Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3

• Название: Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
• Автор: Николай Погодин
• Издательство: Искусство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1973

В третий том Собрания сочинений Николая Погодина включены пьесы, написанные драматургом в послевоенные годы: «Сотворение мира», «Сонет Петрарки», «Цветы живые», «Маленькая студентка», «Голубая рапсодия» и «Альберт Эйнштейн».

---

Возвращается Фиса.

Фиса (Зине). Вас просят к телефону.

Зина. Интересно — кто?

Фиса. Просит ваш супруг. Звонит из города Новосибирска.

Зина. Иван… как занятно. Я лечу. (Уходит.)

Фиса. Вот видите.

Укропов. Что «вот видите»?

Фиса. Дозвонился.

Укропов. Сегодня воскресенье, нетрудно дозвониться.

Фиса. Раскопал наш телефон на даче за сто тысяч верст.

Укропов. Положим, ничего он не раскапывал. Давно в письме я дал ему все свои телефоны.

Саня. Но вообще говоря, Иван чудный.

Томаз. Скажите, а где Вавочка?

Салазкин. Опять отправилась в Сибирь.

Томаз. У меня сердце рвется на куски, а ты остришь.

Салазкин. Пойми, наконец, что это — темперамент. Ты отличаешься от жителей умеренного пояса, как виноград от клюквы.

Томаз. Благодарю за виноград. Но мне сейчас не до винограда и не до клюквы.

Саня. Иван чудесный… Значит, страдает.

Входит Зина.

Зина. Кто страдает?

Саня. Кто… Иван.

Зина. Он-то… О да!.. Безумно! Просит непременно достать ему какой-то перевод с английского, который еще не сделан, но будет сделан, и пока не сделан, это надо сделать для Ивана.

Укропов. Тогда не перевод — оригинал.

Зина. Я уж запуталась. Боюсь, что он меня замучает своими поручениями.

Фиса. Да, конечно, странные теперь пошли разводы. Гости в сборе. Сейчас я позову. (Уходит.)

Саня. Зина, на два слова.

Зина. На два, не больше?

Саня. Больше потом.

Томаз. Где же Вава? (Зовет.) Вава… Вавочка… (Уходит.)

Саня. Женя, удались.

Укропов. Я тоже удаляюсь. Заботы.

Оба уходят.

Саня (Зине). Сядь.

Зина. Сели.

Саня. У тебя, действительно, хорошее настроение?

Зина. Действительно, хорошее.

Саня. И ты даже не мучилась?

Зина. Мучилась. Но перемучилась.

Саня. Хорошо таким… Тебе все ясно.

Зина. Если бы все… Все ясно Фисе.

Саня. Мне тебя очень не хватало.

Зина. А мне — тебя. В особенности, когда настали кризисные дни. Я была рада поговорить на улице с цыганкой.

Саня. У меня тоже кризисные дни… только в обратном смысле.

Зина. Неужели Салазкин? Он?

Саня. Он.

Зина. Феноменально… Прошли все сроки. Санька, это на тебя не похоже.

Саня. А ты Ларисова забыла? Одноклеточный.

Зина. Урок тяжелый. Ничего не скажешь.

Саня. Мне очень тебя не хватало. Ты так красиво вырвала меня у одноклеточного.

Зина. А Женька… этот многоклеточный? Знаю я их, лохматых.

Саня. Как тебе сказать… Он разный.

Зина. Это уже вещь… быть разным.

Саня. Я пошла ему навстречу. Хочется полюбить.

Зина. Знакомое желание, детеныш мой.

Саня. А он понес мне какую-то галиматью. Мы, видишь ли, системы или агрегаты, решенные в различных вариантах.

Зина. Дурак здоровый.

Саня. Его, понимаешь ли, подавили мощные законы кибернетики.

Зина. Личной культуры мало.

Саня. А личная бывает?

Зина. Бывает.

Саня. Он стал ко мне наведываться. Приходит. Сидит. Курит трубку. Думает. Это еще можно стерпеть. Но его рассуждения!.. Мне до того опротивели его концепции, что я его однажды выставила и велела больше не наведываться. Посуди сама. Ты, значит, агрегат. Все твои чувства — это обратная связь, как в радиоприемнике.

Зина. Индуктивная или емкостная?

Саня. Ты не смейся. Он до того докатился в своем умопомрачении, что даже слово «люблю» квалифицирует… так и говорит «квалифицирую»… как сигнал определенного ряда информации.

Зина. Это, конечно, невыносимо. Но надо было не выставить, а высмеять. И только.

Саня. Пыталась. Он на меня смотрел с глубоким сожалением. Но вот теперь все изменилось. Ничего не узнаю. Он пишет мне удивительные письма. Никаких агрегатов, пучков энергии, и сердце уже больше не реле, — словом, я потрясена.

Зина. Теперь стоп. Шутки в сторону. Почему изменилось? Когда? Что случилось?

Саня. Я как-то его обругала. При людях… Вырвалось. Назвала уродом. Много всякого наговорила. И он приник. Не знаю что, но что-то его поразило. Он несколько раз спросил: «Неужели я произвожу такое отвратительное впечатление?» А потом, месяца через два, пришло от него первое письмо.

Зина. С покаянием?

Саня. Без… Просто умное письмо. О чувстве прекрасного.

Зина. Женька? Дальше.

Саня. А дальше обо мне. Но мне неловко…

Зина. И не рассказывай. Значит, чувство прекрасного относилось к тебе. Ему ты можешь верить. Такой уж это тип человека. Если вбил себе в голову, что он агрегат, то так и будет ходить агрегатом. Если не агрегат, то будет человеком — не нарадуешься. Салазкин не разный. Он цельная натура.

Саня. А я боюсь. И твой пример…

Зина. Мой пример — это одно. Твой пример — это другое. Женька тебя любит. Как сказал на выпускных экзаменах: «Я тобой живу», так и получилось. А кибернетическими выкрутасами увлекается не он один. Молодость.

Появляется Салазкин.

Салазкин. Меня все бросили. Укропов четвертует поросенка. Можно приютиться здесь?

Зина. Так что же у нас получается, Женя?

Салазкин. А я не знаю.

Зина. Не знаешь… Нет, знаешь. Открылся девушке в любви на выпускном и тянешь подряд два года. Довольно некрасиво.

Саня. Зина, что ты делаешь?

Зина. Что делаю? Говорю на языке народа.

Салазкин. Не нахожусь, что и ответить.

Зина. Опять не находишься. Когда же ты найдешься?

Саня. Зина, это ужасно.

Зина. А я что говорю. Конечно, ужасно.

Салазкин. Ты, Зина, вполне серьезно ставишь этот вопрос?

Зина. Ах, Женя, хотела бы я снова сделаться несерьезной… Но, увы, не сделаюсь.

Входит Фиса.

Фиса (Зине). Опять вас просят к телефону.

Зина. Благодарю. Лечу. (Уходит.)

Фиса. И что это за Зина?.. Авторитетная.

Салазкин. Бывают и такие.

Фиса. Бывают, вижу. (Уходит.)

Салазкин. Саня.

Саня. Что, Женя?

Салазкин. Так вот, Саня… вот так.

Саня. Вот так, Женя… Так вот.

Салазкин (с необыкновенной для него силой). Что я тебя люблю, ты знаешь. Я написал тебе об этом сорок писем… Может быть, больше, не считал. И никому ничего подобного я не говорил. И все мотивы моих писем, все их темы, вся музыка строк сводились к моим словам. Их всего три. «Я тобой живу». Ты, наверно, помнишь. Это случилось как раз на выпускных. Зина, как всегда, точна. Прошло два года. Слышишь? И опять я могу повторить те три слова. Но это — я. А ты?

Саня. Женя, а ты спросил меня тогда, назад два года, живу ли я тобой?

Салазкин. Не спросил.

Саня. Не спросил. И я считаю, что горе в том, что вы не спрашиваете. Иван у Зины ни о чем не спрашивал.

Салазкин. «Иван», «Иван»… Он — случай, а не общее явление. И меня он не трогает.

Саня. А меня трогает. Я не хочу встретиться с таким случаем.

Салазкин. Такого случая не будет. Я тобой живу. Но теперь я спрашиваю. Я так тебя люблю, что не могу представить себе, как можно взять эту руку, если рука… твоя рука ко мне не тянется. И только потому я так с тобой говорю, что знаю: ты живешь мною.

Саня. Женя, ты восхитителен. А еще что ты знаешь?

Салазкин. Еще я знаю, что ты живешь мною.

Саня. Слышу. А еще?

Салазкин. Ты живешь мною… мною… мною…

Появляется Укропов.

Укропов. Что ты кричишь? Ну кто так делает?

Салазкин. Я делаю, потому что я воюю за свое будущее.

Укропов. В будущем ты будешь жить при коммунизме.

Саня. Укропов неизменен.

Салазкин. Я хочу жить при коммунизме не один, а вдвоем.

Входит Зина.