Бенгт Даниельссон - Гоген в Полинезии

• Название: Гоген в Полинезии
• Автор: Бенгт Даниельссон
• Издательство: Искусство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Автор книги ГОГЕН В ПОЛИНЕЗИИ, Бенгт Э́ммерик Дание́льссон (швед. Bengt Danielsson; 6 июля 1921, Крукек, Швеция - 4 июля 1997, Стокгольм) - шведский этнограф, директор Шведского национального музея этнографии (1967-1971). Родился 6 июля 1921 года в городке Крукек, в коммуне Норрчёпинг, Швеция. Обучался в Уппсальском университете, потом уехал в США. В 1947 году принял участие в экспедиции Тура Хейердала на плоту «Кон-Тики» из Южной Америки в Полинезию. В 1948 году женился в Лиме на француженке Марии-Терезе, и после свадьбы они поселились сначала на Рароиа (1949-1952), а затем, в 1953 году, на Таити. Даниельссон является автором множества работ о Полинезии, включая шеститомное издание по истории островов, и популярных книг, многие из которых переведены на различные языки.

---

(плохие времена), но сулит успех в будущем. Ты возразишь, что до цели далеко, но как я,

по-твоему, должен поступить? Разве я виноват? Больше всех страдаю от этого я сам»5. Он

видел только один способ сократить путь к цели: привлечь к себе внимание серией

полотен с новыми, экзотическими мотивами. И неопределенное ожидание все сильнее его

раздражало. В ноябре он мрачно писал Бернару: «Я волочу свои старые кости по берегу

моря в Лё Пульдю, под злыми порывами северного ветра. Машинально делаю наброски...

но души нет, она грустно созерцает разверстую передо мною бездну - бездну, где я вижу

мою опечаленную семью, лишенную отеческой поддержки, и самого себя, не знающего

никого, с кем поделиться своими горестями. С января месяца я продал на 925 франков. В

42 года жить, кормиться, покупать краски и т. д. на такую сумму - это может обескуражить

самого волевого человека». Когда же министерство колоний наконец удосужилось

отозваться, ответ, к великому удивлению и беспредельному разочарованию Гогена, был

«почти отрицательный». Причина заключалась в том, что (как он, увы, только теперь

понял) «в колонии, как правило, посылают проштрафившихся, растратчиков и т. п.».

Чтобы отстоять свою кандидатуру, Гоген решил поехать в Париж и добиться приема в

соответствующем отделе министерства. Опять, как это бывало много раз, его верный друг

Шуффенекер не только одолжил ему денег на дорогу, но и предложил ему стол и кров в

своем доме. Сборы вряд ли затруднили Гогена, ведь все его земное имущество составляли

не находящие сбыта картины да одежда, что была на нем: потертые брюки, грязная

рыбацкая куртка с бретонской вышивкой, выгоревший плащ бежевого цвета, на голове -

берет, на ногах - деревянные башмаки с цветочным узором. Но его появление в

министерских коридорах и кабинетах в феврале 1890 года привело лишь к тому, что в

рекордно короткий срок он получил окончательный отказ.

Впрочем, Гоген не совсем впустую съездил в Париж: здесь его осенила новая, более

удачная мысль. Ее подсказал ему, сам того не ведая, его старый друг Одилон Редон, один

из немногих французских художников той поры, кого считали еще более эксцентричным и

заумным, чем самого Гогена. Мадам Редон была родом с маленького острова Реюньон в

Индийском океане; наведываясь во Францию, она по пути не раз останавливалась на

Мадагаскаре. И чем больше она рассказывала о тамошней Жизни, тем больше убеждался

Гоген, что эта старая французская колония не менее интересна своим искусством и

фольклором, чем Индокитай, и представляет собой идеальное место для независимого

поселения художников, какое он первоначально хотел основать на Мартинике. Похоже, на

Мадагаскаре можно жить почти без денег, достаточно посадить немного овощей, завести

корову да на досуге иногда ходить на охоту. Мальгаш-ские хижины он уже видел в

прошлом году на Всемирной выставке и ничуть не сомневался, что без труда сумеет

соорудить такую же.

Правда, проезд до Мадагаскара стоил недешево. К тому же Гогену хотелось

располагать, так сказать, небольшим стартовым капиталом, чтобы купить себе участок и

все что надо для начала. Как раз в это время ему посчастливилось познакомиться через

Шуффа с парижским врачом Шарлопеном, человеком многосторонним, который в

свободное время увлекался изобретательством и коллекционировал произведения

искусства. Все свои непроданные творения, а именно тридцать восемь картин и пять

керамических изделий, Гоген предложил ему почти за бесценок: 5 тысяч франков. И

Шарлопен согласился заключить эту сделку - как только он сам получит деньги за свое

последнее изобретение. Ждать недолго, от силы два месяца. Заметно повеселев и

воспрянув духом, Гоген вернулся в Бретань и принялся размышлять, кого он возьмет с

собой на Мадагаскар.

Первым, кому он предложил разделить это блаженное существование, был,

естественно, Эмиль Бернар. Почти столь же неоспоримым кандидатом был зажиточный

Мейер де Хаан. Третьим счастливчиком был Шуффенекер. Правда, Шуфф частенько

казался Гогену невыносимо банальным и суетливым, но его практичность могла быть

полезной для колонии художников. Особенно, если бы он согласился продать свой

земельный участок в Париже. После некоторых колебаний Гоген решил наконец

пригласить также и Винсента Ван Гога. Колебался он потому, что Ван Гога все еще

держали в сумасшедшем доме. Но если Винсент станет совладельцем тропической

мастерской, Тео уж наверно постарается сбывать их произведения в своей парижской

галерее. Что до остальных приверженцев, то Гоген решил еще подумать. Впрочем,

Лавалю, если бы он и попросился в компанию, был заранее обеспечен отказ: во время

панамской эпопеи он показал себя слишком слабым и капризным, чтобы Гоген захотел

взять его с собой повторно.

Особенно загорелся Эмиль Бернар, который тотчас ответил: «Твое письмо наполнило

меня радостью, восторгом и надеждой. Больше всего на свете я мечтаю о том, чтобы

уехать, убраться куда-нибудь подальше, куда угодно, лишь бы это был неизведанный край.

К сожалению, есть два препятствия. Первое - денежный вопрос, второе - какие там

условия для работы... А как было бы славно уехать далеко-далеко и избавиться от всех

забот! Расстаться с этим нудным европейским существованием, с этими тупицами,

скрягами и пузатыми пройдохами, со всеми этими зачумленными подонками. Что до моей

возлюбленной (да, я влюблен, и почему бы нет?), то она присоединится к нам. Наверное,

присоединится, если вправду любит меня. Ах, как чудесно будет вволю упиться свободой,

любоваться морем, вдыхать безлюдье... Спасибо, ты так утешил меня, теперь я уверенно

смотрю в будущее»6.

Необычная даже для Бернара горячность и восторженность объяснялась не только

тем, что он влюбился и со скрипом поступил работать художником на текстильную

фабрику в Лилле, чтобы можно было жениться. Главную роль играло то, что он впервые в

жизни усомнился в своем даре живописца и теперь, по его словам, пытался утопить свои

сомнения в «потоке молитв, курений и псалмов». Гоген ответил ему советом, очень

разумным, но чересчур деловитым и трезвым, чтобы прийтись по вкусу Бернару. Он

написал, что куда проще и дешевле по прибытии на остров найти себе местную женщину.

Не говоря о прочих преимуществах, будет бесплатная модель. Что до путевых расходов, то

и эту задачу легко решить - надо наняться на один рейс официантом.

Со следующей почтой Гоген получил еще более пылкое письмо, в котором Эмиль

Бернар неожиданно заявлял, что далекий тихоокеанский остров Таити несравненно лучше,

чем Мадагаскар, подходит для задуманной ими мастерской в тропиках. С простодушной

искренностью он признавался, что пришел к такому выводу, прочитав сентиментальный

бестселлер «Женитьба Лоти». Вот как заманчиво Пьер Лоти описывал жизнь на Таити: «В

Океании не знают, что такое тяжелый труд. Леса сами по себе производят все нужное,

чтобы прокормить эти беспечные племена; плоды хлебного дерева и бананы растут для

всех и в достаточном количестве. Годы проходят для таитян в полной праздности и

нескончаемых грезах. Эти большие дети не могут представить себе, что в нашей

прекрасной Европе многие люди должны убивать свою жизнь на то, чтобы добывать хлеб

насущный». В другой главе он пишет: «Ни оружие, ни припасы, ни деньги не нужны;

всюду вас ожидает горячее и безвозмездное гостеприимство. Единственные опасные

существа на острове - европейские поселенцы, однако их немного, и почти все они

сосредоточены в городе Папеэте»7.

Гоген справедливо возразил, что это любовный роман, сочиненный флотским

офицером, который рассказывает преимущественно о своих похождениях во время

увольнения на берег, и попросил Бернара для верности поискать еще какие-нибудь

сведения в более надежных источниках. Бернар немедленно прислал ему изданный

министерством колоний в 1889 году официальный справочник. Один из авторов

справочника даже побывал на Таити8. Благодаря историческим обзорам, латинским

названиям флоры и бездне цифровых данных о погоде, высоте гор, рыночных ценах,

бюджете колонии и пароходных рейсах книжка эта производила очень солидное

впечатление.

Разумеется, особенно жадно Гоген глотал страницы, посвященные островитянам. Вот