З. Валентин - За чудесным зерном

• Название: За чудесным зерном
• Автор: З. Валентин
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2016

Герои повести «За чудесным зерном» — провинциальные юноши, пережившие голод и неурожай. Увлеченные легендой о небывалой засухоустойчивой пшенице, они бегут из дома и попадают в Москву. Здесь они присоединяются к экспедиции, которая открывает в китайском Туркестане следы неведомой высокоразвитой цивилизации.

Повесть 3. Валентина (под этим псевдонимом скрывался неизвестный фантаст и детский писатель) впервые вышла в свет в 1930 г. и с тех пор стала библиографической редкостью. В приложении — фантастический рассказ «Волшебство Доминико Лимоджелли», где «3. Валентин» вновь возвращается к теме «чудесного зерна».

---

— Напрасно ты так думаешь. Глянь-ка!

Из-под копыт лошади метнулся желтовато-бурый комок, трепыхнулся и взлетел крошечной — меньше воробья — птичкой.

— Это местная певунья — славка пустынная. Видишь там, в кустарнике, джузгуне, вероятно, спрятано ее гнездышко. А теперь прислушайся!

Витя насторожил уши и услышал нежное щебетание. Это был голос пустынного жаворонка. Витя старательно присматривался, но тщетно: он не мог найти певца, желтовато-серого, как и песок. Зато мальчик увидел на гребне песчаного бугра довольно крупную ящерицу.

— Как она называется?

— Круглоголовка ушастая. «Ичкемер» по-местному. Ты вот попробуй тихонько приблизиться к ней.

Витя осторожно направил лошадь к ящерице. Животное не убежало. Но когда Витя был уже близко, ящерица широко открыла рот. Складки кожи около рта распухли и раскрылись ярко-розовым зубчатым веером, втрое увеличивая пасть ящерицы. Ичкемер надулся, зашипел.

Вид у него был настолько злобен, что Витя дернул в сторону лошадь. В ту же секунду ящерица нырнула за песчаный бугор.

— Какое страшилище! — воскликнул Витя.

— Совершенно безобидное животное, — ответил Веселов. — Эти «движения угрозы» да быстрое зарывание в песок — единственные средства ичкемера для защиты. Но знаешь, что самое интересное в этой ящерице? То, что ичкемер видит не только по сторонам, но и наверху над собой. Если тихонько подкрасться сзади к дремлющему ичкемеру и поднять над его головой прутик, то ящерица немедленно повернет свою неуклюжую голову, которая вертится как будто на шарнире, и будет рассматривать прутик. Но ведь глаза-то у ичкемера смотрят только в стороны, потому что сверху над ними выступает край лба! Как же ичкемер заметил поднятый над ним прутик?!

— Слух, что ли у него такой хороший?

— Дело не только в слухе. На темени у ичкемера находится третий глаз — теменной.

— Шутите, Иван Викентьевич! Это в сказках змеи трехглазые бывают.

— Нет, я серьезно говорю. Когда-то у тех далеких предков ящериц, которые хозяйничали на земле и давно вымерли, у тех огромных ящериц нередко было по три глаза. Этот третий глаз был так же хорошо развит, как и первые два. Но у пра-правнука этих древних ящеров, у теперешнего ичкемера, остался на темени лишь светлый стеклоподобный пузырек, напоминающий своим строением глаз. Не все ученые согласны в том, что ящерица может им видеть. Но последние исследования доказывают, что может.

— Ах, Иван Викентьевич, я обязательно наловлю этих ичкемеров, и мы рассмотрим, видит он или не видит третьим глазом.

— Непременно. Да и кроме ичкемеров найдем кое-кого. Пустыня далеко не так мертва, как ты предполагаешь. Крупных млекопитающих здесь действительно мало, немного и птиц, но зато ящериц, насекомых и змей в песках водится невероятное количество, а в степных пространствах очень много и грызунов.

— Но я ничего этого не вижу.

— Потому что все животные пустыни по закону мимикрии окрашены в защитный цвет.

— Мимик..?

— Мимикрия — это явление природы, когда животные по форме и окраске сливаются с окружающей средой. Иногда это служит для того, чтобы незаметно подкрасться к добыче, чаще для того, чтобы скрыться от врагов. Полосатый тигр, незаметный среди тростниковых зарослей, зеленая гусеница на листке и вот этот серо-желтый пустынный жаворонок — все проявление мимикрии.

Иван Викентьевич был прав. Как только настала ночь и путешественники сделали привал у колодца, а Витя развел из веток саксаула свой первый костер в пустыне, воздух ожил, зашевелился, зажужжал и запищал. Насекомые, которые днем прятались в песках барханов, поползли, полетели, побежали на свет костра. Крохотные и большие, крылатые и бескрылатые они залезали в волосы, в рукава, под платье.

Витя ловил маленьких надоедливых врагов. Иван Викентьевич отбирал самое интересное, потому что для всей добычи не хватило бы ни коробок, ни бутылок, ни банок, которые были в багаже экспедиции.

С отвращением вытряхивая из своей рубашки жуков, Витя спросил Веселова:

— Иван Викентьевич, зачем это у них на лапках волосики пучками растут?

— Ишь, какие глаза у тебя зоркие, — заметил Веселов. — Эти пучки волос спасают жуков от врагов. Жуки, как веником, разгребают ими песок и зарываются в него. У некоторых жуков ноги вооружены зубцами вроде лопаток.

— Значит, специальные ноги — на заказ? — рассмеялся Витя.

— Вот именно, на заказ. Вообще советую обратить внимание на ноги жителей песчаных пустынь. У мелких животных, грызунов — те же мохнатые пучки волос и крепкие когти, чтобы быстрее зарываться в песок. У некоторых животных широко расставленные пальцы соединены кожей, у других на пальцах есть роговые гребешки, и животные бегают, как на лыжах, не проваливаясь в зыбком песке. А из крупных животных самый приспособленный для жизни в пустыне — верблюд.

— О, я знаю, иногда люди в пустыне надевают обувь из цельной верблюжьей лапы, вместе с копытом и кожей.

— Совершенно верно. У верблюда необыкновенно широкие копыта; он ловко шагает по песку. В некоторых местностях туркестанские пастухи пользуются «верблюжьими башмаками». Но откуда ты это знаешь?

Витя не отвечал. Иван Викентьевич решил, что мальчик засыпает. Подбросив в огонь веток, Веселов лег рядом с давно спавшим Тышковским.

Но Витя не спал. Он вспомнил о том, что про верблюжью обувь когда-то рассказывал Халим, вспомнил о Ковылях, об отце…

А тут песок, и в нем тысячи жуков. Даже Кости нет около. Вите взгрустнулось, но он успел лишь раз глубоко вздохнуть и крепко уснул.

Глава XV

«Милый Костя, три дня живу в кибитке, наш хозяин ухаживает за нами, кормит, — нет, не кормит, а откармливает, словно собирается нас зарезать на обед. И поит нас знаменитым „кокчаем“. Ты уже пробовал в Мерве этот зеленый чай. Ну, уж и дуют его здешние жители! Я не могу сладить с его непомерным количеством. Вдобавок я разбил три „пиалы“: ужасно неудобно пить из этих чашек без ручек. Настоящие полоскательницы!

Вчера утром я здорово напугался: ко мне в постель залезла фаланга. Я заорал во всю глотку. Четверо черноглазых малышей, которые до сих пор смирно меня рассматривали, присоединились ко мне. Они тоже испугались паука. Иван Викентьевич говорит, что фаланги не ядовиты. Я ему верю, но что за мерзкая наружность у них! Кажется, все туркмены их любят не больше моего. По крайней мере, у Алтун-Башика — нашего хозяина — был такой вид, словно ему хотелось подобрать повыше халат и вскарабкаться на шкаф.

К сожалению, шкафов здесь нет; убранство туркменской кибитки: кошмы, ковры, подушки, одеяла. Все это лежит на полу. Столики такие низенькие, что можно есть чуть ли не лежа на животе. Свои парадные платья туркмены прячут в сундуки. Как видишь, очень высоко не влезешь не только от фаланги, но и от ядовитого паука-каракурта. А каракурт ядовит, — с этим согласен и товарищ Веселов.

Тышковский бродит по аулу, обмеряет жителям головы, рассматривает их жилища, их сельскохозяйственные орудия и расспрашивает стариков об их дедушках и прадедушках. Я у него за переводчика.

Иван Викентьевич почти все время проводит в охоте за всякой всячиной. Он уверяет, что тут водятся антилопы — сайги, каракуйрюки — животные вроде диких коз, а также дикие ослы — куланы. Все эти животные такие проворные, что не поленятся за сотню километров прибежать на водопой. Только такие быстроногие животные и могут жить в здешних сухих местах.

Может быть, из-за их проворности я до сих пор и не видал еще даже кончика хвоста дикой козы.

Кроме таких скороходов, в здешних местах могут существовать животные, которые почти не пьют и не потеют. Поэтому здесь уйма пресмыкающихся, у которых нет потовых желез и которые почти не теряют внутреннюю влагу. Вот лягушка, которая потеет, не может здесь жить, и я ей вполне сочувствую. Здесь так жарко, что дождь испаряется прежде, чем успеет коснуться раскаленной земли. Впрочем, дожди летом бывают очень редко.

Растения приспособляются — не хуже животных — к местному климату. У некоторых нет листьев, чтобы не испарялась влага, а вместо листьев у них чешуйки или колючки. Один только верблюд ест эти колючки. У других растений есть маленькие листочки: например, у здешней акации. Ее называют „заячья кость“ — куян-сюек — из-за очень крепкой древесины. Листочки ее покрыты пухом, который задерживает испарение. А некоторые растения сохраняют влагу, потому что их зелень покрыта налетом соли или летучего масла.

Куян-сюек еще интересна вот чем: когда ветер выдует песок из-под ее корней, дерево склоняется верхушкой до самой земли, пускает новые корни и переселяется на другое место.

А кустарник „кандым“ пускается на такую хитрость, чтобы его не засыпал песок: редкие веточки у него настолько широко расставлены, что песок проходит сквозь „кандым“, как сквозь растопыренные пальцы.