Виктор Бердинских - История одного лагеря (Вятлаг)

• Название: История одного лагеря (Вятлаг)
• Автор: Виктор Бердинских
• Издательство: Аграф
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 978-5-7784-0042-9

До сих пор в России не было ни одной научной книги по истории любого из 50-ти с лишним лагерных комплексов ГУЛАГа. Между тем именно лагерные комплексы были основой, становым хребтом гулаговской империи. Только исследуя историю отдельно взятого лагеря, можно до конца понять и объяснить механизм лагерной системы. В данной книге впервые на основе богатого архивного материала, воспоминаний очевидцев рассказывается об истории формирования и функционирования одного из 10-ти лесных лагерей Вятлага ГУЛАГа с 1930-х до 1960-х годов. Перед читателем раскрывается уникальная картина жизни и быта людей в исключительно тяжелых условиях неволи на русском Севере. Книга будет интересна всем, кого занимает историческая судьба России в XX веке и прежде всего одна из самых горестных и закрытых тем - история ГУЛАГа.

---

Были среди лагерных врачей специалисты высочайшей квалификации – воистину "золотые руки". До сих пор добром поминают местные жители замечательных хирургов, кандидатов медицинских наук Михаила Эдуардовича Утцаля (политзаключенный, осужден по статье 58-10 – за "антисоветскую агитацию"), Эдуарда Ивановича Кальмбаха (немец-спецпоселенц), заведующую хирургическим отделением, фронтового военврача Анну Куприяновну Купчину, гинеколога Льва Николаевича Ментвида и многих других. В составе медиков, как и других специалистов Вятлага, немало было (о чем уже говорилось) этнических немцев – из Поволжья, Украины, Причерноморья…

Порой вятлаговские врачи творили настоящие чудеса. Вот какой случай припоминает один из заключенных Вятлага середины 50-х годов:

"Работал тогда в центральной больнице хирург Иван Владимирович, молодой – лет около 30-ти, вятский, кажется, из Яранска. Сбил на своей машине старуху – и получил 3 года. Жил в "зоне", в бараке хозобслуги… Однажды привезли сюда (в ЦБ) с "севера" заключенного-грузина с топором в голове – посчитали, что покойник, и поместили в морг. Иван Владимирович в ту ночь был дежурным врачом. Зачем-то ему понадобилось зайти в морг, где этот грузин лежал. И тут он (Иван Владимирович) обнаружил, что "зверь"-то (по-лагерному так называли всех кавказцев) еще живой. Созвонился хирург с начальником больницы, попросил разрешения прооперировать полуживого-полумертвого – и к утру вынул у него топор из головы, очистил череп от осколков и "тронутого" мозгового вещества (а его набралось граммов 200)… Самое удивительное, что у этого грузина-счастливчика – выходца с того света – ни один орган не парализовало. Я сам видел потом его в больнице: мужик лет под тридцать, через голову (ровно посередине) – огромный шрам, но уже без повязки, почти заживший, а из одной ранки, как паста из тюбика, выжимается белое-белое вещество. Мужчина разговаривал, смеялся и ходил по палате…"

Действительно, хирургам в Вятлаге работы всегда хватало с избытком. Были у них и незаурядные профессиональные успехи и достижения, однако многие из них так и остались неизвестными для общественности и медицинской науки… Кстати, очевидец, фрагмент воспоминаний которого приведен выше, считает, что, по его многолетним наблюдениям, в "зонах" минимум 30 процентов их "обитателей" нуждаются в лечении от "дебильности, если только она поддается лечению". И надо сказать, что это наблюдение подтверждается современными психодиагностическими исследованиями (правда, процент психопатологических отклонений называется гораздо более значительный).

Завершая обзор лагерной системы "медицинского обслуживания" отметим, что в нее входили также Дом ребенка (для младенцев женщин-заключенных – в "зонах" Вятлага ежегодно появлялось на свет несколько десятков новорожденных) и свой Дом отдыха…

***

Таковы (в самом общем виде) основные элементы структуры Вятлага 40-х – 50-х годов.

Он всегда являлся сугубо секретным объектом и в официальных документах (а также на почтовых адресах) обозначался под кодовым наименованием – "почтовый ящик (п/я) 231". Лишь в конце 1968 года Вятлагу подобрали более нейтральный, безлико-казенный "псевдоним" – "Учреждение К-231", но еще долгое время (вплоть до середины 80-х годов) и он оставался "непечатным": применяли разные "эвфемизмы" (в основном – с "производственным уклоном", что, в общем-то, наиболее адекватно отвечало сути вещей) – "Лесновский лесокомбинат", "предприятие п.Лесной" и т.п…

Теперь, имея определенное представление о внешних параметрах "лагерной среды обитания", попытаемся мысленно "проникнуть" в ее "содержимое", представить себе внутреннюю структуру, "пневмосферу" мира заключенных.

б/ "Блатной мир"

По меткому замечанию ветерана Вятлага П.Т.Ожегина, "в лагере существовала своя, образно выражаясь, классовая структура". Наиболее многочисленным "классом" в ней были "мужики", то есть работяги, заключенные-сдельщики. Это они валили и пилили лес, строили "зоны" и жилые поселки, выращивали сельхозпродукцию и делали многое другое, на чем держалось все лагерное хозяйство.

"Доходягами" называли истощенных до крайности заключенных, которые не могли трудиться. Потеря веса у них составляла более 30 процентов. В основном они умирали от дистрофии.

"Придурками" именовались заключенные, работавшие в хозобслуге лагеря: дневальными, хлеборезами, поварами, конторщиками, сушильщиками, нарядчиками… Они имели возможность дополнительного питания (естественно, за счет "работяг"), сотрудничали (в определенной мере) с лагадминистрацией и от них порой (особенно – от нарядчиков) многое зависело в судьбе рядового лагерника.

Особую "касту" в лагере составляли "блатные" и "воры". Лидеры их называли себя "ворами в законе" и, в соответствии с неписанным "воровским кодексом", не работали (это запрещалось, считалось, применяя их жаргон, "западло"), но прекрасно жили за счет труда все тех же "мужиков-работяг". "Воры" становились полными вершителями судеб заключенных, если им удавалось взять верх в "зоне". Вокруг этих "паханов" вертелись "шестерки", прислуживавшие своим хозяевам и готовые на все по их команде. Высшим "органом управления" у "блатных" являлась "сходка": что она решит – так тому и быть в "зоне". Неотъемлемые черты "блатарей" – эгоизм и жестокость. В жизни их интересовали лишь деньги, "шмотки", карты, спиртное, женщины – то, что (при существовавших тогда внутрилагерных порядках) "воровские авторитеты" всегда имели. Самой большой страстью блатных является игра в карты "под интерес". Играли нередко целыми сутками (работали-то за них "мужики") – самозабвенно, азартно – до иступления. Карты мастерили из тетрадей, книг, журналов, газет, даже из хлеба – из всего, что имелось под рукой. Зачастую проигрывали все: "пайку", деньги, одежду – и продолжали играть в долг, оставаясь в буквальном смысле голыми. Картежная игра в лагере запрещена и нарушителей строго наказывали, вплоть до водворения в ШИЗО, но это мало кого останавливало. Проигравшийся мог (по указанию выигравшего) отрубить себе кисть руки, нанести увечье другому, совершить убийство.

На 21-м ОЛПе в 1954 году "начальник режима" (заместитель начальника лагпункта) зафиксировал такой случай: "Воровские неписанные законы соблюдались четко. Невыполнение их могло стоить жизни. Вот пример. Один из "воров" проигрался в карты в долг. По-лагерному – "засадил фуфло". А это "ворам" было не положено. "Пахан" собрал "сход", на котором проигравшегося "вора" предупредили и дали ему срок для расчета. Подошло время – он расчитаться не смог. Вечером перед отбоем пришел "исполнитель", вызвал с нар должника. Тот понял, за чем он пришел, и спросил: "Ну что, резать пришел? Давай – режь здесь!" Но "исполнитель" указал ему на туалетную комнату, где "обвиняемый" подставил ему под нож свою грудь и погиб, по-"воровски" искупив свою "вину"…

После войны многие матерые "блатари" отошли от "воровских традиций": соглашались на "сотрудничество" с лагадминистрацией, не отказывались от работы и т.п. Некоторые, нарушая "воровской кодекс", совершали новые преступления: убийства, поджоги и прочее, а затем "выбрасывались в запретку" или "прятались на вахту" (КПП) и просили изолировать их в ШИЗО, становясь, таким образом, "ссученными"… Между этими двумя уголовными группировками ("ворами" и "суками") в конце 40-х – начале 50-х годов развернулась в лагерях настоящая война – на взаимоистребление. В ту "зону", где верховодили "ортодоксы" – "законные воры", "ренегатам" – "ссученным" ("сукам") доступа не было. И – наоборот. Поэтому их старались "разделить", изолировать друг от друга, распределить "по мастям" на разные лагпункты. Впрочем, "воровская" инфраструктура, пронизывавшая все подразделения Вятлага, оказывалась небесполезной (а порой и необходимой) для лагерного начальства. Пример: летом 1955 года на 17-й ОЛП вместе с "воровским" этапом прибыл один из "ссученных воров". Он "замаскировался" и решил отомстить своим "смертельным врагам": накормил их кошачьим мясом, а потом "выбросился" на КПП и выдал "кумовьям" всю "блатную" верхушку "зоны" – 18 "воров", которых незамедлительно перевели на другой ОЛП (более строгого режима)… Однако на месте "профилактированных" лагерными чекистами тут же, как грибы после дождя, в "зоне" появлялись новые "воровские авторитеты" – и уголовный "беспредел" продолжался…

Бывший сотрудник вятлаговского штрафного лагпункта (для "ссученных воров") припоминает массу случаев членовредительства среди них (как правило – с целью невыхода на работу):

"Резали себе вены, пришивали к телу пуговицы, глотали так называемые "якоря", один даже прибил гвоздями к чурке свою мошонку… Была масса "отказчиков" от работы каждый день. Работать с ними было очень тяжело. "Отказчиков" направляли в лес на отдельный объект (делянку), но они там только жгли костры ("грелись"), а если и делали вид, что работают, то нарочно оставляли на лесоповале очень высокие пни, за что нас лесники потом штрафовали немилосердно… Главный инженер лагпункта настоял, чтобы я эту "неработь" из леса убрал. Следующая попытка заключалась в том, чтобы использовать "отказчиков" на ремонте дорог в жилом поселке для вольнонаемных. Следуя под конвоем, они (заключенные) вдруг остановились у железнодорожной станции. Двое разделись догола, оставшись буквально "в чем мать родила", а всю свою одежду сожгли. На следующий день за поселком (на освобожденном от рельсов железнодорожном полотне) эти же "бузотеры" выкопали яму, несколько человек влезли в нее и запели "Варяга"…