Анатолий Недбайло - В гвардейской семье

• Название: В гвардейской семье
• Автор: Анатолий Недбайло
• Издательство: Политиздат Украины
• Жанр: О войне
• Год: 1975

 Книга известного летчика-штурмовика А. К. Недбайло — волнующее повествование о подвигах гвардейцев 75-го авиационного штурмового полка в годы Великой Отечественной войны. Правдиво и образно описывая боевые эпизоды, автор приобщает читателя к героическим будням советских авиаторов, рассказывает о воздушных боях в Сталинградском небе, над Донбассом, Запорожьем, Крымом, Белоруссией и Прибалтикой. С большой теплотой и любовью А. К. Недбайло воссоздает портреты своих отважных друзей — прославленных асов воздушных атак, неутомимых авиаспециалистов, показывает их беззаветное мужество и преданность Родине. 

---

В эти дни в полк пришла новость: подполковник Ляховский назначен заместителем командира дивизии.

Полк принимает майор Стрельцов. [147]

Нового командира мы хорошо знаем. Это один из самых опытных летчиков полка, участник боев на

Халхин-Голе. За проявленный там героизм награжден орденом Красного Знамени. Молодежь охотно

летала с ним на задания, полностью доверялась богатому опыту своего командира.

Старожилам полка был памятен довольно неприятный эпизод, происшедший со Стрельцовым.

Впоследствии все стало на свои места, и он оказался прав, но случившееся чуть было не стоило ему

жизни.

...Случилось это еще на Миус-фронте. В полку был парковый день, и все самолеты подвергались

тщательному осмотру. Немало оказалось таких, которые нуждались в ремонте, и вышестоящая инстанция

дала на это разрешение.

Но вот в разгар ремонтных работ на аэродром прилетел генерал и приказал срочно отправить на

выполнение боевого задания одну группу. С трудом удалось отобрать только пять самолетов. Уже на

старте еще один «ильюшин» был задержан из-за обнаружившейся течи охлаждающей жидкости.

В воздух поднялось лишь четыре самолета. Повел группу Стрельцов. А через несколько минут он

передал по радио:

— Возвращаюсь. Мотор работает с перебоями. Четверка сбросила бомбы на полигоне и села.

Стрельцов доложил генералу о причине возвращения. Генерал подозвал Клубова и приказал опробовать

мотор.

Клубов вскочил в кабину, запустил двигатель, опробовал его на всех режимах. Тяга хорошая, показания

приборов устойчивы. Инженер недоумевал.

— Парашют! — приказал генерал.

Надев парашют, генерал ловко вскочил на крыло, сел в кабину, запустил мотор, вырулил на старт и

взлетел.

«Ильюшин» носился над аэродромом, выделывая всевозможные фигуры. Мотор работал ровно и

ритмично.

— Я был бы очень рад, если бы на всех самолетах так хорошо работали двигатели, — сказал генерал, соскочив с крыла только что севшего штурмовика. — [148] Стрельцов просто трус. А за это

расстреливают на фронте.

Это было неожиданно и для Ляховского, и для нас, а особенно для самого Стрельцова. Ляховский знал

его как летчика высокой отваги, честного, прямого и очень порядочного человека. Мы, молодые летчики, да и многие ветераны-сталинградцы, учились у него искусству побеждать противника. И вдруг — трус!..

Нет, тут что-то не так. И Ляховский поспешил к телефону.

Вскоре в полк прибыл заместитель командира дивизии полковник Прутков. Он хорошо знал каждого

летчика и должен был разобраться в случившемся, чтобы доложить подробности лично командующему

Воздушной Армией. Генерал Хрюкин знал Стрельцова как отважного воздушного бойца — смелого, бесстрашного, решительного.

— Я Стрельцову верю. Пусть летает! — ответил командующий.

Вечером Стрельцову сказали об этом. Он молчал. Только на осунувшемся, бледном лице стал появляться

румянец: летчик приходил в себя после нескольких часов тяжелейших переживаний.

Вскоре состоялся очередной боевой вылет, и Стрельцов повел на задание группу. Мотор его самолета

работал с перебоями. С риском для жизни Стрельцов продолжал полет и выполнил боевое задание. После

этого мотор подвергли тщательной проверке и нашли неисправность: лопнул кулачковый валик.

Когда Стрельцов узнал об этом, он подошел к разобранному двигателю, взял из рук техника злополучную

деталь, подержал, словно взвешивая, а потом, размахнувшись, швырнул ее далеко в поле...

* * *

26 июня воздушная разведка обнаружила несколько десятков вражеских эшелонов на участке железной

дороги Орша — Толочин. Командование приняло решение не дать им уйти в тыл.

— Вам, товарищ Недбайло, — сказал новый командир полка, ставя передо мной боевую задачу, — надо

нанести удар по вражеским эшелонам и задержать их отправку. [149]

И снова моя группа в воздухе. Идем правее Орши. Среди зелени полей и лесов темнеет узкая длинная

ленточка, уходящая далеко на юго-запад. В нескольких местах она словно бы прикрыта небольшими

полосочками. Над ними — белые дымки. Это эшелоны!

Снижаюсь и, пролетая справа от железной дороги, считаю составы на указанном участке. Их

насчитывается двадцать три!

Решаю нанести удар в десяти-двенадцати километрах восточнее станции Толочин, «запереть» составы, а

потом разделаться с ними.

Идем плотным боевым порядком под углом градусов в двадцать к железной дороге, сбрасываем бомбы на

один из эшелонов и, став в «круг», начинаем «утюжить» составы. В воздухе противника нет. Наши

истребители начеку. А внизу пылают цистерны, рвутся боеприпасы, и от вагонов только щепки летят.

Покончив с одним эшелоном, переходим к другому, за ним — к третьему...

Через два дня мы узнали, что нашим наступающим войскам достались в качестве трофеев эшелоны

противника с техникой и награбленным фашистами имуществом, которые так и не могли проследовать

через станцию Толочин: удиравшим гитлеровцам было не до ремонта разрушенного нами участка

железнодорожного пути.

4.

Фронт катился все дальше и дальше на запад. Мы продолжали поддерживать наши наступающие войска, штурмовали отходящие колонны автомашин, «обрабатывали» эшелоны на станции Городзики, наносили

удары по вражеской группировке, оказавшейся в так называемом Минском «котле». Инициатива на земле

и в воздухе прочно перешла в наши руки.

Теперь риска было меньше, и я постепенно вводил в строй молодежь.

Каждый из молодых летчиков уже совершил по нескольку боевых вылетов, правда, в упрощенных

условиях, каждый четко представлял, как вести себя в бою. Киреев летал со мной в паре и надежно

прикрывал меня с тыла.

«Будет превосходный летчик!» — радовался я успехам новичка. [150]

Стремительное наступление советских бронетанковых и мотомеханизированных частей вызвало в

войсках противника панику, деморализовало их, и гитлеровцы тысячами сдавались в плен. Длинные

вереницы сложивших оружие вражеских солдат медленно брели на восток. Но в тылу наших

наступавших частей остались окруженные группировки противника, не спешившие складывать оружие и

не терявшие надежды пробиться к своим.

Утром 8 июля одна из таких организованных группировок — при этом довольно многочисленная —

подходила к Минску с юго-востока. Танки, артиллерия, автомашины с живой силой быстро двигались по

лесной дороге к переправе через реку Свислочь. В этом месте нам и предстояло нанести по колонне

противника бомбово-штурмовой удар.

...Местность отлично просматривается. Ищу цель.

То, что предстало перед моими глазами, поразило меня: по лесной дороге двигалась вражеская колонна, растянувшаяся на километры. Голова ее уже достигла Свислочи. На широкой поляне у переправы

скопилось множество машин и разнообразной техники.

«Сейчас мы вам поможем ликвидировать пробку!» — подумал я, выводя группу в правом пеленге на

цель.

Бомбы легли точно. Теперь — наш безотказный «круг»! Противник явно не ожидал такого: нет зенитного

прикрытия, не бьют «эрликоны». Это хорошо, особенно, если учесть, что сегодня половина группы —

молодежь.

«Круг» постепенно смещается в сторону дороги. Горят машины, разбегаются в панике гитлеровцы. А мы

жмем на гашетки.

Вдруг рядом промелькнули какие-то темные капли. «Что такое? — напрягаю мысль. — Подобного еще не

приводилось видеть!»

И тут же замечаю, что огонь ведется из танковых орудий. Стволы приподняты кверху, и каждый раз над

серо-зелеными «коробочками» поднимается облачко порохового дыма.

— Внимание, по самолетам бьют из танков. Осторожно! — предупреждаю ведомых и тут же бью по

танкам реактивными снарядами. Земля стремительно летит мне навстречу, отчетливо вижу мечущихся

фашистов. [151] Набираю высоту, а мой стрелок ведет огонь из пулемета. Смотрю, как действуют

летчики. Но что это с Киреевым? Пора выводить машину из пикирования... Что он делает?!

— Выводи, выводи! — кричу ему по радио. Но тут же замечаю предательскую струйку пламени и дыма, бегущую из-под самолета.

Вдруг горящий штурмовик огромным снарядом вонзается в скопление вражеских танков и автомашин.

Выплеснулось, покатилось, полилось вдоль колонны оранжево-белое пламя — и запылал на лесной

дороге гигантский костер.

Эх, Киреев, Киреев! Как же это случилось? Дорого заплатит враг за твою гибель! И пятерка самолетов

снова устремляется в атаку.