Александр Александров - Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой

• Название: Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
• Автор: Александр Александров
• Жанр: Биографии и Мемуары

Кто такая Мария Башкирцева? Многим это имя ни о чем не говорит, кто-то слышал про рано умершую русскую художницу, жившую в Париже, некоторые читали ее «Дневник», написанный по-французски, неоднократно издававшийся в России в конце XIX–начале XX века и недавно переизданный вновь в русском переводе.

Жизнь Марии Башкирцевой старательно идеализирована публикаторами и семьей, создан миф, разрушать который мы совсем не собираемся, но кажется уже наступило время, когда можно рассказать о ее подлинной жизни, жизни русской мадемуазель, большую часть которой она прожила за границей, попытаться расшифровать, насколько это возможно, ее дневник, поразмышлять над его страницами, как напечатанными, так и сокрытыми, увидеть сокрытое в напечатанном, рассказать о быте того времени и вернуть имена когда-то известные, а теперь позабытые даже во Франции, а у нас и вовсе неведомые.

Журнальный вариант.

---

К стихотворению надобно сделать только одно примечание — строка: «Маркиз Г***, принцесса В***» читается, как «Маркиз Глаголь, принцесса Веди» по названию букв в старославянской азбуке.

Когда Мария с родственниками впервые попала в этот городок, там еще существовала рулетка, ее закрыли только через два года. Из-за этой рулетки в Баден ездили французские аристократы, Сен-Жерменское предместье, потому что во Франции все игорные дома правительство закрыло еще в 1837 году. Можно предположить, что именно там ее тетя, госпожа Надин Романова, пристрастилась к игре зеленом сукне. Впоследствии, когда они жили в Ницце, тетя часто ездила играть в Монте-Карло.

Баден-Баден странным образом многими нитями оказался связан с Россией, ее культурой. Баденские правители состояли в родственных связях с Российским императорским домом: принцесса Луиза-Мария-Августа Баденская, дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла-Людвига, стала женой Александра I, приняв православие под именем Елизаветы Алексеевны.

Кто здесь только ни бывал из российских писателей, сановников, государственных деятелей. Достаточно только перечислить тех, кто здесь умер, чтобы было понятно, как моден был Баден на протяжении всего 19 века. В Баден-Бадене после долгой болезни умер большой русский поэт Василий Андреевич Жуковский. Здесь умер князь Петр Андреевич Вяземский, друг Пушкина, известный поэт и сановник, обер-шенк двора его величества; за много лет до этого в Бадене умерла младшая дочь князя Надежда. Умер в Бадене и князь Козловский, известный дипломат первой трети 19 века и литератор, которого печатал в своем журнале «Современник» А. С. Пушкин. Провел здесь последние дни и тихо угас Государственный канцлер Российской империи светлейший князь Александр Михайлович Горчаков, однокашник Пушкина по Царскосельскому Лицею, за много лет до его смерти здесь умерла горячо любимая его жена Мария Александровна, урожденная княжна Урусова, в первом браке графиня Мусина-Пушкина.

Жорж Дантес, после дуэли с Пушкиным высланный из России, летом 1837 года лечился в Баден-Бадене. Здесь же находился в то время и брат царя, великий князь Михаил Павлович.

У многих русских в Бадене и его окрестностях были дачи. Например, князь Вяземский подолгу живал на киселевской даче, которая принадлежала Софье Станиславовне Киселевой, урожденной Потоцкой, дочери знаменитой красавицы-гречанки Софьи Константиновны Клавоне-Потоцкой. Софья Потоцкая, одна из первых красавиц Петербурга, за которой ухаживал Пушкин, вышла замуж за боевого генерала двенадцатого года Павла Дмитриевича Киселева, а впоследствии бросила его, переселившись за границу. Говорят, что в Бадене она даже прижила от любовника двоих детей. Про Софью Потоцкую (за границей она предпочитала свою девичью фамилию) говорили, что чертами лица она похожа на французскую актрису Рашель. Павел же Дмитриевич Киселев, ее муж, был долгое время министром государственных имуществ и в последние годы своей жизни (умер он в 1872 году) послом в Париже.

П. В. Анненков пишет о маленьких германских городах, называя их «столицами космополитизма», они «не принадлежат уж никому, принадлежа всем, как будто одобрительно помахивают головой сближению всех народов и будущему скорому уничтожению их родовых отличий».

«Сколько в них шума и сосредоточенной общественной жизни, — пишет он дальше в своих «Письмах из-за границы», — которая от этого приобретает немаловажное значение! Особенно важны они для нас в том отношении, что сделались живыми геральдическими книгами русского дворянства. Я видел в Бадене доктора, который знал почти все дворянские фамилии России, в том числе и мою…»

И далее:

«Не праздники, не балы, не фейерверки этих вод составляют их главную прелесть, а легкость, с какою приводят они человека в непосредственное соприкосновение с обществом Европы, со многими важными людьми ее и с бесчисленным количеством характеров: это их заслуга».

Один британский наблюдатель, посетивший Баден-Баден, также заметил, что «положение, формальности этикета и титулованная надменность в значительной степени отбрасываются во время непринужденного общения на водах».

Знаменитые воспоминания бывшей фрейлины А. О. Смирновой-Россет, дружившей с Пушкиным, Жуковским и Гоголем, в одной из своих редакций названы «Баденским романом».

У баденских сезонов были богатые традиции: с 30-х годов 19 века здесь собирались и другие парижские знаменитости русского происхождения: княгини Долгорукая и Голицына, до самой своей смерти ездила сюда княгиня Ливен, конфидент русского царя, в течение двадцати лет бывшая любовницей знаменитого французского политика Гизо и державшая в парижском особняке на улице Сен-Флорантен, который раньше принадлежал Талейрану, а после его смерти был куплен Джеймсом Ротшильдом, и где она много лет занимала антресоли, политический салон.

Свой дом был в Баден-Бадене у Ивана Сергеевича Тургенева. Долгое время он снимал квартиру неподалеку от собственной деревянной дачи знаменитой певицы Полины Виардо, пока не построил на Тиргантенштрассе, под № 3, настоящий каменный замок, где в домашнем театре разыгрывались пьески, написанные им вместе с Полиной Виардо. Эти представления посещал даже герцог Баденский с семьей.

Кроме Тургенева, в Баден-Баден наезжали и другие русские писатели: Достоевский, Гончаров. Достоевский проигрывался на рулетке в пух и прах, Гончаров играл осторожно и всего не проигрывал. Он корил Достоевского, зачем он проиграл все, а не половину.

Вот как происходила игра. Описание рулетки нам оставила в своем дневнике 1867 года Анна Григорьевна, жена Федора Михайловича Достоевского.

«…Мы отправились с ним в вокзал. Это довольно большое здание, с прекрасной большой залой посредине и с двумя боковыми залами. Этот вокзал называется «Conversation». Наконец-то я увижу рулетку, думала я, входя в залу. Но я, право, ее представляла себе гораздо великолепнее, чем я теперь увидела. За большим столом, посредине которого находится самая рулетка, сидят шесть крупье, по двое у каждой стороны стола, для раздачи денег, и по одному в концах стола».

Больше описывать нечего, довольно скучное на первый взгляд заведение, но страсти в нем кипят нешуточные:

«Вот уже два раза я вижу здесь одну русскую, которая играет всегда на золото и постоянно выигрывает. Она ставит большей частью на цифры, но также и на zero. Но вот что замечательно: я заметила, что она три раза поставила на zero и три раза выиграла. Это меня вводит в сомнение: справедливо ли она играет? Один из крупье, раздающих деньги, молодой черноволосый господин, постоянно к ней обращается, улыбается и переглядывается с нею и бесцеремонно говорит. Мне кажется, не может ли тут существовать каких-нибудь сношений между нею и им? Может быть, он, как крупье, знает по некоторым приметам, когда может выйти zero и не передает ли он ей как-нибудь это, потому что она безошибочно выигрывает на zero. Раз только она поставила и не выиграла. Вообще эта особа одевается очень великолепно, в бриллиантовых серьгах, в локонах, в светло-сиреневом платье, с белым шелковым лифом и лиловыми рукавами, отделанными белыми с черным кружевами… Мне бы очень хотелось узнать ее фамилию, тем более, что лицо ее мне очень знакомо, и лица спутников. Но Федя очень несчастливо играл, — он проиграл все пятнадцать талеров. Сзади меня стояла какая-то немка с мужем, который отмечал на бумажке выходившие номера. Она долго, долго держала в руках своих талер, который хотела тоже поставить на ставку, долго не решалась, наконец, поставила вместе с Федей и проиграла. Ведь эдакое несчастье. Пожалуй, у ней только и есть, что этот талер, и вдруг проиграть его, как это обидно. Была тут еще одна молодая девушка, которая тоже ставила талер, проиграла его и так потом не ставила, — может быть, тоже последний. Говорят, что здешние жители проигрывают в воскресенье, пытая счастье, все свои сбережения, сделанные за трудовую неделю. Как жаль! Какая-то старуха в желтой шляпе несколько раз ставила пятифранковики и каждый раз выигрывала, так что меня это даже поразило: куда ни поставит, непременно и выиграет. Она унесла, мне кажется, пятифранковиков штук 15, если не более. Потом подле меня стоял один какой-то, вероятно, благородный мужчина, очень жарко дышал, просто-напросто сопел. Он поставил несколько раз 5 франков, и каждый раз выигрывал… Потом он стал ставить на числа и три раза таким образом выиграл. Так что он унес. я думаю, непременно франков 100, если не больше. Потом подле меня стоял еще один человек, довольно красивый, который играл на золото. Он ставил большей частью rouge или noir и, по мере того, как у него накоплялось, он ставил a la masse 5 Louis, a la masse. Так что у него под конец накопилось a la masse до 15 луидоров. Потом он поставил 9 луидоров и проиграл. Он ужасно, как краснел. Мне кажется, ему было очень досадно так много проиграть. Проиграв все, мы с Федей вышли из зала и отправились домой».