Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 2

• Название: История жизни, история души. Том 2
• Автор: Ариадна Эфрон
• Издательство: Возвращение
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-7157-0167-1

Трехтомник наиболее полно представляет эпистолярное и литературное наследие Ариадны Сергеевны Эфрон: письма, воспоминания, прозу, устные рассказы, стихотворения и стихотворные переводы. Издание иллюстрировано фотографиями и авторскими работами.

---

3 А.С. имеет в виду Веру Александровну Трейл (в первом браке Сувчинскую, урожд. Гучкову), жившую в это время в Лондоне и часто встречавшуюся с Андрониковой-Гальперн.

4Фома Александрович Гартман (1885-1956) - русский композитор. С 1921 г. жил за рубежом (с 1951 г. - в Нью- Йорке), В 30-е годы переложил на музыку стихи М. Цветаевой «Стихи растут как звезды и как розы...» и «В мое окошко дождь стучится...» (из цикла «Стихи к Сонечке»),

5 «Последние новости» - парижская ежедневная газета, выходившая в 19201940 гг. (ред. П.Н. Милюков).

6 Двухтомник сочинений М. Цветаевой вышел в свет в 1980 г.

7 Впервые сборник пьес М. Цветаевой был опубликован в 1988 г. (Цветаева М. Театр. М., 1988).

8 Замысел А.С. издать книгу статей М. Цветаевой об искусстве не был осуществлен.

9 Памятник на могиле М. Цветаевой был установлен Литфондом в 1971 г. после семи лет хлопот.

10 В течение двух лет Союз писателей обещал А.С. восстановить дом в Тарусе, однако в феврале 1967 г. он был снесен. Музей семьи Цветаевых в Тарусе был открыт в 1992 г. в домике, принадлежавшем деду М. Цветаевой А.Д. Мейну, а затем его второй жене.

11 С.Н. Андроникова- Гальперн отвечает А. Эфрон.: «Живу я (Вам хочется знать как) оч<ень> хорошо: уютно, удобно, по-барски. Живу в отдельном домике и далеко не крошечном (как бывает здесь, в Англии). Живу одна с чудесным котом... сад с лужайкой посередине, по бокам утопающий в тысячах роз и множестве других цветов и кустов».

С.Н. Андрониковой-Гальперн

9 декабря 1966

Дорогая, дорогая Саломея! Мало и не то — сказать, что я обрадовалась Вашему письму. Оно нахлынуло на меня, и вся душа моя хлынула в ответ; всё прошлое, настоящее и будущее (всё это, в общем, идёт по кругу: будущее смыкается с прошлым, а настоящее всегда или уже вчера, или ещё завтра!). Конечно, Ваши журналы не дошли до меня - а жаль! Во-первых потому, что столько лет прошло без разговора, хотя бы письменного, во-вторых — почему-то именно с этими журналами связано столько моих (отроческих) вожделений; всегда хотелось купить и никогда не было на это денег; всегда хотелось связать, как на картинке, но не было именно такой шерсти; и, как всем дурам в этом возрасте, хотелось стать такой, — как на обложке, что уж и вовсе оставалось недосягаемым. Можете смеяться, но я и нынче ещё иной раз вижу во сне условный и расплывчатый угол города голубиного цвета, условный и расплывчатый газетный киоск и - журнал с девушкой в длинной юбке и шляпке тарелочкой; я иду мимо; я спешу; я куплю на обратном пути. Но во сне нет обратного пути — заметили ли Вы это среди своих снов и бессонниц?

Я живу хорошо — теперь у меня есть квартира — большая комната, маленькая кухня, ванная — в писательском кооперативном доме. Дом огромный, много корпусов, подъездов, и, соответственно, писателей. Но я не писатель, а переводчик; перевожу стихи (с переменным успехом). Есть у меня и крохотный деревянный домик в Тарусе, где провела детство мама. К сожалению, Таруса, с лёгкой руки Паустовского, стала модным местом - ушла тишина. Домик над Окой -три яблони, сирень, настурции. Но я недовольна - не жизнью, а собой в ней - тем, что всё решительно время уходит на работу над переводами, т. к. работаю очень медленно, беру не талантом и озарением, а одной лишь усидчивостью; недовольна своими хворями и головными болями — однако не лечусь; недовольна всеми своими неуспева-ниями и запаздываниями. Я ведь одна как перст и вечно — нос вытащишь —хвост увяз. Короткое у меня дыхание; издышалась(этонето, что — выдохлась. Вы понимаете.) Одна, как перст — не буквальное одиночество. Людей очень много, иной раз чересчур; но сказать «а помнишь?» - некому. Иногда просто физическое желание - протянуть руку в комнату, где мы жили с маленьким Муром, и взять с полки тот именно том сказок Афанасьева, откуда «Молодец»; или «Тристана и Изольду» в коричневом переплёте.

У меня тоже очень хороший зверь — кошка, совершенно голубая с длинной шерстью и серебряным носом, глаза — медовые; не очень ручная, не очень мурлычная; полгода проводит в Тарусе, где ловит мышей, к<отор>ыми щедро со мною делится, и лазит по деревьям.

О делах: я просто счастлива, что Вы передадите мамины письма в Советский союз1, и это будет как раз в год её 75-летия; и это будет

Ваш именной вклад (фонд) в Центральном гос<ударственном> архиве лит<ературы> и искусства. Чему я тоже бесконечно рада: хорошо, что ваши два имени будут рядом навсегда. У мамы так мало было друзей de longue haleine97.

Вы, когда будете в Париже, непременно передайте их (т.е. письма!) А<лександре> 3<ахаровне>. Она перешлёт их сюда или с кем-нб. очень верным и порядочным оттуда, или я попрошу кого-нб., опять-таки верного и порядочного, из едущих туда, взять их у Александры > 3<ахаровны>. М. б. это будет не в течение дней, а - недель или даже месяцев, но зато наверняка; к тому же — дольше ждали. Вот ещё о чём хочу просить Вас: доверить мне назначить и определить условия хранения этих писем в ЦГАЛИ. Дело в том, что существуют открытые фонды — те, с к<отор>ыми может ознакомиться каждый', и фонды закрытые на определённое время: на 10, 15, скажем, лет; только по истечении времени, указанного, обусловленного лицом, передающим данные материалы государству, материалы эти становятся общедоступными2. Я думаю, что по крайней мере части маминых писем не пришло время стать достоянием каждого. Да и не думаю вовсе, а просто знаю, как знаете и Вы, как знают и очень и очень немногие настоящие её адресаты. То, что можно и должно обнародовать — обнародуем, а подспудное пусть ждёт своего часа в гос<ударствен-ном> архиве. И ещё: прежде, чем сдать письма государству, хотела бы прокомментировать их (на будущее, когда многое [и многие] окажутся невосстановимыми и невосстановимым; имена, события). Многого не буду знать вообще; многого уже не буду знать, увы, забыв. Я Вас буду спрашивать обо всем, хорошо?

Спасибо, спасибо, спасибо, Саломея, дорогая, дорогая Саломея!

Как Вам понравились Асины - воспоминания?3 Мне показались слишком touflu98 и благополучно, хотя очень талантливо. В этой семье всегда был РОК, а его-то она и не приметила. — Имя Ани Калин4 помню с детства, и стихи к ней, и мамины о ней рассказы. Она, верно, и сейчас красавица? Ведь обаяние — дар на всю жизнь и на все возрасты.

Крепко, от всего сердца, обнимаю Вас.

Ваша Аля

О получении этого письма напишите хоть открытку.

Очень хотелось бы снимки папы с Дм<итрием> П<етровичем>5 и Д<митрия> П<етровича> с Сувч<инским>6 - их у меня нет. — Посылаю Вам кое-какие мамины публикации.

1 В письме от 21.XI.66 г. С.Н. Андроникова-Гальперн писала: «Насчет писем Марины решение я приняла давно: они принадлежат России... Письма, прежде чем попасть в Центральный архив литературы и искусства, должны пройти через Ваши руки. - Т. е. я хотела бы послать их Вам. Только вы можете решить, что и столько печатать теперь же. Письма исключительно интимные и поистине потрясающие».

2 Письма М. Цветаевой к С.Н. Андрониковой-Гальперн А.С. были закрыты до 2000 г.

3 Воспоминания А.И. Цветаевой «Из прошлого. К биографии поэтессы М. Цветаевой» (Новый мир. 1966. № 2).

4 Гимназическая подруга сестер Цветаевых Анна Самойловна Калин (1896— 1984) с юности жила в Берлине, была дружна с художником Оскаром Кокошкой, широко известна среди деятелей искусства Германии. С приходом к власти Гитлера ее семья эмигрировала в Англию. А. Калин стала создателем знаменитой разговорной секции программы Би-Би-Си в Лондоне и «...созвездие британских интеллектуалов убедила участвовать в передачах бесед и лекций». Жила в доме Гальперн. Несмотря на различие их политических взглядов, она и С.Н. до конца жизни были друзьями. (Берлин И. Александр и Саломея Гальперны // Евреи в культуре русского зарубежья. Иерусалим, 1992. Т. 1. С. 238).

5 Дмитрий Петрович Святополк- Мирский (1890-1939) - критик, литературовед, один из теоретиков евразийского движения, соредактор журнала «Версты» и еженедельника «Евразия». В своих рецензиях на поэмы М. Цветаевой «МоОлодец» и «Крысолов» (обе - 1926); на сборник стихов «После России», в заметках «Об эмигрантской литературе» (обе - 1929), а также в книге на английском языке «История русской литературы» (Лондон, 1926) пишет о Цветаевой как о «крупнейшем после Пастернака поэте своего времени» (Марина Цветаева в критике современников. Ч. 1. М., 2003. С. 375), а ее поэзию называет «великой поэзией совершенно нового типа» (Там же. С. 241). В 1926 г., живя в Лондоне, преподавал в школе славистики при Лондонском университете и организовал для М. Цветаевой поездку в Лондон, чтобы она смогла заработать выступлением в ПЭН-клубе. Д.П. Святополк-Мирский в 1926 г. познакомил М. Цветаеву с С.Н. Андрониковой-Гальперн. В 1933 г. вернулся на родину, умер в заключении.