Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах

• Название: Повесть о старых женщинах
• Автор: Арнольд Беннетт
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989

Роман известного английского писателя Арнольда Беннета (1867–1931) «Повесть о старых женщинах» описывает жизнь сестер Бейнс и окружающих их людей. Однако более всего писателя интересует связь их судеб с социальными сдвигами в развитии общества.

---

— Почему ты даешь Фосетт так мало молока? — холодно спросила Софья, когда очередь дошла до Фосетт. Софья ждала, пока вскипит чайник. Блюдечко, предназначенное для Фосетт, которая была вдвое больше Снежка, было наполнено молоком едва наполовину.

— Молока больше нету, мэм, — проскрипела Эми.

Софья промолчала. Вскоре, благополучно заварив чай, она удалилась. Не будь Эми зрелой матроной, которой было уже за сорок, она бы фыркнула вслед уходящей хозяйке, но Эми вовсе не была обычной глупенькой служанкой.

Если не считать известной чопорности, с которой Софья подала поднос своей сестре, в ее поведении не было признаков гнева. Софью глубоко растрогала та радость, с которой недомогающая Констанция встретила чай, и утешило то, что сестре есть на кого опереться в трудную минуту.

Несколько минут спустя Констанция, спросив сперва у Софьи, который час показывают часы на комоде (швейцарские часы давно уже остановились), потянула за красный шнурок звонка, висевший над кроватью. Далеко в кухне зазвенел колокольчик.

— Что-нибудь еще принести? — спросила Софья.

— Ах нет, спасибо, — ответила Констанция. — Я только хочу знать, не принес ли почтальон писем. Он давно уже должен был прийти.

За время пребывания в доме Софья узнала, что каждое воскресное утро Констанция ожидает письма от Сирила. Между матерью и сыном существовала твердая договоренность, что Сирил будет писать по субботам, а Констанция по воскресеньям. Софья знала, что Констанция придает этим письмам большое значение и к концу недели начинает все больше волноваться за Сирила. После приезда Софьи письма от Сирила приходили регулярно, но в них, случалось, было всего две-три строчки, и Софья понимала, что письмо может и не прийти и что Констанция свыклась, хотя и не смирилась, с такими разочарованиями. Констанция давала Софье читать письма от сына; от них у Софьи осталось ощущение, что ее любимец, пожалуй, несколько небрежен по отношению к матери.

На звонок никто не ответил. Констанция позвонила еще раз, и снова безрезультатно. Резко встав, Софья вышла из спальной и миновала комнату Сирила.

— Эми! — окликнула она служанку, перегнувшись через перила. — Ты что, не слышишь звонка?

— Быстрей я не могу, мэм, — прежним угрюмым тоном ответила Эми.

Пробормотав что-то нечленораздельное, Софья подождала, пока не убедилась, что Эми действительно поднимается по лестнице, после чего ушла в комнату Сирила. Там она и осталась, не зная, что предпринять. Не то чтобы она подслушивала, не желая присутствовать при разговоре Эми с хозяйкой. В сущности, Софья сама до конца не понимала, зачем осталась в комнате Сирила, дверь из которой в спальную Констанции была открыта.

Недовольная Эми взобралась по лестнице и с гордым видом явилась к хозяйке. Эми полагала, что Софья поднялась на третий этаж, где ей и «положено» находиться. Служанка молча стояла у кровати, не обнаруживая ни сочувствия к Констанции, ни интереса к ее состоянию. Ишиас Констанции раздражал Эми, как постоянный упрек за ее легкомысленное отношение к дверям.

Словно ожидая чего-то, Констанция тоже минуту помедлила.

— Ну, Эми, — произнесла она наконец голосом, ослабевшим от бессонницы и боли. — Есть письмо?

— Нету писем, — мрачно ответила Эми. — Ежели бы были письма, я бы их, ясное дело, принесла. Почтальон приходил двадцать минут назад. Вечно меня дергают, словно у меня своих дел мало.

Эми повернулась и открыла дверь, чтобы выйти.

— Эми! — резко окликнула ее Софья.

Служанка вздрогнула и, сама того не желая, подчинилась властному голосу и остановилась.

— Будь любезна не разговаривать со своей хозяйкой в таком тоне. По крайней мере, пока я здесь, — холодно сказала Софья. — Ты знаешь, что она больна и слаба. Стыдись!

— Да я… — начала Эми.

— Я не намерена пререкаться, — резко перебила ее Софья. — Иди.

Эми подчинилась. Она была не только ошеломлена, но и испугана.

Участницы этой сцены восприняли ее весьма драматически. По мнению Софьи, Констанция распустила Эми. Софья догадывалась, что Эми иногда позволяет себе грубить, но то, что отношения между служанкой и хозяйкой таковы, что Эми способна нагло дерзить Констанции, поразило и огорчило Софью, которая неожиданно увидела в сестре жертву произвола. «Если эта особа так себя ведет в моем присутствии, — думала Софья, — то что же она позволяет себе, когда они остаются одни?»

— Это неслыханно! — воскликнула Софья. — Милая Констанция, почему ты позволяешь ей говорить с тобой в подобном тоне!

С повлажневшими глазами Констанция сидела на кровати, держа на коленях маленький чайный поднос. Слезы подступили к ее глазам, когда она узнала, что письмо не пришло. Обычно она из-за этого не плакала, но от слабости утратила выдержку. А теперь, когда подступили слезы, она уже не могла удержать их. Куда же их денешь!

— Эми у меня столько лет, — прошептала Констанция. — Она иной раз позволяет себе вольности. Я уже делала ей замечания.

— Вольности? — повторила Софья. — Вольности?

— Мне, конечно, не следовало давать ей поблажки, — сказала Констанция. — Надо было давно положить этому конец.

— Знаешь, — сказала Софья, испытав облегчение, когда узнала сокровенные мысли Констанции. — Я надеюсь, ты не подумаешь, что я лезу не в свое дело, но, право, это уж чересчур. Слова слетели с моего языка, прежде чем я… — она замолчала.

— Ты была права, совершенно права, — сказала Констанция, видя перед собой не пятидесятилетнюю женщину, а пылкую пятнадцатилетнюю девочку.

— У меня большой опыт обращения со слугами, — сказала Софья.

— Конечно, конечно, — вставила Констанция.

— И я убеждена, что излишняя мягкость им вредит. Прислуга не ценит доброты и терпения. Она все наглеет и наглеет, и, наконец, сама не знаешь, кто хозяйка.

— Ты абсолютно права, — еще решительнее подтвердила Констанция. Убежденность прозвучала в словах Констанции не только потому, что она была уверена в правоте Софьи, но и потому, что она хотела показать Софье, что та вовсе не лезет в чужие дела. Констанции как хозяйке было стыдно за Эми, жаловавшуюся на то, что в доме стало больше работы, и она хотела поправить положение.

— Теперь об этой особе, — сказала Софья, доверительно понизив голос и садясь на краешек кровати. И Софья рассказала Констанции о том, как Эми обращается с собаками и грубит на кухне. — Мне бы и в голову не пришло говорить с тобой об этом, — заметила Софья, но в создавшемся положении лучше, по-моему, чтобы ты об этом знала. Ты просто должна об этом знать. — В знак полного согласия Констанция кивнула. Она не стала вслух извиняться перед своей гостьей за проступки, совершенные служанкой. Сестры достигли такой близости, при которой подобные извинения были бы излишни. Они перешептывались все тише и тише, и вопрос об Эми был изучен в деталях и разложен по полочкам.

Постепенно они осознали, что наступил кризис. Обе были крайне возбуждены, взволнованы и, пожалуй, настроены чересчур воинственно. В то же время бескорыстное возмущение Софьи и полное доверие Констанции сильно сблизило сестер.

После долгого разговора Констанция, думавшая совсем о другом, сказала:

— Оно, наверное, завалялось на почте.

— Письмо от Сирила? Ну конечно! Знала бы ты, как работает почта во Франции.

Потом, повздыхав, сестры решили не горевать из-за наступившего кризиса.

То был действительно кризис, и притом бурный. Целый день им была пропитана атмосфера всего дома. Констанция встала с постели и сумела дойти до гостиной, где был накрыт стол. А когда Софья, проведя некоторое время в своей комнате, спустилась вниз и увидела, что чай подан, Констанция прошептала:

— Она предупредила, что увольняется. А в воскресенье берет выходной.

— Что она сказала?

— Ничего особенного, — неопределенно ответила Констанция, скрыв от Софьи, что Эми распространялась насчет избытка хозяев в доме. — В конце концов ничего страшного. С ней все будет благополучно. У нее отложены приличные деньги и есть друзья.

— Но как глупо с ее стороны отказываться от такого прекрасного места!

— Это ей все равно, — сказала Констанция, уязвленная предательством Эми. — Коли вбила себе что-то в голову, все остальное ей безразлично. Я всегда знала, что у нее нет ни капли здравого смысла.

— Так вы уходите, Эми? — спросила вечером Софья, когда Эми проходила через нижнюю гостиную по дороге в свою комнату. Констанция уже легла.

— Ухожу, мэм, — подтвердила Эми.

В ее тоне не было грубости, но ответила она твердо. Очевидно, положение ее не волновало.

— Извини, что мне пришлось сегодня утром сделать тебе замечание, — дружелюбно сказала Софья, которой, несмотря ни на что, был приятен тон служанки. — Но ты, я думаю, понимаешь, что у меня были для этого основания.