Дмитрий Баринов (Дудко) - Ардагаст, царь росов

• Название: Ардагаст, царь росов
• Автор: Дмитрий Баринов (Дудко)
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00894-9

Возвратившийся из дальнего похода воин Ардагаст становится царём племени росов. Теперь его ждут опасные приключения: ему предстоит собирать дань с лесных жителей, сражаться с жуткими водяными и гигантскими лешими, оборотнями и полумедведями, давно вымершими древними зверями и самой Ягой-смертью...

---

   — Я им всем по вкусу пришёлся, да не по зубам, — рассмеялся Ардагаст.

Ратша вдруг помрачнел и как-то несмело спросил:

   — Говорят, ты все голядские городки по Десне разорил? А голядь не то увёл, не то побил?

   — Кто за оружие не брался — тех увёл. Только один городок оставил — Владимиров, отца твоего. Там не побоялись перед людоедами ворота закрыть. Обещал батюшка к тебе приехать, как только мир в лесу настанет.

Ратша гордо обвёл взглядом односельчан.

   — Ну вот, а говорили: сколотный... У нас, царь, беда, — обратился он к Зореславичу. — Напали на село... не поймёшь кто — люди или медведи?

Оболонцы наперебой заговорили:

   — До пояса люди, ниже медведи!

   — Да нет, наоборот!

   — Медведи, только чёрные и на конях!

   — Знаю, кто это, — прервал их Ардагаст. — Медведей среди них вовсе нет, а только два полумедведя — Шумила с Бурмилой. Остальные — ряженые в крашеных шкурах.

   — Кто бы ни были, а присланы самим Нечистым, — продолжил Ратша. — Схватили пятерых баб, семерых детишек, увели на Лысую гору. Хотели и село поджечь, да ночью дождь шёл, стрехи соломенные отсырели. А мы за подмогой послали и на Подол, и на Перунову гору, в Клов. Печеры — всюду, чтобы приступом идти на волховной городок.

   — Осмелели вы, однако, — покачал головой царь. — Помню, затеяли мы игру — с мечами деревянными Лысую гору брать, так нас всех потом отодрали, кроме меня. Ты, Ратша, тогда меня заставил раз двадцать с настоящим мечом и в кольчуге на Хорсовицу взбегать, да ещё от брёвен уворачиваться, которые ты сверху спускал.

   — Не одного тебя я так учил, — кивнул Ратша. — Да, осмелели нынче люди. Знали ведь — ты на помощь идёшь. Да если бы и не пришёл, всё равно бы до заката пошли на приступ. Ведь завтра Велик день. Что с полоняниками в эту ночь могут бесовы слуги сделать?

   — Двенадцать человек, да Добряна тринадцатая — чернобожье число, — озабоченно проговорил Вышата. — Великая жертва Пекельному. Значит, всех их ждёт либо смерть, либо бесчестье. Начнут проклятые свой обряд в полночь, а кончат до первых петухов.

   — Пошли на городок немедля! — зашумели оболонцы.

   — Нет, — твёрдо сказал Ардагаст. — Ударим перед полночью, чтобы накрыть всё ведьмовское сборище. Сигвульф поведёт конную рать и ударит сверху, через ворота, а я с остальными русальцами и с пешими — снизу, из яра. Отучим нечисть над святыми праздниками глумиться!

   — Веди нас, Солнце-Царь! С тобой — хоть на самого Чернобога с Ягой! — разом закричали росы и поляне.

Близилась полночь. Росская рать скрытно подбиралась к Лысой горе. Узкий, но не глубокий яр разделял проклятую гору на два отрога. Волховной городок находился на южном, отделённом от Змеевицы другим яром, по которому текла к Почайне речка Серховица. Один вал со рвом и частоколом преграждал путь между вершинами двух яров. Второй отгораживал над самой кручей, обращённой к Оболони, детинец, где творились обряды столь тайные, что немногие ведьмы и ведуны допускались до них. Между двумя валами поднимался высокий холм, увенчанный вонзавшимся в ночное небо идолом Чернобога.

Сигвульф повёл конную дружину назад на Подол, а затем вверх по долине Глубочицы, между Хорсовицей и Змеевицей, укрываясь от глаз сборища на Лысой горе. Тем временем пешая рать, стараясь не шуметь, начала взбираться по яру между отрогами. Вместе с конными отправилась Милана, с пешцами — Вышата и обе жрицы Лады. Все четверо старательно отводили взгляд и слух собравшимся на горе, хотя Вышата чувствовал, что это мало поможет. Он давно догадывался, что царя заманивают в ловушку, и не скрыл этого от Ардагаста.

По небу среди неподвижных звёзд всё чаще проносились словно бы другие, летучие звёзды — и падали все на южный отрог Лысой горы. Но лишь волхвы и те, кто от природы имел сильное духовное зрение, видели, что это летят ведьмы — голые, с развевающимися волосами, верхом на помелах, ухватах, кочергах. Иные летели вчетвером-впятером, ухватившись за колдуна — своего наставника и повелителя. Иные — усевшись на кусок липовой коры, иные — оборотившись сороками. Обгоняя их, неслись на нетопырьих крыльях черти — косматые, остроголовые.

Даже и не видя ведьм с чертями, воины Ардагаста знали, на кого идут. Но крепко надеялись на самих себя, на своё оружие и на чары Велесова жреца и своих волхвов. Увереннее всех, не считая русальцев, чувствовали себя оболоицы. Живя рядом с ведовской твердыней, они хорошо знали, как оборониться от её завсегдатаев. Одни вооружились осиновыми колами, другие — палками о трёх дырках, третьи — тележными осями. И обереги у всех были свои, испытанные.

С людьми шли трое крупных серых псов-ярчуков. Их мощные челюсти, не уступавшие волчьим, были страшны для ведьм, на которых обычные собаки не то, что броситься — залаять редко смели. Эти псы, и матери их, и бабки были первенцами у своих матерей. Растили ярчуков в яме, накрытой заговорённой бороной, чтобы ни одна ведьма не добралась. Серячок, который легко мог подружиться с любой собакой или проучить её, к ярчукам относился уважительно, словно к самым сильным волкам.

Чем ближе к полуночи, тем больше темнело небо. Вот уже не осталось на нём ни единой светлой точки. Поёживаясь, люди гадали: укрыли ведьмы всё небо тучами или украли с него месяц и звёзды, угнали Велесову скотину? Для бесовских дел помеха — даже бледный свет Небесного Пастуха и его стад. Ко всему ещё на гору и её окрестности опустился туман — густой, тёмный, непроглядный, собственную вытянутую руку не рассмотришь. Сбиться с пути воинам не давали лишь высокие стенки яров, журчащие и хлюпающие под ногами ручьи да ещё крепкая надежда на таинственное духовное зрение волхвов.

Пешцы столпились в верхней части яра, где стенки были более низкими и отлогими. Шёпотом передали приказ царя остановиться и ждать. Ожидали, когда звук рога известит о том, что конники Сигвульфа вышли к наружному валу городка. А слева и сверху сквозь колдовской мрак пробивался свет. Тянуло дымом. Слышались крики, гогот, завывания, стук посуды. Что творилось в бесовском городке? Не начался ли уже проклятый обряд?

А в городке не беспокоились и не торопились. Ведьмы, колдуны, черти, упыри прохаживались по городку, угощались молоком и прочей краденой снедью, сплетничали, делились колдовским опытом. Здесь хвастали, кто больше мерзостей натворил безнаказанно, кто лучше устроился за счёт тех, кого тут звали не иначе как «дурачьём праведным» и «неучами». Себя же мнили великими мудрецами. Да кто, кроме мудрейших, может постичь: всё, чему верят сотни поколений дурачья, чушь, нет ни греха, ни добра, ни зла? А кто постичь не способен, пусть кормит постигших и дрожит перед ними.

В самой большой чести здесь были упыри. Даже своих наставников и главарей — колдунов — ведьмы величали упырями ещё при жизни. Бледнотелые, краснолицые живые мертвецы самим своим видом подтверждали: для мудрого и вещего со смертью не всё кончается. Пока не пробьют осиновым колом да не сожгут, душа в пекло не попадёт, как у грешного неуча, сожжённого согласно прадедовским обычаям. А что ждёт их в пекле, мудрые и вещие старались не ведать и не думать.

В ожидании полуночи развлекались: плясали под стук горшков, скакали друг на друге, блудили при всех, напоказ. Все были совершенно голыми, даже старики со старухами. Полётное снадобье из тирлич-травы, собачьих костей, кошачьего мозга и человеческой крови защищало не только от холода, но и от остатков стыда. Стыдились тут разве что походить на «дурачье праведное».

Хотя в темноте все собравшиеся превосходно видели духовным, а то и обычным зрением, городок ярко освещали костры. Свет их, однако, едва пробивался сквозь колдовской туман. Укрепления городка надёжно охраняли воины в чёрных медвежьих шкурах и чёрных кафтанах.

Но вот шум и возня смолкли. Из ворот детинца важно вышел Скирмунт с чашей из черепа в одной руке и с тремя кочергами в другой. Тело его, обильно поросшее рыжей шерстью, не прикрывало ничто, лицо же — рогатая личина. На груди висел серебряный диск греческой работы с ликом Горгоны. Рядом с зятем гордо выступала великая ведьма лысогорская — Костена. На белом обнажённом теле выделялось ожерелье из звериных клыков и колдовских оберегов (ими главная колдунья, впрочем, не так себя оберегала, как людям вредила). Между пышных грудей висел кремнёвый нож с рукояткой, окованной бронзой.

В толпе раздались разочарованные вздохи. Ожидали всех Самих — Чернобога с Ягой. Скирмунт, конечно, мужик видный, но до Чернобога ему далеко. Хотя преисподние владыки ещё могут явиться в самый неожиданный миг.

Следом за матерью шли Невея с Лаумой. Беззаботно-весёлая Лаума уже успела порезвиться с тремя колдунами, двумя чертями и даже одним упырём. Но злое, хищное лицо Невеи светилось лишь жаждой мести за отца. Эта ночь станет последней для Ардагаста, для его девки и для всего росского сброда! Ещё до первых петухов они успеют пожалеть, что не попали в пекло!