Фритьоф Нансен - Через Сибирь

• Название: Через Сибирь
• Автор: Фритьоф Нансен
• Издательство: Игра слов
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9918-0067-9

В 1913 году Фритьоф Нансен побывал в Сибири.

Результатом путешествия в Россию, по которой он промчался через всю Сибирь до Дальнего Востока и вернулся оттуда в Петербург, стала книга «Через Сибирь».

Книга представляет интерес как для ученых, так и для любителей авантюрного чтения, поскольку Нансен описывает и красоты северной природы, и смешные случаи из жизни путешественников, и даже спасение им организатора проекта из лап белого медведя.

А еще вы узнаете о левом и правом берегах Енисея, о том, чем русский тарантас лучше норвежского экипажа, о жизни коренного населения Сибири и футбольной красноярской команде…

---

Впереди что-то светлело. Может быть, то был лёд, но скорее всего, это слегка прояснилось небо. Лоцман Юхансен, стоявший на своём командном мостике, даже обиделся на моё предположение, что это может быть лёд. И чем дальше мы шли на восток, тем светлее становилось вокруг, а это означало, что мы приближаемся к чистому небу.

Понедельник, 11 августа.

Чудесная ночь, чистое небо, открытое море и почти нет ветра. Солнце уже золотит северное небо и вскоре в своём великолепии появится на небосклоне.

Море такое синее и такое безбрежное, что в три часа дня мы меняем курс на норд-норд-ост в надежде, что мы можем пройти напрямую вдоль северных берегов Белого острова. И с этой надеждой я и отправился спать.

В шесть утра я проснулся, потому что «Коррект» убавляет ход. Снова лёд! Оказывается, на севере он уже давно виднелся, а теперь вот появился и впереди по курсу. Сначала решили, что это небольшая полоса льда, и потому судно вошло в неё. Был небольшой туман. Мы всё дальше и дальше заходили в ледовое поле.

Когда я поднялся на мостик в девять утра, то лёд был кругом, куда ни кинь взгляд. Правда, это был не сплошной покров льда, а скорее только сало, и оно вряд ли могло держаться долго — скорее всего, через несколько дней оно неминуемо должно было растаять.

На восток и север лёд был плотнее, и не было никакого резона идти в этих направлениях. Правильнее всего было бы вернуться на открытую воду. Правда, судя по ясному небу на востоке, там должно было быть чистое море, да и тучек никаких там не замечалось, а воздух был прозрачен, но из смотровой бочки открытого пространства видно не было, да и лёд в том направлении был одинаково густ. И не представлялось никакой возможности определить, достаточно ли широка полоса чистой воды для того, чтобы «Коррект» мог идти там свободным ходом. До берегов Ямала было далеко, и если бы на всём этом расстоянии море оказалось бы покрыто льдом, то мы подвергались риску быть затёртыми и бог знает сколько времени дрейфовать вместе со льдинами. Вот был бы у нас аэроплан, тогда мы могли бы отправиться на разведку на восток. И знали бы точно, есть там свободная вода или нет, и это сэкономило бы нам много дней.

Но мы решили взять курс на юго-запад и пошли полным ходом, стремясь побыстрее вырваться из ледового плена, а затем повернули на юг, чтобы обогнуть ледовые поля и потом взять курс на Ямал.

Поскольку мы шли через плавучие льдины, то имело смысл не отдаляться от берега, чтобы всё время двигаться вперёд. Потому что если только с берега подует даже самый лёгкий ветерок, то он немедленно отгонит часть льда в море, а вдоль земли образуется полоса чистой воды.

Если же постараться пробиться сквозь ледовые поля в открытое море, то велик риск засесть в них, и тут уж никакой ветер не поможет высвободиться из плена. И вообще ветры чаще всего способствуют уплотнению льда с наветренной стороны и разрежают его с подветренной.

Вторник, 12 августа.

Лишь через несколько часов, под самое утро, удалось нам добраться до края льда. Вновь мы должны были идти на юг — то у самой кромки ледяного поля, то врезываясь в него.

Чем дальше, тем больше уходили мы на юг. Мы видели землю на южном берегу Карского моря и всё утро удалялись от неё не более чем на 6–8 миль, как считал наш капитан.

В конце концов он решил, что у нас нет иного выхода, как идти на восток сквозь ледовый пояс, поскольку он тянулся к югу до самого берега. Судно сначала с трудом могло пробиться между большими льдинами. Но потом вдруг лёд стал неожиданно редеть, и, когда я вышел на палубу около девяти утра, вокруг была почти чистая вода с отдельными льдинами. «Коррект» мог уже идти прямо на северо-восток. Было пасмурно и туманно. Лот показывал 11 саженей.

Наконец около одиннадцати утра на востоке сквозь туман проступили очертания низкого берега. Это был Ямал — та самая песчаная земля, которую я видел сквозь такой же туман 20 лет назад. Он напоминает Листер или Йедерен[24], хотя берега его и намного выше и скорее более походят на западное побережье Ютландии[25]. Весь Ямал — это одна большая равнина, образованная из отложений песка, глины и гальки. Берега его круто обрываются в море, высота их от 20 до 30 метров. Внутри же Ямал — низкая волнистая долина, поросшая травой, мхом и редкими кустиками ивняка. И ещё там много малых и больших озёр, мелководных рек и ручьёв, а также прекрасных пастбищ. Потому-то летом по всему Ямалу, до самой его северной окраины, кочуют со своими стадами оленей самоеды.[26]

Мы поменяли курс на северный и пошли вдоль берега. Вскоре мы заметили вдали на длинном мысу высокую веху[27].

Вероятно, это была отметка русских картографов устья реки Мора Яга, к северу от мыса Мора Сале. Ямал настолько плоский, что практически невозможно отличить одну его часть от другой.

Но вот к северу полоса свободной воды опять сузилась, ветер же всё время дул с запада, а потому мы решили не рисковать и не идти на север по чистой воде у самого берега. Ведь если бы лёд неожиданно сгустился, то судно оказалось бы в тяжёлом положении у этого берега, рядом с которым полно отмелей. Мы остановились, чтобы осмотреться и сориентироваться. А капитан наконец-то мог часок-другой вздремнуть в своё удовольствие, потому что он по-настоящему не ложился в постель с самого нашего отплытия из Норвегии.

Визиты самоедов

Западный ветер медленно нёс нас к земле. По мере приближения к берегу всё яснее можно было различить стоявших возле вехи людей. Он толпились вокруг жерди и во все глаза смотрели на нас. Были ли это самоеды или русские, которые прибыли, чтобы наладить беспроволочную телеграфную станцию? Этого мы знать не могли.

В бухточке к северу от мыса мы увидели лодку с мачтой. Мы решили, что всё-таки это, должно быть, русские и нам можно рассчитывать получить у них столь важные для нас сведения о состоянии льдов. А поэтому мы тут же стали собираться на берег, тем более что капитан всё ещё спал. Но сначала надо было подкрепить свои силы и пообедать.

После еды мы уже были готовы спуститься в лодку, как вдруг Юхансен, сидевший в смотровой бочке, закричал, что от берега отчалила лодка. Кто же к нам плыл — русские или самоеды? Мы были в нетерпении.

Скоро в бинокль мы смогли рассмотреть людей, сидевших в пробивавшейся сквозь льдины лодке. Во всяком случае, одеты они были в самоедскую одежду из оленьего меха с капюшоном на голове. Как заметил Лорис-Меликов, они очень напоминали обезьян. В лодке сидело шестеро человек, но пол их определить было затруднительно.

Востротин громко приветствовал их по-русски, но они только поклонились в ответ по-восточному и помахали руками. Востротин вновь закричал. Старик, сидевший за рулём, похоже, был на судёнышке главным, встал в лодке посредине, поклонился да так и замер, глядя на нас непонимающе. Стало очевидно, что в лодке не поняли ни единого слова, а сидевшие на вёслах перестали грести.

Тут уж мы замахали им в ответ со всем возможным дружелюбием и знаками пригласили подняться на борт. Тихо и осторожно подошли они к спущенному трапу, а Востротин всё это время продолжал им что-то говорить.

В результате оказалось, что один из них немного понимает по-русски. Он был из-под Пустозерска — вероятно, зырянин[28]. Зыряне просто паразитируют на самоедах, заметил Востротин. Остальные наши пятеро гостей были самоедами из Обдорской области.

Зырянин объяснил, что он приехал сюда, чтобы вместе со стариком поохотиться и порыбачить. Кроме того, у него ещё были и олени, но он явно занимался и торговлей. Он выглядел пройдохой в отличие от остальных. Он рассказал, не без особой гордости, что шрам в уголке рта с правой стороны остался после ножевого удара в драке. Востротин объяснил мне, что зыряне — любители водки и большие драчуны, а вот самоеды — народ на редкость тихий, хотя тоже при любой возможности готовы пропустить рюмку.

Старик с проседью, который правил в лодке, тоже не был похож на чистокровного самоеда. Остальные же выглядели настоящими аборигенами, а один из них, молодой человек лет двадцати пяти, был просто красив. Мы узнали, что именно он и построил лодку, на которой они все приплыли. А ещё один с изрытым оспой лицом выглядел просто ужасно и был явно глуповат.

Мы пригласили их подняться на борт, и они полезли по верёвочной лестнице почти как обезьянки. Они в растерянности толпились на палубе и разглядывали всё с нескрываемым любопытством. Вряд ли ранее им доводилось бывать на таком большом пароходе. Всё ценное железо, какое было на корабле, они считали нужным погладить. Они не могли отвести взгляда ни от железных поручней, ни от чёрной трубы, ни от цепей и тросов, ни от мачт, ни от люков. Они смотрели в тёмную глубь машинного отделения, прислушивались к странным звукам оттуда — визгу валов и шестерёнок и лязгу металла. Наверняка они решили, что там был таинственный подземный мир.