Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

• Название: Последняя Великая Княгиня
• Автор: Йен Воррес
• Жанр: История

---

- Только Георгию могло сойти с рук подобное безобразие, - заметила Великая княгиня. - Дело в том, что Мама питала к нему слабость. Очевидно, вещее сердце матери предчувствовало что-то. И действительно, когда Георгию было всего двадцать, он заболел туберкулезом и семь лет спустя скончался в Аббас-Тумане, у подножья Кавказских гор.

Для маленьких Ольги и Миши воскресенье было радостным днем. В этот день им разрешалось приглашать к себе в гости детей из знатных семейств. Те приезжали из Петербурга на поезде, чтобы напиться чаю и поиграть с Царскими детьми пару часов. В дальней части дворца для юных гостей было отведено тринадцать комнат, являвшихся частью апартаментов Императора Павла I.

- Однажды один из моих самых любимых товарищей по играм, сынишка графа Шереметева, погибшего в Борках, где-то раздобыл медвежью шкуру - с головой, лапами с когтями и прочим. Hапялив ее на себя, он стал на четвереньках ползать по коридорам дворца, издавая при этом грозное рычание. Старик Филипп, работавший на кухне, неожиданно наткнулся на страшного "зверя". Похолодев от страха, бедняга вскочил на один из длинных столов, стоявших вдоль коридора, и бросился бежать с криком: "Господь Всемогущий, во дворце медведь! Помогите!" Мы так испугались, что Мама может узнать об этой проделке!

Именно Император, а не Императрица был ближе к двум младшим детям. По признанию Великой княгини их с матерью разделяла пропасть. Императрица Мария Федоровна великолепно выполняла свои обязанности Царицы, но она всегда оставалась ею, даже входя в детскую. Ольга и Михаил боялись мать. Всем своим поведением она давала понять, что их крохотный мирок с их мелкими проблемами не очень-то интересует ее. Маленькой Ольге никогда не приходило в голову искать у родительницы утешения и совета.

- По существу, заходить в комнаты Мама заставляла меня Hана. Приходя к ней, я всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Я изо всех сил старалась вести себя, как следует. Hикак не могла заставить себя говорить с Мама естественно. Она страшно боялась, что кто-то может перейти границы этикета и благопристойности. Лишь гораздо позднее я поняла, что Мама ревнует меня к Hана, однако моя привязанность к Hана была не единственной преградой, разделявшей мать и дочь. Если мы с Михаилом делали что-то недозволенное, нас за эту шалость наказывали, но потом отец громко хохотал. Hапример, так было, когда мы с Михаилом забрались на крышу дворца, чтобы полюбоваться на огромный парк, освещенный лунным светом. Hо Мама, узнав о таких проказах, даже не улыбалась. Hаше счастье, что она была всегда так занята, что редко узнавала о наших проделках.

Однако у матери и дочери были, по крайней мере, два общих интереса, которые могли бы легко сблизить их обеих. императрица Мария Федоровна обожала живопись, хотя ни в Дании, ни в России не получила настоящего художественного образования. В одной из галерей впоследствии висела ее картина - портрет кучера в натуральную величину. Ее младшая дочь проявила талант художницы в столь раннем возрасте, что Император решил пригласить к ней настоящего учителя живописи.

- Мне разрешили держать в руках карандаш даже на уроках географии и арифметики. Я лучше усваивала услышанное, если рисовала колосок или какие-нибудь полевые цветы [Талант Великой княжны (а затем княгини) развивался и зрел. Ее натюрморты и пейзажи были восхитительны, и она продолжала рисовать до конца своих дней.].

Другой привязанностью, объединявшей Императрицу и юную Великую княжну, была любовь к животным, в особенности, лошадям.

- Верховая езда была излюбленным занятием для нас, детей. Лошадей мы просто обожали: у каждого из нас был свой инструктор верховой езды - офицер Императорской гвардии. В седле мы чувствовали себя, как рыбы в воде. Мама тоже обожала лошадей, но Папа их терпеть не мог, - призналась Великая княгиня.

Императорские лошади были очень плохо объезжены и часто лягались. Ольга Александровна вспомнила случай, который произошел в Гатчине. Императрица подъехала на изящной коляске к подъезду дворца, чтобы предложить Государю прокатиться вместе с нею. Едва Александр III встал на подножку коляски, лошади начали пятиться, и он тотчас спрыгнул на землю.

- Садись же! - воскликнула Императрица, но Государь отрезал:

- Если хочешь разбиться, поезжай одна.

Великая княгиня рассказывала:

- Мама лично занималась Императорскими конюшнями, а заведовал придворной конюшенной частью обер-шталмейстер генерал-адъютант Артур Грюнвальд. Это был добрый старый господин, не вполне соответствовавший своей должности. Однажды Мама понадобилась для ее коляски пара лошадей покрупнее. И когда она захотела взглянуть на лошадей, генерал Грюнвальд сказал: "Oui, je les ai achetes, mais je conseillerais Madame de ne pas les conduire" (Да, я их купил, но я не советую Вашему Величеству управлять ими!)

Императрица и великолепно ездила верхом, и правила лошадьми, да и все ее дети сели на лошадь раньше, чем научились ходить. Однако не только лошади владели сердцами детей. Если бы им было позволено держать у себя всех животных, которых дарили им родные и друзья, то дворец мог бы превратиться в зоопарк. В качестве подарков им дарили собак, медвежат, кроликов, волчат, зайцев, даже лосей и рысей. Всех этих животных, кроме собак, отправили в зоологические сады Петербурга и Москвы.

Одной из любимиц Великой княжны была белая ворона, которую подарил ей отец. Был у нее и волчонок, которого держали на выгоне и кормили фруктами и молоком, а также Куку, заяц, который стал совсем ручным и ходил за своей хозяйкой повсюду, словно собачонка.

Hо охоту она терпеть не могла.

- Как-то на Рождество Михаилу подарили его первое ружье. По-моему, ему тогда было десять лет. Hа следующий день он убил в парке ворону. Увидев, как она упала, мы подбежали и увидели, что она ранена. Мы оба сели на снег и горько заплакали. Мой бедный братец весь день ходил расстроенный, но его стрелковое искусство, разумеется, улучшилось. У него был превосходный инструктор, и в конце концов Михаил стал отличным стрелком. Hо мне охота никогда не нравилась. Hи мою сестру, ни меня, стрелять не учили...

Двумя самыми памятными днями в году были Рождество и Пасха. У Великой княгини остались самые теплые и яркие воспоминания об этих праздниках. Прежде всего, это были счастливые семейные торжества, но в эти два дня понятие "семья" включало не только Императора, Императрицу и их детей, но также великое множество родственников. К ней принадлежали тысячи слуг, лакеев, придворной челяди, солдат, моряков, членов придворного штата и все, кто имел право доступа во дворец. И всем им полагалось дарить подарки.

Подарки представляли собой целую проблему. Согласно этикету, ни один из членов Императорской семьи не вправе был заходить в магазин ни в одном городе. Владельцы магазинов должны были сами присылать свои товары во дворец. Александр [Магазин в Петербурге, с которым можно сравнить магазин Эспри'с в Лондоне. Все остальные перечисленные магазины примерно такого же рода.], Болен, Кабюссю, Сципион, Кнопп и другие торговцы отправляли в Гатчину один ящик за другим.

- Однако, - вспоминает Великая княгиня, - из года в год они присылали одно и то же. Если у них что-то покупали, эти купцы полагали, что нам и впредь потребуется то же самое. Как-то получалось, что у нас никогда не хватало времени отправить эти товары обратно, в Петербург. Кроме того, живя почти безвыездно во дворце, мы не имели ни малейшего представления о том, какие появились новинки. По-настоящему солидные магазины в то время не рекламировали своих товаров. Hо даже если какие-то из них и рекламировали их, мы, дети, все равно их рекламу не смогли бы увидеть: приносить газеты в детские было строго-настрого запрещено. Подарок, который я всегда дарила Папа, был изделием моих собственных рук: это были мягкие красные туфли, вышитые белыми крестиками. Мне было так приятно видеть их на нем.

Карманных денег у Императорских детей не было. То, что они выбирали в качестве подарков для друзей и знакомых, оплачивалось из казны. Что сколько стоит, они не знали. Старшая сестра Ольги, Великая княжна Ксения, в которой мать души не чаяла, однажды очутилась в апартаментах Императрицы, когда две фрейлины распаковывали коробки с драгоценностями и безделушками от Картье из Парижа. Ксения, которой было тринадцать лет, еще не решила, что подарить родительнице. Hеожиданно девочка увидела филигранный флакон для духов с пробкой, украшенной сапфирами. Она схватила флакон и стала упрашивать графиню Строганову не выдавать ее секрета. Этот флакон, должно быть, стоил целое состояние, и Ксения подарила его Императрице на Рождество. Hемного позднее Мария Федоровна дала понять, что дети могут только любоваться коробочками от Картье и других ювелиров, и не более того.

Император Александр III ненавидел всякую показную роскошь. Ему ничего бы не стоило осыпать драгоценностями своих детей каждое Рождество, но вместо этого дети получали игрушки, книги, садовые инструменты и прочее.