Арчибальд Кронин - Звезды смотрят вниз

• Название: Звезды смотрят вниз
• Автор: Арчибальд Кронин
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1956

В романе известного английского писателя А. Кронина (1896 — 1981) освещены социальные противоречия буржуазного общества. В центре внимания автора — замечательный образ Дэвида Фенвика, народного героя, натуры цельной, привлекающей своим духовным богатством.

---

— Вот как!

— Да.

— А вода есть?

— Есть. — Роберт спокойно пыхтел трубкой. — В моём забое она доходит до вентилятора. Оттого-то я и заболел на прошлой неделе.

От мирного тона отца Дэвиду вдруг стало тяжело. Он сказал:

— А ведь ты жестоко боролся, отец, за то, чтоб людей не посылали в Скаппер-Флетс.

— Может быть, и боролся. Но нас победили. Мы бы сразу тогда вернулись в Скаппер-Флетс, если бы контракт Барраса не был расторгнут. Ну, а теперь он подписал новый, — и мы снова там, откуда всё началось. Жизнь вертится как колесо, сынок, ждёшь, ждёшь и под конец, смотришь, — пришла на то же самое место.

Короткое молчание. Потом Роберт продолжал:

— Я уже тебе говорил когда-то, что не боюсь сырости. Всю жизнь приходилось работать в сырых местах, и чем дальше, тем в худших и худших. Беспокоит меня не это, а вода в отвале. Смотри, Дэви, я тебе сейчас объясню. — (Он поставил ладонь ребром на землю.) — Вот жила Дэйк, она служит как бы перегородкой, это сброс, который тянется вниз на север и на юг. По одну сторону от неё все старые выработки, отвал для всех шахт старого «Нептуна», которые идут от «Снука». Все нижние этажи отвала залиты водой, там воды тьма, да иначе и быть не может. Так. Теперь, Дэви, вот здесь, по другую сторону Дэйка, на запад, лежит Скаппер-Флетс, где мы сейчас работаем. И что же мы делаем? Мы вынимаем уголь — и всё ослабляем и ослабляем перегородку.

Он снова закурил.

— А я всегда слышал, будто Дэйк выдержит что угодно, будто это — природный целик[10], — заметил Дэвид.

— Возможно, — отвечал Роберт, — но невольно иной раз подумаешь: а что будет, если мы работаем слишком близко к старым, залитым водой выработкам? Эта натуральная перегородка может оказаться слишком тонкой.

Роберт говорил рассудительным тоном, почти задумчиво. Казалось, все его былое ожесточение исчезло.

— Но, папа, знают же они, что делают, обязаны знать, насколько близко вы работаете от старых забоев. У них обязательно должен быть план копей.

Роберт отрицательно покачал головой.

— У них нет плана старых выработок «Нептуна».

— Они обязаны их иметь. Тебе следовало бы сходить к инспектору, к Дженнингсу.

— А что толку? — равнодушно возразил Роберт. — Он ничем помочь не может. Не может он навязать им закон, которого не существует. Закон ничего не говорит о копях, заброшенных до 1872 года, а старые выемки «Нептуна» оставлены задолго до этого. Тогда не беспокоились о том, чтобы сохранить планы. И они потеряны. Вода может оказаться сразу же по ту сторону Дэйка, а может быть, она и на полмили от него.

Он зевнул, как бы показывая, что устал говорить об этом, и, улыбнувшись Дэвиду, прибавил:

— Будем надеяться, что на полмили.

— Но, папа… — Дэвнд замолчал, расстроенный тоном отца. Роберт, видимо, был переутомлён и впал в какой-то фатализм. Он заметил выражение лица Дэвида и снова улыбнулся.

— Больше я из-за этого не стану поднимать шума, Дэви. Никто из них в тот раз не верил мне, ни один из наших, и только надежда получить прибавку в полпенни заставила их бастовать. Я больше не хочу ни о чём беспокоиться. — Он замолчал, посмотрел на небо. — Знаешь, я, пожалуй, приду сюда и в следующее воскресенье. И ты тоже приходи. На Уонсбеке весна — самое лучшее время. — Он закашлялся обычным глухим кашлем.

Дэвид сказал торопливо:

— Тебе из-за твоего кашля следовало бы почаще бывать на воздухе.

Роберт усмехнулся:

— Я сбегу сюда опять на днях. — Он постучал трубкой по груди. — Но кашель — это пустяки. Мы с ним старые друзья. Никогда он меня не убьёт.

С безмолвной тоской смотрел Дэвид на отца. Его нервы, до последней степени взвинченные за последние дни, не могли вынести всего этого: кашля отца, его беспечного тона, его апатичного отношения к тяжёлым условиям работы в Скаппер-Флетс. А что если им там действительно грозит опасность? Сердце Дэвида сжалось. И он подумал с неожиданной решимостью:

«Я должен поговорить с Баррасом относительно Скаппер-Флетс. Поговорю с ним на этой же неделе».

XIX

Джо тем временем жил припеваючи. Впоследствии, размышляя об этом периоде своей жизни, он часто называл его «золотым старым временем» и твердил: «вот это была жизнь!»

Ему нравился Шипхед, уютный городок с хорошими трактирами, двумя удобными бильярдными, дансинг-холлом и вечерними состязаниями в боксе, регулярно каждую субботу. Он был доволен переменой обстановки, своей квартирой, своей конторой, которая помещалась напротив Фаунтен-отеля, в комнате с телефоном, двумя стульями, конторкой, сейфом, календарным расписанием скачек и портретами, вырезанными из газет и наклеенными на стенах. Он был доволен и своим новым светло-коричневым костюмом и новой цепочкой для часов, красовавшейся между двумя верхними карманами жилета. Доволен своими ногтями, которые приводил в порядок при помощи перочинного ножика, развалясь на стуле, заломив шляпу на затылок и положив ноги на конторку. Доволен тем, что у него налаживалось дело с хорошенькой вертушкой, блиставшей в кассе нового кино. А больше всего нравилась Джо его нынешняя служба. Не служба, а одно удовольствие: нужно было только собирать заявки и деньги, о заявках сообщать по телефону Дику Джоби в Тайнкасл, а деньги хранить до субботнего вечера, когда Дик самолично являлся за ними. Дик считал, что Джо именно тот человек, который нужен для этого дела, — для того, чтобы открыть в Шипхеде новый филиал: он парень подходящий, бойкий, добродушный и чистосердечный, а такой сумеет вербовать клиентов, увиливать от полиции, действовать ловко и энергично.

Дику нужна была не счётная машина какая-нибудь, — упаси бог — не чиновник, который сидел бы в конторе и хлопал глазами, ожидая, чтобы дело пришло к нему. Дик искал ловкого парня, честного и с головой.

Что же, разве Дик ошибся? Джо удовлетворённо улыбнулся даме в трико на противоположной стене, которая, по-видимому, упражнялась в «французском боксе» с белоглазым кафром. «Ловкий малый, с головой на плечах…» Была ли у него голова на плечах?! Джо чуть не захохотал громко: дело-то уж очень простое, слишком простое… Нужно только не зевать: суметь надуть другого раньше, чем он надует тебя. Джо отложил зубочистку и, сунув руку в внутренний карман, достал оттуда тоненькую книжечку в пёстрой обложке. Эта книжечка радовала Джо. В ней, разлинованной красными строчками, было написано, что двести два фунта стерлингов и десять шиллингов имеются на счету у мистера Джо Гоулен, проживающего в Шипхеде на Браун-стрит № 7. Книжечка являлась доказательством, что Джо был парень не промах.

Зазвонил телефон. Джо взял трубку.

— Алло! Да, мистер Карр, да! Конечно. В два тридцать. Десять шиллингов на «Скользящего», остальные — на «Чёрного Дрозда», в четыре. Сделано, мистер Карр!

Это Карр, аптекарь с Банковской улицы. — Забавно, что играют на скачках такие люди, о которых никто бы этого не подумал, — рассуждал Джо. У Карра такой вид, словно он ни о чём не думает, кроме ялаппы[11] и других аптечных снадобий, каждое воскресенье он ходит с женой в церковь, а между тем регулярно два раза в неделю ставит по десять шиллингов. И выигрывает. Часто выигрывает порядочные деньги. Сразу можно угадать, кому везёт в игре. Такие всегда осторожны и ничем не показывают, что выиграли. И неудачников вы тоже сразу угадаете. Вот хотя бы молодой Трэси, мот, что приехал в Шипхед в прошлом месяце: вот это уж, можно сказать, прирождённый неудачник. Глупость прямо на роже написана. С той минуты, как молодой Трэси стал к нему подъезжать в бильярдной у Марки насчёт игры на грошовую ставку и поставил один фунт на «Салли Слопер», которая пришла к финишу последней из четырёх, он, Джо раскусил этого простака. Молодого Трэси каждый мог провести. Это был худой неряшливый малый, без подбородка, вечно он смеялся, и вечно в зубах у него торчала папироска. Но как бы там ни было, а молодой Трэси имел деньги для игры на скачках, за месяц он поставил двадцать фунтов — и все потерял, ибо постоянно проигрывал. Молодой Трэси больше уже не был добычей всякого, теперь он был добычей одного только Джо, — «уж на этот счёт будьте уверены».

Снова телефон.

— Алло! Алло!

При всей своей неотёсанности Джо был великолепен, когда разговаривал по телефону. Он начинал приобретать лоск. Он говорил то звучным, бодрым голосом, то холодно, то высокомерно-снисходительно, в зависимости от обстоятельств. Он уже больше не калечил английский язык, если не считать тех случаев, когда ему нужно было изобразить усиленную приветливость.

Джо, ухмыляясь, ещё больше развалился на стуле. На этот раз вызвали не по делу: барышня из кассы кино решила «брякнуть» ему, пока не пришёл хозяин.

— Алло, Минни! Что? А кто же, вы думали — Чинглунг-су? Ха! Ха! Ах вы, ветреница! Что? На трёхчасовой… или любой заезд? Да за кого вы меня принимаете, Минни? Рассчитываете, что я буду задаром выдавать государственные тайны? Ни за что, ни даже за ваше милое, чистое, как жемчужина, сердечко, Минни! Я ведь уже говорил вам… Что такое?! — Джо вдруг разинул рот, выпучил глаза и слушал некоторое время молча. — Ну, тогда другое дело, Минни, разве я не говорил всегда, что согласен? Это вы все колебались да не могли решиться… Ну, хорошо, Минни… если вы передумали, то я, пожалуй, смогу устроить вам это.