Александр Мацкин - Орленев

• Название: Орленев
• Автор: Александр Мацкин
• Издательство: Искусство
• Жанр: Театр
• Год: 1977

П.Н. Орленев принадлежит к числу самых выдающихся актеров конца XIX - начала XX века. Он начал свой путь в провинции как актер комедии и водевиля и заслужил всероссийское, а потом и мировое признание в трагическом репертуаре. Он первый на нашей сцене сыграл царя Федора в пьесе А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович». Он первый открыл русскому зрителю гений Достоевского и драмы Ибсена. На протяжении трех десятилетий он ездил по России, забираясь в самые глухие места, и гастролировал в европейских столицах и в Америке. Книга А.П. Мацкина - научное исследование и вместе с тем волнующая повесть о жизни и творчестве большого русского художника.

---

«стоило ему выйти на сцену, как его старость бесследно исчезала

и вы видели перед собой все того же Орленева» 27, знакомого по

прежним встречам. Правда, удавались ему только те роли, кото¬

рые он «играл уже лет тридцать». Когда же он принимался за

новое — память ему изменяла, не помогали даже испытанные

технические приемы, его мнемонические записи. Что-то в нем над¬

ломилось. Кончился какой-то завод. И как он себя ни понукал и

ни взнуздывал, ничего добиться не мог. «Белый лист!» —

с грустью говорил Орленев. И все-таки надежды не терял.

В 1928 году он наконец закончил свои мемуары, работа затяну¬

лась на целые пять лет не по его вине, он писал урывками в су¬

толоке других дел. Последние строки его книги, не вошедшие

в ее окончательный текст, были такие: «Может, дождусь и моих

новых скитаний для смелых, дерзких и новых исканий, и в душе

от этого раздается страстная песня».

Надежды эти не оправдались. День ото дня его болезнь про¬

грессировала, он все реже выступал, а потом и вовсе перестал ез¬

дить и играть. Ему назначили государственную пенсию, которая

как-то обеспечивала существование его семьи. Он отнесся к этому

без особого интереса, все глубже погружаясь в свой сумеречный

мир, далекий от всего, что его окружало. Теперь состояние Орле¬

нева внушало тревогу, и его поместили в одну из московских

больниц. Друзья Павла Николаевича, в том числе некоторые те¬

атральные журналисты, посещали его в светлые промежутки, и он

беседовал с ними, как будто ничего не случилось. А в тяжелые пе¬

риоды он их не узнавал или не хотел узнавать. Болезнь его про¬

являлась по-разному. Он терял свой возраст, иногда ему казалось,

что он стар, как библейский Мафусаил, и соответственно тому вел

себя; иногда, напротив, был инфантилен, обращался к картинам

детства, звал мать, беседовал с братом Александром. И терял чув¬

ство времени и не всегда различал переход от ночи к дню и от

дня к ночи. В такие моменты помраченного сознания он избегал

всякого общения.

В периоды относительного покоя к нему возвращался интерес

к жизни, к искусству и близким ему людям. Правда, что тогда он

писал странные письма, некоторые из них дошли до нас,— все

в них преувеличено, все двоится, троится в его глазах, все дви¬

жется. Часто он рассказывает о своих снах, похожих на те, ко¬

торые ему снились, когда он репетировал Раскольникова. Только

город теперь был другой, ничем не напоминающий Петербург До¬

стоевского, его город из архитектурно-урбанистических утопий

начала века: дома-небоскребы, потоки машин, пляшущая рек¬

лама, толпы прохожих и он — одинокий и затерянный в этой

толпе.

Так жил он довольно долго в больницах. Надежды на выздо¬

ровление было мало, но его усердно лечили, применяя все сред¬

ства, доступные медицине тех лет. Если лечение приносило не¬

который эффект и на какие-то дни наступало облегчение, случа¬

лось, что он выступал перед персоналом больницы и больными и

читал им свои любимые стихи и монологи. В один из таких послед¬

них вечеров после отрывков из «Гамлета» он прочитал «Песнь

о лесных пожарах», хрестоматийные стихи об «огне-богатыре», ко¬

торый по неосмотрительности природы губит «рощи зеленые»,

вместо того чтобы убрать с пути «народного развития» старое и

гнилое,— стихи, при всей их непоэтичности, в чтении Орленева

захватывавшие своей глубокой искренностью.

Умер Орленев на шестьдесят четвертом году жизни в ночь на

31 августа 1932 года. Существует легенда, мне рассказывали се

актеры, его сверстники, что в последние минуты перед кончиной

к нему вернулась ясность сознания и сила духа. При всей шат¬

кости этой легенды мне, как и Татьяне Павловой, хочется верить,

что так оно и было и что, поборник света, он победил тьму на

самом исходе жизни.