Наталья Муравьева - Беранже

• Название: Беранже
• Автор: Наталья Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга посвящена французскому поэту-сатирику Пьеру Жану Беранже.

---

Так говорилось о нем в песенке Беранже «Другу-отшельнику», пропетой за столом Жуй в день его рождения.

По родству, ему в наследство
Дал Рабле свой капюшон,
Чтоб нашел в веселье средство
Мудрецом остаться он,
Чтоб монахов без стесненья
Бичевал бы сам стихом.
Твоего за нас моленья,
Друг-отшельник, ждем!

За столом у Жуй Беранже решил впервые пропеть свою новую песню «Бог простых людей».

Подходя к дому Отшельника, он чувствует лёгкое волнение. Как примут его слушатели? Ведь до сих пор считается, что песня не должна вторгаться в область высокой поэзии, затрагивать возвышенные философские темы, а он попытался преступить этот запрет.

Окна Жуй светятся. Люстры зажжены, гости уже за столом. Рядом с либеральным депутатом — актер из театра «Водевиль», рядом с известным историком — начинающий писатель… Беранже бурно приветствуют. Без него и веселье не то, и ужин не в ужин, и десерт не в десерт.

Когда подходит его очередь в застольном круге, Беранже исполняет новую песню. Да, тон ее необычен, строфы этой песни не назовешь куплетами, настолько высок их строй.

Почитанию «земных богов», погоне за богатством и властью, чувствам и верованиям, принижающим людей, Беранже противопоставляет человеческое в человеке, «естественную» мораль людей, чистых сердцем.

Добро и разум, любовь, дружба и чудесный дар творчества — вот во что стоит верить, чему стоит поклоняться!

Напрасно церковники пугают людей страшным судом и муками ада.

Не может быть! Не верю в гнев небесный!
Свой долг земной я выполнял, как мог:
Любил любовь, и верил в дар чудесный,
И не пускал печали на порог.
Ко мне, любовь, вино, друзья! Я знаю,
Что вправе жить живое существо!
Держа бокал, тебе себя вверяю,
Всех чистых сердцем божество!

* * *

Свобода слова и мысли была в цепях, и все же ораторское искусство, пышно расцветшее некогда в годы революции, не иссякло, не зачахло во Франции.

На трибуне палаты депутатов шли настоящие турниры красноречия, ораторские поединки. Блестящие импровизированные речи произносились в салонах, которые посещал Беранже. И одним из лучших ораторов был депутат оппозиции, республиканец Манюэль. Роялисты ненавидели и побаивались его.

— Под мягким обличием кошки в этом человеке таится тигр, — говорили они.

Беранже впервые встретился с Манюэлем в 1815 году в одном из салонов. Высокий, худощавый, с бледным лицом южанина, с неспешными движениями, Манюэль не торопился вступать в споры. Но за внешней сдержанностью его угадывалась скрытая сила. Это впечатление подтвердилось, когда Манюэль заговорил. Речь его захватывала убежденностью, силой логики, блеском отточенных сарказмов. Действительно, такой оратор может быть грозой для политических паяцев и маркизов Караба, думал Беранже.

Чем лучше узнавали друг друга депутат и песенник оппозиции, тем глубже становилось их взаимное расположение.

Сын провинциального нотариуса, Манюэль, как и Беранже, не имел ни капиталов, ни титулов и выдвинулся лишь благодаря таланту, труду, уму и воле.

Как и для Беранже, духовной родиной для него была революция.

Восемнадцатилетним юношей вступил Манюэль в революционную армию. Когда школьник Пьер Жан упражнялся вместе с товарищами в стрельбе из маленькой пушки на пероннском валу, Манюэль шел в атаку на врага. Он дослужился в войсках республики до чина капитана артиллерии. Во время итальянской кампании был тяжело ранен и после того уже больше не вернулся в армию.

Юрист по образованию, он занялся адвокатской и журналистской деятельностью. Во время «ста дней» его избрали в палату депутатом от Барселонетты. В 1818 году, после роспуска «бесподобной палаты», Манюэль был избран вторично, на этот раз от Бретани. К голосу его прислушивалась не только Франция, но и вся Европа.

Оба друга — один речами, другой песнями — атаковали лагерь феодальной реакции, и фронт их атак расширялся, а удары становились все решительней и весомее.

Манюэль был одним из редакторов либерального журнала «Минерва», За два года своего существования, (1818–1819), обходя цензурные рогатки, журнал сумел опубликовать много песен Беранже («Маркитантка», «Простолюдин», «Изгнанник», «Старушка», «Бренюс», «Священный союз народов», «Миссионеры», «Мой старый фрак», «Дети Франции», «Возвращение на родину», «Время» и др.).

Беранже ценил благожелательный прием, который находила в «Минерве» его политическая поэзия, но на предложение стать постоянным оплачиваемым сотрудником редакции ответил отказом.

— Просто смешно заставлять друзей моих оплачивать куплеты, сочинение которых доставляет мне столько удовольствия, — говорил он Манюэлю.

Причина его отказа, однако, крылась глубже.

«Я с большим удовольствием подчиняюсь вашей литературной цензуре, — писал Беранже редакторам «Минервы» в октябре 1819 года. — Что касается политического духа моих куплетов, я не могу вам обещать столь полного послушания… Песенник — это застрельщик. Он идет на риск. Вы должны также иметь в виду, милостивые государи, что я мог бы настаивать на помещении тех песен, которые могли бы навлечь на вас ответственность».

Нет, Беранже не хочет подвергаться политической цензуре, пусть даже цензорами будут его друзья. Он отстаивает свою независимость. И Манюэль понимает его.

Встречи друзей становятся все чаще. Делиться мнениями, советоваться, вместе обсуждать политические дела и творческие замыслы становится для каждого из них настоятельной потребностью.

Манюэль часто бывал в салоне Лаффита. Этот богатейший банкир Франции, ворочавший колоссальными суммами, ведавший личными расходами короля, славился как филантроп и завзятый либерал. В его особняке на улице д’Артуа собирались вожаки политической оппозиции. Здесь вели поединки красноречия признанные корифеи либерализма, здесь оттачивали свои ораторские таланты и завязывали полезные знакомства молодые политические честолюбцы, будущие ученые, писатели, министры. Богатейшие люди Франции и бедные студенты, либералы, доктринеры, бонапартисты — пестрое, говорливое, разношерстное общество толпилось по вечерам в этом салоне, сделавшемся своеобразным штабом оппозиции.

Манюэль не раз звал Беранже пойти вместе с ним к Лаффиту, но песенник упорно отказывался.

— Я всегда недолюбливал финансовых дельцов, их раззолоченные салоны и шумное общество. Нет, там нечего искать дружбы, — отвечал он на уговоры Манюэля. Но уговоры становились все настойчивее, Беранже в конце концов сдался.

Все головы поворачиваются к Беранже, как только он появляется на пороге. Те, кто видит его в первый раз, с жадным любопытством рассматривают, каков из себя этот песенник, снискавший такую популярность.

Перед ними худощавый стройный человек средних лет и среднего, скорее даже невысокого роста. Большая, слегка склоненная набок голова сияет обширной лысиной. Редкие светлые волосы растут по краям ее и длинными прядями спадают на высокий крахмальный воротник из белого льняного полотна. Лицо круглое, глаза голубые, выпуклые и очень выразительные. Смотрят простодушно и прямо, но где-то в глубине их скачут лукавые смешинки. А рот, может быть, еще выразительней глаз. Хорошо очерченные пухлые губы с длинными и тонкими уголками. Вот один уголок слегка вытягивается, а губы приоткрываются — так и видно, что сейчас из них вылетит острое словцо!

На нем опрятный, но сильно поношенный темный сюртук и клетчатый жилет. Руки без перчаток; он не носит их и вообще не делает различия в своем костюме, куда бы ни шел. Об этом все уже слышали. В светской гостиной Беранже появляется в той же одежде, что и в кабачке на песенном сборе какой-нибудь гогетты.

Он нисколько не скрывает своей бедности. Напротив! Даже подчеркивает ее при случае: не стыдится ее, а гордится ею.

Где бы он ни был, Беранже остается самим собой. Поза и фраза, всяческое щегольство ненавистны ему, в чем бы они ни проявлялись — Bi поэзии или в жизни, в одежде или речах.

Хозяин салона спешит навстречу долгожданному гостю.

— Наконец-то вы здесь, с нами!

Лаффиту уже за пятьдесят (он на тринадцать лет старше Беранже), но движения его быстры, глаза зорки, на губах играет дружелюбная улыбка. Никакого чванства, зазнайства, банкирской важности не видно в этом человеке, облаченном в долгополый коричневый сюртук. От Манюэля Беранже слышал, что Лаффит выбился из «низов». Трудолюбие, упорство и недюжинные коммерческие способности помогли ему превратиться из бедняка в финансового туза. Этот умный и дальновидный банкир прекрасно понимает, как вредна для Франции, как препятствует буржуазному прогрессу феодальная реставрация. Этим и объясняется его активная политическая оппозиционность. Своими связями и деньгами он оказывает большую помощь либеральной партии.