Шолом-Алейхем - Менахем-Мендл. Новые письма

• Название: Менахем-Мендл. Новые письма
• Автор: Шолом-Алейхем
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7516-1142-2, 978-5-9953-0216-2

«Менахем-Мендл. Новые письма» — неожиданное продолжение эпистолярной повести «Менахем-Мендл», одного из самых известных произведений Шолом-Алейхема (1859–1916). В 1913 году Шолом-Алейхем ведет колонку политических фельетонов в варшавской газете «Гайнт». Свои фельетоны на злобу дня российской и международной политики писатель создает в форме переписки Менахем-Мендла и его ворчливой жены Шейны-Шейндл.

В приложении собраны письма Менахем-Мендла, созданные Шолом-Алейхемом в 1900–1904 годах и не вошедшие в окончательную редакцию повести «Менахем-Мендл».

---

Эта комбинация состоит в том, что он, турок то есть, должен быть мягким как масло и каждому отдать все, что тот захочет. Он должен согласиться с балканцами, отдать им все, что они попросят, кроме контрибуции (с наличностью всегда нужно быть осторожным!), и, кроме того, я предложу ему еще одну чудную вещь — и она, принеся ему честь, буквально спасет его! Послушай: прежде всего я посоветую ему обеспечить себя с помощью шпегеляции несколькими добрыми миллиардами, а потом сделать так, что к нему вернутся все его города и владения, которые у него утащили за последние годы. Ты, верно, спросишь: как это? Очень просто. Сперва он должен разослать своих агентов по всем большим биржам во всех больших городах и дать им поручение скупить для него как можно больше бумаг, акций и выигрышных билетов[179]. То есть он должен пуститься в «а-ля гос», да так, чтобы звон стоял! Затем, когда он хорошенько закупится, он должен послать ноту всем «великим», всем «важным персонам», чтобы сообщить им буквально следующее: «Так, мол, и так, поскольку я, турок, стар, и слаб, и измучен войнами, которые весь свет ведет со мной столько лет, так что у меня уже, почитай, не осталось ни одной целой косточки, а вы, „великие“, напротив того, молоды, сильны, умны, образованны, и у вас есть и деньги, и корабли, и солдаты, и еропланы, и всякие прочие современные штуки и затеи, то я решил: к чему мне забивать себе голову на старости лет Стамбулом с Босфором и Дарданеллами в придачу? Лучше я все отдам вам по-хорошему, разделю все это между вами, делайте с этим, что хотите, а я буду доживать, сколько мне уж там лет суждено, в свое удовольствие в далекой дикой Азии со своей тысячью жен и со своей трубкой, — а вы живите себе до ста двадцати лет в мире и согласии, как вам того желает от всего сердца ваш преданный друг Измаил, сын Авраама от его служанки Агари…» И сразу же после того, как турок разошлет это письмо, он должен отбить телеграмму всем своим агентам на биржах, чтобы они немедленно продавали все его бумаги, акции и выигрышные билеты, которые из-за предыдущего заявления будут в это время стоять выше крыши. Шуточное ли дело, турок отказывается от Стамбула, Босфора, Дарданелл! И агенты должны будут продавать не только то, что у них есть! Нет, они должны еще и подхлестнуть продажи, то есть переключиться на «а-ля бес», и с этого «беса» он получит еще гораздо больше, чем с «госа». Почему? И вот тут-то и есть самое главное! Потому что как только турок откажется от Стамбула, от Босфора и от Дарданелл и все «великие», все «важные персоны» войдут в Черное море на своих кораблях, так тут же разгорится пламя, и между ними вспыхнет война, какой еще свет не видывал! Ты можешь себе представить, дорогая моя супруга, к чему может привести такая война и сколько денег, сколько человеческих жизней она может стоить? Это, глупенькая, будет — Боже спаси и сохрани — потоп, второй потоп! Нужно быть слепым или безумным, чтобы заранее не увидеть, к чему может привести такая резня! И мне ясней ясного, что «великие» сами задрожат от этой мысли и попросят его, турка то есть, чтобы он сжалился над всем светом и вернулся в свой Стамбул со своим Босфором и со своими Дарданеллами в придачу, а если ему этого мало, ему могут вернуть Адринополь вместе со Скеторьем и с Албанией и со всеми прочими причиндалами. А ежели Франц-Йойсеф, Виктор-Имонуел и балканские хваты будут против? Их уговорят! Они сами поймут, что дело не в их убытках, а дело в «мире» и в «равновесии», потому что на них стоит весь свет!

Вот подтверждение тому, что то, что я говорю, вовсе не ерунда: нынче в Берне было собрание[180]. Туда съехались немцы с французами, их кровными врагами из-за Эльзаса и Лотарингии, которые немец отнял у француза, — дело даже не столько в Эльзасе и Лотарингии, сколько в тех пяти миллиардах контрибуции, которые француз заплатил немцу чуть ли не в один день[181]. Чем же они, по-твоему, занимались в Берне? Искали способ, как бы забыть об Эльзасе и Лотарингии вместе с пятью миллиардами и установить настоящий мир, то есть прекратить понапрасну тратить столько сил и денег, которые пригодятся на что-нибудь нужное… Поняла теперь? До них начало потихоньку доходить, что слова пророка Исайи должны в конце концов сбыться, а не то всем придется плохо!.. Как ты думаешь, сколько, например, стоит в настоящее время старому Францу-Йойсефу подготовка к войне, еще до того, как он пошлет на нее хотя бы одного солдата? Миллиард кровных! А остальные войны? Сколько миллиардов стоит подготовка к войне? И это в мирное время! Что же будет, спрошу я тебя, когда начнется война? Где взять столько денег?

Понятно, что это только основные пункты моего великого проекта. Вдобавок к ним есть множество малых проектов и комбинаций, которые тебе еще предстоит как следует усвоить. Но я полагаю, что и из этого ты видишь, что твой Менахем-Мендл вовсе не сумасшедший, когда говорит о трех собственных каменных домах в Варшаве… Хаскл Котик, когда он услышал мой план, прямо подпрыгнул и давай меня целовать. «Вы правы, реб Менахем-Мендл, — говорит он мне, — каждое ваше слово — на вес золота! Вам место, — говорит он, — не в Варшаве, вам место где-нибудь в Вене, в Берлине, в Париже или в Лондоне!» — «Тихо! Тихо! — говорю я ему. — Не кипятитесь так, реб Хаскл, я и сам, без вас, знаю, что мне место там, а не здесь, но что я могу поделать? Голова полна, а язык подводит!» Подожди немного, дорогая моя супруга, если я отыщу настоящего посредника, так ты еще услышишь от меня, Бог даст, добрые вести. Но поскольку у меня сейчас нет времени, то буду краток. Если на то будет воля Божья, в следующем письме напишу обо всем гораздо подробней. Дал бы только Бог здоровья и счастья. Поцелуй детей, чтобы они были здоровы, передай привет теще, чтобы она была здорова, и всем членам семьи, каждому в отдельности, с наилучшими пожеланиями

от меня, твоего супруга

Менахем-Мендла

Главное забыл. К моему совету «отплатить полякам за их „свой до свего“ собственным „свой до свего“» польские евреи начали, как кажется, понемногу прислушиваться. Начали с польских карпов. Радомские и келецкие евреи[182]перестали покупать рыбу на субботу. И в особенности карпов, живых карпов, тех, которых помещики привозили из своих садков в канун каждой субботы, это давало им доход (мы с Хасклом Котиком подсчитали с карандашом), ни больше ни меньше как миллион с четвертью в год! Доброе дело, очень правильно! Дай Бог, здешние евреи последуют моему совету и во всем остальном. С другой стороны, ты можешь спросить, что делают евреи в субботу без рыбы? Я тебе удивляюсь, как ты можешь такое спрашивать. А что делают ваши касриловцы, когда у них даже халы нет? Можно прекраснейшим образом обойтись без рыбы. Возьми, например, мою хозяйку, у которой я ем в субботу: как она делает рыбу с картошкой без малейших признаков рыбы, пальчики оближешь! Я ее спросил, как это, так она рассказала мне, как она ее готовит: берет, дескать, картошку, варит, крошит туда лук и добавляет много перца, только действительно много! — так что пахнет рыбой по всему дому, и пить после такой еды хочется опять-таки, как после настоящей рыбы… Я уже давно кричу, что мы должны подражать полякам, а меня не слушают! Например, здешние женщины, если бы они послушались меня, то стали бы подражать польским барыням и отказались бы от многого, от очень многого! Раз тем это годится, то и нашим бы сгодилось. Вот недавно собрались в Кракове самые важные, самые богатые барыни и дали слово помочь бойкотить евреев. Я настаиваю на том, что раз уж мы хотим подражать полякам, то должны подражать им во всем.

Вышеподписавшийся

(№ 108, 23.05.1913)

10. Шейна-Шейндл из Касриловки — своему мужу Менахем-Мендлу в Варшаву. Письмо четвертое Пер. В. Дымшиц

Моему дорогому супругу, мудрому, именитому наставнику нашему господину Менахем-Мендлу, да сияет светоч его!

Во-первых, сообщаю тебе, что мы все, слава Богу, пребываем в добром здравии. Дай Бог, чтобы вести от тебя к нам были не хуже.

Во-вторых, пишу тебе, дорогой мой супруг, чтобы ты не обижался на то, что я тебе говорю, только мне кажется, что ты пишешь не о том, о чем надо писать. Тебе бы, например, следовало знать, что тут у нас делается, как еврейская кровь течет по улицам, и нет никого, кто бы заступился, дал совет, сказал доброе слово, как говорит мама: «В Писании сказано, мы подобны птицам, которые покинули свои гнезда, и заблудившимся овцам, которые потеряли своего пастуха…» У кого есть Бог в сердце, тот поймет. И если бы такое творили только чужие, горе было бы не так велико. Однако же похоже, что свои, евреи то есть, тоже зарабатывают на этом, чтоб каждый добытый таким способом грош встал им поперек горла! И как только Бог такое попускает? Как говорит мама: «В Писании сказано, земля и небо поклялись в том, что ничего не пропадет…» Послушай-ка о том, какая красивая история случилась с нашим сватом Шаей-Довидом, и именно что в твоем Петербурге, у «важных персон», как ты их называешь.