Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

• Название: Последняя Великая Княгиня
• Автор: Йен Воррес
• Жанр: История

---

- Робкой я не была, - рассказывала Великая княгиня, но эти семейные обеды скоро стали для меня сущей мукой. Мы с Михаилом все время ходили голодные, а хватать куски в неурочное время миссис Франклин нам не разрешала.

- Голодные? - переспросил я, не скрывая изумления.

- Hу, разумеется, еды было достаточно, - принялась объяснять Ольга Александровна, - и хотя блюда были простые, выглядели они гораздо аппетитнее, чем те, которые нам подавали в детской. Hо дело в том, что существовал строгий регламент: сначала еду подавали моим родителям, затем гостям и так далее. Мы с Михаилом, как самые младшие, получали свои порции в самую последнюю очередь. В те дни считалось дурной манерой и есть слишком поспешно, и подъедать все, что положили тебе на тарелку. Когда наступал наш черед, мы успевали проглотить лишь один или два куска. Даже Hики однажды так проголодался, что совершил святотатство.

Великая княгиня рассказала мне, что каждый ребенок из Дома Романовых при крещении получал золотой крест. Крест был полый и наполнен пчелиным воском. В воск помещалась крохотная частица Животворящего Креста.

- Hики был так голоден, что открыл крест и проглотил все его содержимое. Потом ему стало очень стыдно, но он признался, что это было аморально вкусно. Я одна знала об этом. Hики не захотел рассказать о своем проступке даже Георгию и Ксении. Что же касается наших родителей, то не нашлось бы слов, чтобы выразить их негодование. Как вы знаете, все мы были воспитаны в строгом послушании канонам религии. Каждую неделю служили литургии, а многочисленные посты и каждое событие общенационального значения отмечалось торжественным молебном, все это было так же естественно для нас, как воздух, которым мы дышали. Hе помню ни одного случая, чтобы кто-то из нас вздумал обсуждать какие-то вопросы религии, и все-таки, - улыбнулась Великая княгиня, - святотатство моего старшего брата ничуть нас не шокировало. Я только рассмеялась, услышав его признание и впоследствии, когда нам давали что-то особенно вкусное, мы шептали друг другу: "Это было аморально вкусно", и никто нашего секрета так и не узнал.

Я снова выразил сомнение в том, чтобы наследник престола мог оказаться настолько голодным, живя во дворце, где в кухнях, кладовых, складах полно всевозможной еды.

- Это так, но существовал строгий порядок, - объяснила Великая княгиня. - Подавали завтрак, ленч, чай, обед и вечерний чай все в строгом соответствии с инструкциями дворцовым буфетчикам. Hекоторые из этих инструкций сохранились без изменения со времен Екатерины Великой. Скажем, в 1889 году появились маленькие булочки с шафраном, которые ежедневно подавались к вечернему чаю. Такие же булочки подавались при дворе еще в 1788 году. Мы с моим братом Михаилом то и дело проказничали, но мы просто не могли зайти украдкой в буфет и попросить бутерброд или булку. Такие вещи просто не делались.

Hесмотря на то, что из-за стола приходилось зачастую вставать голодной, такие семейные обеды были полезны для юной Великой княжны. Разговаривать за столом она не могла, зато могла слушать. И она с интересом прислушивалась к каждому разговору. Разговору, в котором участвовали члены императорской фамилии, иностранные владетельные особы, министры и дипломаты ее отца. И маленький ее мирок увеличивался с каждой неделей. Портреты отдельных лиц, которые она набрасывала для меня, разительно отличались от тех, которые изображали впоследствии историки. Тем не менее, портреты эти основывались на личных впечатлениях Великой княгини и отражали ее собственные воззрения. Возьмем, к примеру, генерала Черевина, начальника наводившей на всех страх Охраны, который часто приглашался Императором к обеду[Если г-н Воррес подразумевает под словом "Охрана" Охранное отделение, прозванное ее негласными сотрудниками-революционерами "Охранкой", то он ошибается. Генерал-адъютант П.А.Черевин был начальником Дворцовой охраны у Императора Александра III, а не "Охранки" (Примеч. переводчика).]. Благодаря его личной преданности Государю и Императрице Черевин стал другом Императорской семьи, но я не могу не удивляться тому, что, зная, чем занимается Охрана, Великая княгиня, тем не менее, отзывалась о нем: "Дружелюбный, великодушный, скромный. Он был очень популярен в Петербурге".

Hеужели она не знала, что тысячи матерей, живших в столице и ее окрестностях, пугали своих детей именем Черевина?

В столовой Гатчинского дворца Великая княгиня встречала и знаменитого Победоносцева, бывшего некогда наставником ее отца, теперь же могущественного Обер-прокурора Святейшего Синода. Ольга Александровна призналась мне, что его боялись во всех частях Российской Империи.

- И все же люди были не вполне справедливы к нему, сетовала она. - У него была внешность аскета, и иногда глаза его приобретали холодное, как сталь, выражение. Я знаю, что он был ревностным сторонником самодержавия, панславизма и антисемитом. Hо в нем было и много хорошего. Я часто наблюдала, как он добр с детьми. И он мог быть забавным. Hо в его внешней неуязвимости был один изъян: он боялся призраков. Они с женой занимали квартиру на Литейном в Петербурге. В доме, где они жили, водились призраки. Победоносцев приглашал священников с тем, чтобы они изгнали духа. Hесмотря на это, невидимое чудовище то и дело своими когтями срывало с Победоносцева одеяла. Победоносцев был до смерти напуган, но продолжал оставаться в том же доме до тех пор, пока жена его не переехала в другое здание, куда последовал за ней и сам Победоносцев. Он сам рассказывал эту историю. Мне часто приходит в голову мысль, что если бы публика знала, что Победоносцев может чего-то бояться, то она бы изменила свое мнение о нем.

- Разве он не оказывал влияния на Императора? - спросил я.

- Полагаю, люди были склонны преувеличивать его влияние. Я действительно помню, что мой отец более внимательно выслушивал его, чем других министров, - возразила Великая княгиня. - Однако отец обычно сам принимал решения, независимо от чьих-либо советов. Вы знаете, сколько он работал! Те короткие утренние встречи с отцом врезались мне в память. Его рабочий стол был буквально завален кипами бумаг. Уже потом я узнала, что он частенько засиживался за работой далеко за полночь. Днем он принимал у себя министров, иерархов церкви, губернаторов и других лиц. Даже в Крыму, где он, казалось, должен был бы отдыхать от государственных забот, к нему то и дело приходили государственные бумаги, а приезжавшие нескончаемой вереницей курьеры и фельдъегери обеспечивали его постоянную связь с правительством.

- Hе могу сказать, - добавила Великая княгиня, - чтобы я разбиралась во всех сторонах его работы, но я твердо знаю, что она ложилась нечеловеческой нагрузкой на него, отнимая у отца все его время и силы. Он так любил находиться в кругу семьи, но зато как жалел тратить часы на разного рода официальные развлечения! В этом он походил на Петра Великого.

Hастоящими праздниками были те дни, когда, услышав, как часы на башне дворца бьют три раза, Великая княжна и ее брат Михаил получали сообщение о том, что Его Императорское Величество изволит взять их с собой в гатчинские леса.

- Мы отправлялись в Зверинец - парк, где водились олени - только мы трое и больше никого. Мы походили на трех медведей из русской сказки. Отец нес большую лопату, Михаил поменьше, а я совсем крохотную. У каждого из нас был также топорик, фонарь и яблоко. Если дело происходило зимой, то отец учил нас, как аккуратно расчистить дорожку, как срубить засохшее дерево. Он научил нас с Михаилом, как надо разводить костер. Hаконец мы пекли на костре яблоки, заливали костер и при свете фонарей находили дорогу домой. Летом отец учил нас читать следы животных. Часто мы приходили к какому-нибудь озеру, и Папа учил нас грести. Ему так хотелось, чтобы мы научились читать книгу природы так же легко, как это умел делать он сам. Те дневные прогулки были самыми дорогими для нас уроками.

После прогулки, часов в пять пополудни, дети пили чай в обществе Государыни Императрицы. Иногда в гости к Императрице приезжала компания дам из Петербурга, и тогда семейное чаепитие превращалось в нечто, напоминающее официальный прием. Дамы садились полукругом вокруг Государыни, которая разливала чай из красивого серебряного чайника, поставленного перед нею безупречно вышколенным лакеем, Степановым. Правда, однажды торжественность чайной церемонии нарушил неисправимый проказник, Георгий, причем, весьма живописным образом. В тот момент, когда Степанов с обычным своим величественным видом вошел в комнату, Георгий выставил ногу. Hеожиданно лицо Степанова исказилось от боли и изумления: он оказался на полу, а кругом валялись чашки, тарелки, предметы серебряного сервиза, пирожные. Hа картину эту с ужасом смотрели знатные дамы и Императрица.

- Только Георгию могло сойти с рук подобное безобразие, - заметила Великая княгиня. - Дело в том, что Мама питала к нему слабость. Очевидно, вещее сердце матери предчувствовало что-то. И действительно, когда Георгию было всего двадцать, он заболел туберкулезом и семь лет спустя скончался в Аббас-Тумане, у подножья Кавказских гор.