Ирина Потанина - Русская красавица. Антология смерти

• Название: Русская красавица. Антология смерти
• Автор: Ирина Потанина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-026469-0

Психологическая драма, первая из четырех книг цикла «Русская красавица». Странное время — стыки веков. Странное ремесло — писать о том, как погибли яркие личности прошлого междувечья. Марина Бесфамильная — главная героиня повести — пишет и внезапно понимает, что реальность меняется под воздействием её строк.

Книга сложная, изящная, очень многослойная, хорошо и нервно написанная. Скажем так: если и не серьезная литература в полной мере, то уж серьезная беллетристика — на все сто.

Очень много узнаваемых персонажей. Весьма точное — "из первых рук" — представление о том, чем живет-дышит современная богемная Москва. И при этом — любопытные отсылки к Серебряному веку и позднейшим его отголоскам.

Занятно — нет слов.

---

— Отсутствуют. Неплохие девчонки, но меня ничто не задело. Плоские они все. Не в смысле сисек, а в смысле широты взглядов. Ни с одной из них в авантюру пускаться не хочется. А в нашем деле главное не внешние данные — всё внешнее это моя уж забота. Главное — взаимопонимание с командой. То есть со мной. Полный контакт. Абсолютно полный…

На что это он, интересно, намекает? Марамз крепчал, деревья гнулись… Вообще-то принцип держаться от сумасшедших подальше, я не соблюдаю. Но именно в данном конкретном случае, пожалуй, можно этим несоблюдением пренебречь.

— Я не актриса. Могу идти? Тогда адьюс. У вас тут дурновато.

— Погоди, — он цепляется за меня взглядом, эти путы ощущаются почти физически, и я не могу уйти, — Понимаешь, в тебе что-то есть. И темперамент и прочее. Идея с пультом хорошая была. Он к ней и так, и сяк, а она кнопкой, клац, и его выключила… Я у тебя эту идею в клип украду. И по образу ты мне подходишь. Эдакая, русская красавица. Не российская, как многие сейчас, а именно русская, оттуда, из Киевской ещё Руси.

Я офонарела. Вот уж, чего никогда в себе не замечала, так это отголосков Киевской Руси. Красавицей не была никогда. Всегда Красоткой. В смысле, взбалмошной, ветреной и карнавальной, а совсем не умиротворенной и вечной.

— Да, да, — продолжал Артур, — Правильные чёткие черты, овал лица этот округлый, скулы, и глаза в разноцветных кристалликах. Глаза цвета северного моря… Как раз то, что мне нужно!

Он говорил приятные, в общем-то, вещи. Но делал это тоном гинеколога-женоненавистника, докладывающего пациентке о правильном расположении её внутренностей. Профессионально, но с оттенком презрения. Так, что чувствуешь себя пристыженной…

— Русская Красавица. Так группу и назовём, — продолжает Артур.

— А что петь будем? — всё ещё потешаюсь я.

— На то специально обученные люди есть, чтоб репертуар сочинить. Генка позаботится. Что-то забойно-развлекательное и не от мира сего. Агузарова, только с современными рейв-прибамбасами. Сечёшь? На самом деле, если в масс-медиа одну и ту же дрянь нужное количество раз прокрутить, она по-любому в сознание к публике влезет. Главное, образ нужный выбрать и денег вложить достаточно.

— А тексты? Тексты о чём будут?

— Что? — Артур зябко ёжится, — Да неважно всё это для нынешней эстрады. Мы ж к эстетам лезть не собираемся, мы ж — к народу. А… Понимаю, к чему ты клонишь. Если хочешь, твои тексты попоём. Если они не слишком у тебя термоядерные.

Вспоминаю наш недавний спор с Анной. Слушают охотней, чем читают. Песни… Времена стадионов на Вознесенских чтениях прошли. Слушать стихи нынче не модно. Модно увлекаться музыкой. Песни… Единственный шанс донести стихи до широкого круга. Это важно. А традицию хождения на задних лапках перед Золотой Рыбкой можно будет и расшатать… И с Артуровской одержимостью можно смириться. Пусть они создают свою «Русскую красавицу», пусть они поют в ней тексты нашего сборника… Или лучше другие тексты моих авторов. Раскрутим имена, глядишь, и к сборнику внимание привлечём.

— Они термоядерные, — говорю задумчиво о текстах, — И петь их тоже должен кто-то термоядерный…

— А что? — осмысливает Артур, — Русская Красавица в кислотном стиле с вызывающими текстовками… Хорошо, но на любителя. Нужно все же что-то не обременяющее людей. Как Сердючка. Вот это проект!

Я представила, что станет с моими или, скажем, Сонечкиными, текстами на этом пути и отрицательно замотала головой. Впрочем, может, я не права? Может, профессионалам виднее?

— Так кто петь будет? — спрашиваю, чтобы получше представить себе задачу. Мысленно, я, конечно, решила уже окончательно, что в проекте участвовать буду.

— Ты будешь петь, дубина! — твердит своё Артур, — Рожа у тебя подходящая. И потом, это же очень важно, что нам поёт не просто кукла, а кукла с мыслями. Которая сама всю эту галиматью написала, и теперь ею делится. — очень захотелось мне придушить Артура за «галиматью», но я сдержалась, умничка, — В сценарии раскрутки актрису на журналистку, в сущности, легко заменить… — продолжал Артур, — Та же фигня. Журналистка точно так же знакома со всеми звёздами, всегда тусуется в их тени… Мы это вывернем так, будто наши звёзды-монстры не разглядели, какой рядом с ними талантище потявкивает. Они спорить кинутся, заговорят о тебе — вот и часть промоушена. Так! Нужно ещё посмотреть, как ты двигаешься. Как на обнажёнках смотреться станешь… Потому что, предупреждаю сразу, проект будет предельно эротический!

— Двигаюсь я отлично, смотрюсь великолепно, — приходится отвечать, — Есть только одна проблема: я не хочу и не умею петь.

— Что? — похоже, Артур решил работать именно со мной ровно в тот момент. Исключительно потому, что я отказалась. В этом самом моём «не хочу» он усмотрел вызывающую сладострастие преграду. — Не умеешь петь? — наседает он, — Это мелочи. Современные технологии в вокальных данных исполнителя не нуждаются. Думаешь, Басик твой петь умеет? Каждую нотку потом на компе до ума доводили. И с тобой справимся.

— Да уж! — я расхохоталась, — Сначала Геннадий звонит мне со своим идиотским «надо поговорить по твоему поводу, по поэтическому», потом перезваниваешь ты с угрозами и демонстрацией доскональных подробностей моей жизни, а теперь выясняется, что я должна стать поп-звездой! Слушай, это всё очень здорово, но я не собираюсь пробоваться на роль певицы. Я не хочу!

— Это тоже мелочи, — точно! моим отказом Артур загорелся едва ли не больше, чем выдуманным образом Русской Красавицы, — Мы тебя переубедим. Найдутся методы…

А вот это уже зря! Мгновенно вспоминаю наш вчерашний телефонный разговор. И про Анечку он знал, и про пожар и про Рукопись… Подскакиваю, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Угрозы? Об этом он ещё пожалеет…

— Найдутся методы?!?! — переспрашиваю презрительно, — Можете быть уверены, на меня — не найдутся.

Можно было бы сказать ещё многое. Сказать, что такие, как он, в свое время своими «методами» довели до безумия и малодушия весь цвет русской интеллигенции, но что от него (от цвета этого) осталось главное — память и истории. И мы теперь так легко не сдаемся, потому что знаем о чужих примерах. Знаем, что даже некоторые ремарковские скелеты — заключенные фашистских концлагерей, обречённые «методами» на животное существование и бесконечные истязания — находили в себе силы не сдаваться. И их пример закалил нас. И никакими «методами» нас теперь не схватить. Тем более, что хватать не за что — события нашего времени настолько мизерны, что и дорожить-то особо нечем. Так что им, со своими «методами», можно смело шагать куда подальше…

Но я ничего такого не сказала. Улыбнулась только, намеренно надменно.

«И никакая раскрутка нашему сборнику не нужна. Кому надо — тот и сам услышит, найдёт в Интернете, почитает», — горько обманывая себя, я развернулась, одела крутку и пошла демонстрировать безграничия своего пофигизма и неуязвимости. То есть к выходу направилась. А идею про тексты было жалко…

«Уходим, без слов, без сомнений,/ Без приторно сладких оваций./ Время погасших стремлений / Лишает нас права остаться./ Честь заклеймили ничтожеством, / Гений — созвучно с гниением./ Время великих возможностей / Нам обернулось гонением./ Уходим — здесь кормят гадливостью, / Только погасший сживётся./ А со своей справедливостью / Мир этот сам разберётся!»

Так я попыталась пройти мимо славы.

В дверях кабинета сталкиваюсь с пьяной дамой. Той самой, что танцевала в белье, и о которой вещал Золотая Рыбка. Сейчас она уже одета. Длинная узкая юбка, кофта с пушистым воротником. Дама не молода, но действительно весьма интересна. Следы бурно пролетевшей ночи отчётливо читаются на её лице, делают его хаотичным, но привлекательным.

"Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза" — писала в своём дневнике Ахматова о Брик, приехавшей в Петербург. Но мужчины всего этого в Лиличке совсем не замечали. «Прелестная, необыкновенно красивая, милая женщина с пронзительным взглядом», — в тот же вечер, что и Ахматова, сделал записки о Лиличке Чуковский.

Интересно, что, она тоже принимает участие в конкурсе на вокалистку?

— Что это? — пьяно кивая на меня, спрашивает дама у Артура, — Одна из ваших кастингиц? — дальше уже мне, — Прорываемся к победе? Уединяемся? Не поможет! Артурчик у нас мальчик стойкий и идейный. Так, деточка? — это снова Артуру.

Артур мгновенно заводится.

— Лиля, езжайте домой, — кажется, он едва сдерживает бешенство, — Вы слишком утомились сегодня. Где ваш муж? Где Геннадий? Отчего они не заберут вас?

«Надо же, и зовётся Лилей!» — поражаюсь я. И так усердно пытаюсь снова разогнать ассоциации, что не слишком слежу за происходящим.

— Да ты боишься меня, деточка, — дама пошатываясь, проводит руками по бёдрам, и приближается к Артуру — Не хочешь с Геночкой ссориться, так? Правильно… Я и сама себя боюсь иногда…