Мэри Кайе - В тени луны. Том 1

• Название: В тени луны. Том 1
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-330-1

Роман написан в лучших традициях английской романтическо-приключенческой прозы. Действие романа происходит в Индии в середине XIX века. Девушка Винтер из знатной семьи в возрасте 12 лет помолвлена с Верховным комиссаром Индии лордом Бартоном. Когда она достигает совершеннолетия, Бартон посылает за ней своего помощника Алекса Рэнделла. Алекс пытается отговорить девушку от брака с грубым и развратным Бартоном, но она все же отправляется в Индию. Там ее поджидает масса опасностей, в канун ее прибытия разгорается восстание сипаев. Алекс и Винтер оказываются вовлеченными в самую гущу восстания с его кровавыми оргиями и разрушениями, повсюду их подстерегают опасности, и только пройдя через разлуку и страдания они смогут соединить свои судьбы.

---

Он внимательно осмотрел зарядный механизм двустволки, напрягая зрение в густом полумраке, затем резким движением выпрямил ружье и подобрал с земли подстреленных птиц.

— Пора нам. Пошли в дом.

Они покинули берег джиля и направились через темную равнину обратно, к огоньку дака. Небо над их головами зацвело звездами, где-то за пастбищем подняла зловещий вой стая шакалов. Когда они вошли во тьму манговой рощи, Нияз чуть поотстал. Он должен был исправно играть роль исполнительного ординарца, которому разрешено следовать за английским офицером не ближе чем в шести шагах.

Алекс тут же лег спать, у Нияза были еще дела. С ними он справился как надо, доказательством чему служило появление ранним утром около веранды дака старосты деревни и трех лошаденок. Нияз сообщил:

— За эту жалкую троицу, произведенную неизвестно от какой мамаши, староста заломил непомерную плату в сто пятьдесят рупий!

Эти слова вызвали у старосты бурю протестов. Он заявил, что по деревенским меркам сто пятьдесят рупий за трех «скакунов» — это почти что даром.

— Убери его, пока я не оглох! — взмолился Алекс. — Очень хочу надеяться, что эти красавцы не рассыплются под нашей тяжестью в пыль, хотя и сомневаюсь в этом.

— Лучше уж попытаться что-нибудь выжать из них, чем отдаваться на милость даки-гари, которые либо пьяницы, либо наркоманы, — сказал Нияз, подавая старосте серебряную монету. — Надеюсь, Господь не допустит, чтобы кто-нибудь из нашей риссалы увидел нас на отчаянных конягах! Вон та дальняя… она способна разве на то, чтобы везти наши пожитки. Если она, конечно, вообще на что-либо способна.

Они выехали с постоялого двора в то же утро; их поглотила обширная, полная загадок земля, и они затерялись среди миллионов разноязычных индусов, словно две песчинки на бесконечных равнинах.

Глава 16

Спустя десять дней на пыльной дороге, ведущей из Каунпура в Оуд, появился странствующий торговец игрушками. Мешок его был наполнен всякими безделицами. У него не было помощника, но сам он был весел, отличался на редкость общительным характером, и легко вступал со своим братом-путешественником в беседы либо прямо в пути, либо на привале. На одной из таких остановок он познакомился с группой фокусников, ехавших на ярмарку в Канвай — небольшую деревеньку, находившуюся на границе Оуда недалеко от Битаира.

Его остроумие и величавость, которые он проявлял, продавая свои игрушки, очень пришлись по душе руководителю группы фокусников, и тот предложил Джату в свободное от торговли время быть зазывалой у фокусников. За это ему обещали харчи и, — если выручка будет солидной, — небольшой процент от нее. Такой разговор вполне устроил обе стороны.

С противоположной стороны, из Фатигара, к Канваю приближался стройный и жилистый патанец. Он сидел верхом на костистой и норовистой крестьянской кобылке и вел на поводу еще двух весьма жалких лошаденок. Он также направлялся на известную ярмарку. Его одежда, речь, тяжелый взгляд светлых глаз на смуглом от загара лице говорили о том, что это сын пограничного племени из Усафзая. Он отличался веселым нравом, по дороге постоянно распевал во весь голос песенки всякого рода, — в том числе и весьма легкомысленные, — а также был не прочь завязать дружеский разговор с любым человеком, встретившемся ему на дороге.

Всякому, кто желал его послушать, он рассказывал о том, что его кузен Ассад Али привел с севера табун лошадей, намереваясь продать их с большой выгодой для себя в Пенджабе или Рохилкенде. Торговля шла очень бойко, но кузен вдруг ни с того ни с сего загнулся от холеры в какой-то деревеньке около Дели. Когда он умер, все его помощники разбежались из страха подцепить заразу. При этом они прихватили с собой всю выручку. В результате он, Шередил, остался один. В Карнале он поймал трех последних захудалых лошаденок из табуна кузена, которых тот не успел продать. Теперь вот приходится тащиться с ними по пыльным дорогам. Впрочем, он все еще надеется, что ему удастся сбыть их с рук где-нибудь южнее. А недавно он услышал от кого-то о ярмарке в Канвае и решил попытать счастья там.

В его широкий пояс был заткнут длинный патанский нож, через плечо висел старый, но еще исправный жезаил[32], имелось и приличное количество патронов. Шередил предпочитал ехать по самой середине дороги (Алекс всегда верил в присловье о том, что лучше всего прятать вещь, положив ее на самое видное место).

Канвай в народе называли городом, но на самом деле это была обычная деревенька, известная лишь своей ежегодной ярмаркой, которая устраивалась в честь договора, заключенного между двумя враждовавшими кланами, пытавшимися много лет назад уничтожить друг друга. Причем последние поколения врагов уже даже не знали, в чем кроется причина их вражды. Просто убивали друг друга потому, что так делали их отцы и деды.

Ярмарочная площадь была окружена рядами торговцев сладостями, игрушечных дел мастеров, лошадников. Здесь можно было как следует поразвлечься: фокусники, акробаты, факиры, глотающие огонь; потрепанный и жалкий, но хорошо дрессированный мишка; укротители ядовитых змей и наконец предсказатели. А по ночам группа пиротехников устраивала мощные фейерверки, запуская в воздух ракеты, которые лопались с резким треском, приводя в суеверный ужас жителей.

В первый вечер ярмарки пиротехники устроили настоящее представление. Огни, рассыпавшиеся в ночном небе, освещали лица завороженно запрокинувших головы зрителей красным, зеленым и янтарным цветом. Казалось, все неотрывно смотрели на зрелище. Однако при внимательном наблюдении, в неровном свете взлетающих огней можно было заметить, как то и дело из толпы по одному или по двое выходят какие-то люди, и, пробираясь полями за деревней, выходят на невспаханную землю, за пастбища, скрываясь во тьме плотной стены джунглей…

Шередил из Усафзая пошел тем же путем, но зацепился в темноте за какой-то корявый сучок шипового дерева. Тихо выругавшись на пушту, он освободился и тут же замер в напряжении. Тень, которая следовала за ним по пятам, увеличила шаг, и вскоре раздался шепот:

— Ага! Ты с севера… — При этих словах незнакомца Алекс весь напрягся и его рука легла на рукоять ножа, заткнутого за пояс. — Что ты здесь делаешь? Ты патанец, а не индус!

— Я пришел сюда для того, чтобы донести слово истины до моих людей за границей, — зашептал Алекс на хинди. — А ты?

— Я пришел сюда с той же целью. Я должен донести слово истины до Бенгалии, до Берхампура и Муршидабада. Ты из какого пултона?

— Ни из какого. Но зато зять моего кузена служит даффадаром[33] в Гидесе, — солгал Алекс. — Он думает так же, как и мы. А у тебя какой полк?

— Девятнадцатый Бенгальский Пехотный.

Алекс понял, кто перед ним стоит. Это был сипай в отпуске, копейщик, который к тому же пользовался большим влиянием в своем полку, раз был послан сюда представителем. Познакомившись с Алексом, он прошел вперед и скоро растворился во тьме.

Свет от фейерверка то и дело вспышками освещал тропу. Напрягая зрение, Алекс мог заметить, что впереди и позади него в одном и том же направлении идут люди. Тропинка была очень узкая и извилистая, она огибала каждый кустарник шипов, заросли бамбука, дак-деревья и слоновью траву. Люди шли быстро, строго соблюдая приличную дистанцию друг от друга. Нияз осмотрел окрестность острым взглядом опытного разведчика. На пыльной дороге он набросал примерную карту местности, но она не содержала ни единой фактической ошибки или неточности. Поэтому даже ночью Алекс, зная обо всех особенностях рельефа, не мог заблудиться и знал, что его может ждать впереди.

Тропинка, — это была козлиная тропа, — тянулась в джунгли как будто совершенно бессмысленно, между зарослями высокой травы и бамбука. Наконец, она вывела к песчаному склону, по которому можно было спуститься в глубокий овраг. Если посмотреть направо, то было видно, что овраг заканчивается тупиком, но налево он сужался и уводил куда-то вдаль. Алекс следовал за сипаем, с которым повстречался несколько минут назад, держась от него всего в десятке ярдов. Сипай повернул в овраге налево. То же самое сделал и Алекс. Ему показалось, что овраг перегорожен какой-то каменной плитой. Сипай шел впереди, не замедляя шага. Он словно исчез в этой каменной стене! Алекс всю дорогу благодарил про себя Нияза за то, что он так хорошо разведал обстановку. Вот и сейчас он не растерялся, так как знал, что в каменной стене есть узкий ход. Две каменные глыбы, перегородившие овраг, как бы «находили» одна на другую, если смотреть на них прямо. К тому же проход был скрыт от любопытного глаза лесными растениями и корнями деревьев. Только при внимательном взгляде, при свете дня, можно было увидеть проход.

Вид этого оврага неожиданно и неприятно напомнил Алексу о другом овраге, который находился в сотне миль к северо-западу от Оуда. Однажды жарким и солнечным утром семь лет назад какой-то черт дернул Алекса спуститься туда. Тот овраг также был завален скалой. Алекса охватило праздное любопытство, и после недолгих поисков он отыскал в камне небольшую дыру. Когда он пролез в нее, то оказался лицом к лицу с огромным тигром, приближавшимся к скале с противоположной стороны. Ему до сих пор помнились дикие желтые глаза на огромной, покрытой черными полосами морде… Он до сих пор помнил, как дрогнули густые бакенбарды зверя, как он страшно оскалился, как напряглись мускулы перед прыжком… Вдвоем они никак не могли ни развернуться, ни разойтись на узком дне оврага. С Алексом, охотившимся тогда на куропаток, был только его дробовик. Он выстрелил из обоих стволов в упор. Падая, тигр успел задеть его своей огромной лапой, увенчанной острыми когтями. Отметина у Алекса осталась на всю жизнь.