой веселье!

Когда ребенок скончался в доме,
Нет края горю, конца — истоме.
Но время лечит от потрясенья.
Воспой веселье!

Томится узник в глухой темнице.
Очаг родимый бедняге снится.
И лишь надежда — его спасенье.
Воспой веселье!

Темницу вражью разрушат годы,
Вернется узник — дитя свободы —
В родные горы, поля, ущелья.
Воспой веселье!

И пленной птице весной чудесной
Откроют двери из клетки тесной.
И прянет птица с беспечной трелью.
Воспой веселье!

Птенцов свободных увидят птицы.
Твое спасенье из стен темницы
Им станет в жизни высокой целью.
Воспой веселье!

Недаром время меняет лики,
Восстанет малый, падет великий,
За днем ненастным придет весенний.
Воспой веселье!

Падут державы, иные встанут,
Людей мильоны душой воспрянут,
Придет век новый сквозь тьму неверья!
Воспой веселье!

Текуче время, но вечна младость,
Минуют беды, вернется радость,
Исчезнут горе, обман, безделье.
Воспой веселье!

Уже недолго тебе томиться,
И скоро сердце преобразится
В объятьях счастья, под светлой сенью.
Воспой веселье!

Когда свободный взлетишь ты выше,
Присядь, о птица, на нашей крыше.
И мы разделим без опасенья
Твое веселье!

Паекали Одисе (Албания)

Памятник народному бойцу в Корче (фрагмент)

Скульптура. 1942 г.

Мустафа-паша в Бабуне Перевод М. Зенкевича

От шумной пляски не гудят ущелья,
И эхо выстрелов не катится в долины,
Народу нашему не до веселья,
И в бой ушли мужчины.

Кругом желтеют брошенные нивы,
Пасутся буйволы, порой вздыхая тяжко,
И в ожидании страды бредут лениво,
Но без упряжки.

А упряжь вся повешена на колья,
И без работы плуг ржавеет у забора,
И мелкий скот пасется на приволье
Без всякого надзора.

Дрожит в загоне скот, когда снаружи
Скребет когтями волк и роется в соломе:
Ведь нет защитника — теперь без мужа
Одна хозяйка в доме.

О горные орлы, за вами следом
Мужчины-воины летят неудержимо,
Спешат они иль к смерти, иль к победам
В борьбе за край родимый!

Под градом пуль сражаются жестоко,
Из ружей метко бьют, стреляют неустанно,
Они неудержимы, как потоки,
Они храбры, как заны.

А ты, грабитель, тешишься бесстыдно
Цыганской пляскою, беспечным звоном бубна,
Перед врагом юлишь, как пес, и, видно,
Забыл призыв наш трубный.

Позор тебе и стыд, исчадье ада!
Смеются над тобой средь пляски штойзовалы,
В их пении, паша, тебе в награду
Песнь смерти прозвучала.

Изменник подлый ты! Албанца слово
Нарушено тобой. И те, кто бились с честью, —
Герои павшие, — восстанут снова,
Дыша суровой местью!

Они придут в твой дом, чтоб мстить жестоко,
Махмета Бегу прах во тьме зовет кого-то,
И голос слышится его далекий:
— Пора свести нам счеты!

Я годы ждал тебя. Так пусть в печали
Утешится жена, сраженная ударом.
Хочу я, чтоб албанцы все узнали,
Что я погиб недаром…

На нивах и лугах везде волненье —
С оружьем встал народ, который ты ограбил.
И ты расплатишься за преступленья
Своей душонки рабьей!

Беги скорей, палач трусливый, лютый,
Албания тебя с презреньем отшвырнула!
Ищи себе в стране рабов приюта,
За стенами Стамбула!

Мидьени Перевод Д. Самойлова

{3}

Неспетые песни

Спят неспетые песни во мне, в глубине, в тишине,
Не проснулись еще ни от радости, ни от печали.
Спят неспетые песни, и ждут, и мечтают о дне,
Чтоб очнулись их строки без страха и вслух зазвучали.

Спят во мне мои песни, как залежь недобытых руд,
Я до времени жду, я подобен немому вулкану.
День придет, я из недр свои дивные песни достану,
Засверкают они, запоют и уже не умрут.

Но придет ли тот день, чтобы песни проснуться могли?
Или снова над нами века посмеются?
Нет! Уже расцветает свобода вдали!
Вижу — Солнце встает, чтобы теплым лучом нас коснуться!

О неспетые песни! Алмазная россыпь души!
Вас не знает никто, я один увлечен вашей силой!
Как дитя, беззаботно я трогаю струны в тиши.
Чем я буду для вас — колыбелью, а может, могилой?

Городская баллада

Ночью
Видели звезды воочью,
Пробиваясь лучами сквозь темь,
Тень… нет! Не тень!
Там, на улице длинной, пустынной,
Как мученье, бледна,
Грудь украшена раной,
Рот искривлен улыбкою странной,
Чуть прикрыта одеждою рваной,
Совершенно одна
Посредине ночного квартала
Призрак голода —
Женщина, тень,
Напевая, во тьме танцевала.

Шаг вперед, шаг назад, шаг вперед —
В такт босыми ногами,
В такт больными губами.
И опять — влево шаг, вправо шаг.
Изболелась душа,
В сердце холод и мрак.
А тогда,
Как была молода
И горда,
Как любили ее господа
В те года!
А теперь отблистала!
Жизнь погасла, и сердце устало.
Ей достались суровые дни,
И на танец безумный похожи они
Посредине ночного квартала.

Безнадежная музыка

Безнадежная музыка. Льются слезы из глаз
В тихом плаче…
Все ее неудачи,
Все мечты и желания,
Первые, ранние, —
Все убитые чувства
В этой музыке грустной.

В тихом плаче качаются плечи слепящие,
Эти белые плечи…
Все, что стало далече,
Все, что ныне утрачено,
Что слезами оплачено, —
Все звучит безыскусно
В этой музыке грустной.

Щеки спрятав в ладони, уткнувшись в колени,
Плачет женщина,
Чья душа изувечена.
Плачет вместе со старой,
Разбитой гитарой
Над строкой недопетой —
Из-за музыки этой.

И молчит человек возле женщины, плачущей
О себе, о позоре,
Он проник в ее горе,
Он над нею склоняется,
И ресницы смыкаются…
Меркнет свет над планетой
Из-за музыки этой.

Но приходит другой… Кровь бурлит,
Тяжко дышится…
А в мелодии слышится,
Что душа уже отдана,
Что любовь уже продана,
Стала стертой монетой
Вместе с музыкой этой.

Мотивы

Есть в музыке стиха мотив воспоминанья.
Не в детстве ли исток поэзии моей,
Когда влекли меня надежды, и желанья,
И светлые мечты моих невинных дней?

А может, памятью о юности недавней
Рождаются стихи о счастье и любви —
Со звонкой рифмою, со страстью своенравной,
С безумной радостью, бушующей в крови?

Но в лицах женщин тех, угрюмых, несчастливых,
Торгующих собой с протянутой рукой, —
В морщинах их застыл мотив стихов тоскливых,
И стонут небеса от музыки такой.

В чахоточном углу безумец смотрит тупо,
Сидит его семья, от холода дрожа.
О нищая семья, о горькая халупа!
Здесь копится в глуши начало мятежа.

В угрюмых тайниках, где страх и боль гнездится,
Где давит тишина и где не брезжит свет,
Там рядом с нищетой мелодия родится,
Там первую строку находишь ты, поэт!

Мотивы всех родов звучат передо мною,
То гаснут, то волной летят со всех сторон.
Но вот приходит он, со смертной белизною,
Трагический мотив — и колокола звон.

Бессонная ночь