Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Таким образом, проводив с удовольствием половину того дня у господина Каверина, а другую — у г. Сабурова, не отпустившего меня от себя без ужина, собрался я на другой день опять ехать к наместнику; но по несчастию и в сей день не достиг до своей цели. Я нашел наместника, занимающегося делами в своем кабинете и непринимающего никого в сей день у себя, и потому мне тотчас отказали и советовали приехать наутрие и гораздо поранее, буде я имею какую до наместника нужду.

 Что было делать? Сколько я ни огорчился и ни досадовал на сие новое препятствие, но принужден был ехать прочь, и куда ж? к одному новому знакомцу, господину Осипову, женившемуся на вдове, оставшейся после умершего дяди жены моей, Александра Григорьевича Каверина, Лукерье Яковлевне, с которым я накануне того дня спознакомился у господина Каверина в доме, и который, обласкав меня, убедительно просил, чтоб я приехал к нему в сей день обедать, уверяя меня, что Лукерья Яковлевна будет мне очень рада. Они и подлинно обрадованы были оба моим к себе приездом, и напрерыв друг пред другом старались угостить меня всячески. Господин Осипов находился тут при месте и довольно знаменитой должности, и узнав о причине моего приезда, советовал мне подать и наместнику лучше просительное письмо, нежели просить его только словесно.

 Проводив с удовольствием у них почти весь тот день, поехал я на вечер опять к г. Каверину, и у него ужинал; а возвратясь на квартиру, сел и намахал просительное письмо к сиятельному господину наместнику, с которым в последующее утро и полетел я к оному, и в сей день был уже счастливее. Обо мне тотчас ему доложили и тотчас потом меня ввели к нему в кабинет самой. Он принял меня хотя так, как от такого пышного и горделивого вельможи ожидать было должно, однако не совсем без всякого уважения, узнав о том кто я, и при каком нахожусь месте. Я подаю ему свою бумагу, и он не успел узнать о содержании оной и услышать мою просьбу, как мне сказал: «О, друг мой! я истинно заметан столь многими жалобами и просьбами на сего бездельника, что не знаю, что с ним и делать. Однако будьте спокойны! мы не преминем учинить с ним все, что по законам только можно, и вы можете возвратиться в свое место с полным удостоверением, что мною учинено будет все, что только к успокоению всех вас от сего обидчика учинить мне будет можно».

 С сим министериальным обнадеживанием отпустил он тогда меня, и я хотя и знал, сколь мало можно было на такие пышные обещания господ вельмож полагаться, что после и оказалось действительно, но как тогда нечего было более делать, то откланявшись ему, не рассудил долее ни минуты в Тамбове медлить, но возвратясь па квартиру, и дав прикащику и поверенному моему наставление, как поступать им при межеванье и пообедав, велел укладываться; и между тем, покуда сие делали и запрягали лошадей, забежал только проститься с другом моим, г. Сабуровым, и расстался с ним, по дружбе его ко мне, с навернувшимися на глазах слезами, равно как бы предчувствуя, что я тогда в последний раз видел и обнимал сего любезного человека; ибо вскоре после того услышал я, что он, занемогши, кончил жизнь свою.

 Поспешение мое было столь велико, что я в тот же день успел еще доехать до села Лысых–Гор. И как погода случилась тогда наиприятнейшая и дорога очень добрая, то переночевав тут и продолжая путь свой, на третий после того день, не имев в пути никаких остановок и происшествий, благополучно и еще к обеду в Богородицк возвратился, и успел еще в тот же день побывать у нашего городничего и свидеться со всеми нашими друзьями к собеседниками.

 Сим окончу я сие мое письмо, увеличившееся уже слишком, и пожелав вам всего доброго, остаюсь ваш…. и прочая.

(Декабря 10–го дня, 1809 года).

Письмо 202–е.

 Любезный приятель! Препроводив опять не больше девяти дней в помянутой в последнем моем письме вторичной моей езде в Тамбов, нашел я по возвращении моем все в надлежащем порядке. Домашние и родные мои были все здоровы, дела по волости текли своим чередом. Издавание моего журнала шло своим порядком и безостановочно, ибо я старался всегда снабжать господина Новикова столь многою запасною материею, что никогда за нею не могло быть остановки, и ему было бы всегда что печатать. А как около сего времени не случилось никаких и иных по волости дел, которые требовали бы особых по себе хлопот, забот и попечений, то и оставалось нам только помышлять о забавах и о делании нашей тогдашней веселой жизни от часу приятнейшею, и о том, как бы лучше пользоваться тогдашним вешним и наиприятнейшим в году временем. Мы и не преминули обо всем том постараться, и у нас продолжаемы были по прежнему не только частые друг с другом свидания, но начались и самые гулянья по садам и рощам, в которые нередко езжали мы все гурьбою, и гуляя с особенным удовольствием в них, составляли некоторой род сельских вокзалов, привозя с собою туда и чайные приборы и всякие съестные вещи для полдничанья; и между тем как мы занимались приятными между собою разговорами, дети наши, сотовариществуя нам, утешали нас своими беганиями и резвостьми. Таковые гулянья всего чаще бывали у нас в Магазинной роще, а 7–го июня, по случаю воскресного дня, был у нас порядочный вокзал и в аглинском садике на островку, подле гошпиталя, где разбита была у нас палатка и сделана даже пирушка самая.

 Словом, всю весну сего года провели мы отменно весело, и она нам по многим отношениям памятна. Что касается до переписки моей с корреспондентами, то она продолжалась по прежнему и не проходило почти ни одного почтового дня, в которой бы не получал я откуда–нибудь писем, и письмы сии были уже все дельные и приятные. Прежние же негодяи, мешавшие делу своим бездельем, все совершенно замолкли, что и обращалось к совершенному моему удовольствию. Впрочем, относительно до сей корреспонденции достопамятно, что около сего времени зачалась переписка и восстановилось самое дружество у меня с одним из белевских помещиков, таким же любопытным и трудолюбивым человеком, как и я, а именно с известным нашим экономическим писателем и переводчиком многих книг, Васильем Алексеевичем Левшиным.

 Между сими приятными препровождениями времени, 10–го числа случилась мне опять небольшая отлучка. Услышали мы, что в Тулу приехал путешествовавший по России римский император Иосиф II, и вдруг воспылало во мне желание увидеть сего славного монарха. Итак, ну–ка мы скорее собираться и скакать в Тулу. Но езда сия предприимана была по–пустому. Мы застали его уже не Туле, не видали императора, а побывали только в Щеглове у наших Верещагиных, где они имели тогда настоящий дом свой.

 Не успели мы возвратиться в Богородицк, как должно было готовиться опять угощать у себя нашего губернатора, хотевшего к нам приехать. Сего начальника своего принуждены мы были в сей раз ожидать целых три дни сряду, и насилу дождались его к себе 17–го числа июня; но за то приехал он к нам вместе с другим еще губернатором, харьковским. Итак, угощали мы у себя двух губернаторов одним разом, и нам удалось их так угостить, что оба они угощением нашим были довольны. Оба они ехали в сей раз из Тулы, и наш пробирался в свое Баловнево; и как он намерен был там пробыть несколько времени и угощать у себя объезжающего тогда все города нашего наместника, то подзывал он неведомо как и меня к себе к сему времени и столь усильно, что я принужден был дать ему в том обещание.

 Впрочем, достопамятно, что самый сей приезд губернатора к нам решил давнишнее мое недоумение в рассуждении нашего театра. Ибо надобно знать, что как в детях наших с открытием весны возобновилась вновь охота к театральным представлениям, а особливо хотелось и старшей моей дочери, Елизавете, восприять в том соучастие, и у них вытвержена была уже совсем почти маленькая комедия, известная под названием «Необитаемого острова», но прежний наш театрик был слишком к тому мал, да и всем неспособен, то давно мы начали помышлять о том, нельзя ли нам где–нибудь для театра отыскать лучшее и просторнейшее место и смастерить театр уже порядочный и с такими кулисами, какие с помянутою комедиею были бы сообразнее, нежели простые прежние; ибо для сей нужны были кулисы, изображающие лес, скалы и в отдалении море с судами. И как в одном из дворцовых флигелей находился большой и просторный каменный сарай, занятый разного поклажею, то давно уже помышлял я о употреблении его на сие дело, но все как–то не отваживался и не решался я приступить к сему превращению сего сарая в театр. Но как в сию бытность губернатора у нас дошла речь с ним о бывшем у нас театре, и он, зная уже от о том, хвалил нас за сие приучение детей к театральным представлениям, то, услышав о нашей новой затее, не только хвалил, но почти убеждениями своими принудил меня приступить к произведению сего в действо.

 Итак, не успел он от нас уехать, как я, к великому обрадованию и удовольствию всех детей, и приступил к сему делу и тотчас велел помянутый сарай опрастывать и все находившиеся в нем вещи переносить в другое место. Сам же, между тем, в тот же день начал сочинять и план всему нашему будущему театру со всеми к нему принадлежностями. А тем еще не удовольствуясь, поступил еще и далее и, желая, чтоб лесными кулисами, которые вознамерился я сам намалевать, можно б было воспользоваться и не для оного только «Необитаемого острова», а при представлении какой–нибудь другой пьесы, вдруг получил мысль и желание сочинить еще одну театральную пьесу такого рода, которая могла бы представляема быть с сими же кулисами и в которой бы действующие лица также сообразны бы были с возрастом наших актеров, дабы тем представление могло быть натуральнее; а сие–то самое пожелание и произвело на свет ту драму, которая, будучи впоследствие времени напечатана под заглавием «Несчастные сироты», сделалась и всей публике известною {Напечатана в Москве в 1781 г.}.