Мэри Кайе - В тени луны. Том 1

• Название: В тени луны. Том 1
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-330-1

Роман написан в лучших традициях английской романтическо-приключенческой прозы. Действие романа происходит в Индии в середине XIX века. Девушка Винтер из знатной семьи в возрасте 12 лет помолвлена с Верховным комиссаром Индии лордом Бартоном. Когда она достигает совершеннолетия, Бартон посылает за ней своего помощника Алекса Рэнделла. Алекс пытается отговорить девушку от брака с грубым и развратным Бартоном, но она все же отправляется в Индию. Там ее поджидает масса опасностей, в канун ее прибытия разгорается восстание сипаев. Алекс и Винтер оказываются вовлеченными в самую гущу восстания с его кровавыми оргиями и разрушениями, повсюду их подстерегают опасности, и только пройдя через разлуку и страдания они смогут соединить свои судьбы.

---

Но он продолжал неподвижно сидеть на месте, привалясь спиной к колонне.

Заговорил уже третий человек. На этот раз к жаровне вышел священник-индуист, садху. Он говорил конкретнее тех, кто выступал до него. Основной мыслью его речи было: несите слово истины! Его необходимо принести в каждый город, в каждую деревню! Каждый человек должен пребывать в полной готовности. Необходимо раздобыть оружие и надежно укрыть его до поры. Где взять оружие? Украсть, если нельзя иначе! Каждый должен заточить свой меч, топор, нож, оковать железом свою латьи. Грядущий год должен стать Годом Пророчества, в который придет конец Ста Годам Притеснений!.. Захватчиков необходимо истребить. Всех до единого. Мужчин. Женщин. Детей. Чтобы до Запада не добрался ни один из них и не рассказал своим соотечественникам о том, что произошло в Индии.

— Несите слово истины! Несите слово ненависти! Несите слово! — вновь и вновь эхом по комнате разносился хрипловато-истерический крик говорившего. — А теперь мы приготовим знак для всего нашего народа! Как в прежние, дедовские времена!

С колен поднялся бритый монах и бросил что-то на жаровню. Пламя на секунду вспыхнуло с невиданной силой, на мгновение залив все помещение ярким светом и выхватив из тьмы все лица собравшихся. Вспышка была коротка. Когда она угасла и на жаровне остался прежний слабый и трепещущий огонек, комната вновь погрузилась во тьму. Второй монах затянул молитву, которую вскоре подхватили все собравшиеся.

Свет вспыхнул снова, но уже в тумане. Вокруг жаровни торжественно двигались два монаха. Люди тянули шеи вверх, стараясь увидеть самое главное. Алексу очень хотелось подняться на ноги и посмотреть на все свободно, ибо в сидячем положении головы и спины других все заслоняли ему. Но он оставался на месте, не желая привлекать к себе ненужное внимание. Он видел то, что происходит вблизи жаровни, лишь урывками. Монах что-то плеснул или высыпал на блюдо, установленное в жаровне. Похоже это была ата[35]. Человек, сидевший недалеко от жаровни, стал размеренно бить в небольшой барабан. Поначалу несильно, как бы аккомпанируя напевной молитве, которая неслась над головами людей. Но постепенно удары становились все громче, все неистовее. Голос монаха, читавшего молитву, также все повышался. Наконец, все это превратилось в какую-то дикую, безумную какофонию звуков. Собравшиеся все до единого во весь голос выкрикивали заклинание, в котором Алекс признал гимн во славу Кали:

— Кали! Кали! О, страшная зубастая Богиня! Пожри! Отруби! Уничтожь зло! Ударь своим топором! Схвати! Свяжи! Выпей кровь! Защити! Защити! Слава Кали!

Ряд мужчин, сидевших перед жаровней, вдруг вздрогнул. Один из монахов что-то швырнул на жаровню. Но на этот раз вспышка огня сопровождалась еще густым, чадящим дымом, он клубами взвился вверх, наполнил собой помещение и стал воздействовать на присутствующих. Алекс почувствовал удушающий запах какого-то курения: тяжелый, одуряющий, наркотический аромат, который, однако, наполнял душу безумным весельем. Другой монах на минуту ушел в тень и потом снова показался оттуда, таща за собой какое-то маленькое существо, которое слабо упиралось и издавало какие-то тоненькие, нечленораздельные звуки.

«Жертвоприношение, разумеется, — подумал Алекс. — Белый козленок во славу Кали. Они полоснут по горлу несчастного животного особым ритуальным ножом…»

Он увидел блик огня на длинном лезвии ножа. С того места, где сидел Алекс, видно было плохо, но он почувствовал, как вдруг отшатнулись и охнули первые ряды. Этот тяжелый вздох перекрыл на секунду даже оглушительный бой барабана. Дрожь волной пронеслась назад и докатилась до Алекса. Даже те, кто сидел на последних рядах, ощутили на себе весь ужас, который испытали первые ряды. Алексу стало страшно. Это был безотчетный, суеверный страх, парализовавший его на минуту. Он не понимал, что происходит. Только чувствовал, что от ужаса у него на мгновение пересохло во рту, встали волосы дыбом и выступил пот на лбу.

В ту минуту самым лучшим было встать и уйти, но Алекс просто физически не мог шевельнуться. Все мускулы свело судорогой от страха, прежде ни разу не изведанного им. Он был беспомощен, поражен примитивным, каким-то средневековым ужасом… И это был страх не перед смертью, это был страх от встречи лицом к лицу со Злом… Он слышал, как шумно и прерывисто дышат вокруг него люди. Ему казалось, что это волки. Они и внешне напоминали волков: бешено вращали обезумевшими глазами, высунули языки… Они окружали Алекса, совсем как стая ночных шакалов окружает раненую антилопу…

Дым наконец перестал срываться с жаровни, и пламя вновь очистилось. И как только это произошло, человек, сидевший прямо перед жаровней, вскочил на ноги и издал хриплый крик. Это был тот высокий мусульманин, который говорил на сходке первым. На какую-то долю секунды его лицо осветилось огнем жаровни. Это было грубое, с ястребиным носом лицо, с глубоко посаженными глазами и побелевшими от ужаса зрачками. Он выкрикнул что-то. Алекс не понял смысла. Барабан продолжал греметь, молитва превратилась в какую-то исступленную песнь. Кто-то из толпы оттолкнул мусульманина назад. В следующую секунду над жаровней чья-то рука взмахнула ножом, блеснувшим в неровном свете длинным лезвием. Затем рука резко опустилась. Раздался захлебывающийся крик агонии, резкий и высокий, он почти сразу же потонул в стоне, который издала толпа.

Этот крик не был похож на крик животного. Алекс вскочил на ноги и, увидев того, кто издал этот душераздирающий крик, бессильно отклонился назад, прижавшись спиной к скользкому камню колонны.

На каменной плите было распластано отнюдь не тело козленка. В лужице крови, стекавшей ручейками с плиты, лежал ребенок. Белый ребенок. Алексу бросились в глаза пшеничные волосы и маленький ротик, раскрытый последним криком ужаса и боли. Горло было перерезано, и в нем зияла огромная дыра. Это был мальчик. На вид ему можно было дать не больше трех-четырех лет. Его маленькое тельце неестественно белело на камне, залитом яркой алой кровью.

Слепая, безумная ярость охватила Алекса. На минуту он потерял рассудок и всякую мысль об осторожности. Рука его скользнула за отворот свободной патанской рубахи и пальцы сомкнулись на рукоятке нагревшегося от его тела пистолета. С такого расстояния он просто не мог промахнуться по тому монаху, который стоял над растерзанным ребенком. Алекс знал, что убьет и его помощника, который держал чашу. И еще троих. А потом у него останется нож…

Он выхватил пистолет и навел его на убийцу. Алекс только начал прицеливаться, как вдруг прямо перед ним кто-то поднялся на ноги, загородив обзор. Этот человек, разумеется, не видел Алекса и его пистолета. Просто ему тоже захотелось увидеть все без помех. На какие-то доли секунды пришлось задержать исполнение приговора монахам. И этих секунд оказалось достаточно для того, чтобы вовремя прийти в чувство и образумиться. Ослепляющий туман бешенства схлынул, и Алекс вновь почувствовал способность разумно мыслить. Да, месть за убитого ребенка была необходима. Но, с другой стороны, Алекс не имел сейчас права совершить глупость. Ставки в этой дьявольской игре были слишком высоки. От него сейчас зависели жизни и безопасность сотен и тысяч других детей, уже не говоря об их матерях и отцах… Он обязан был выйти из этой берлоги невредимым. Если он погибнет сейчас, то не сможет спасти своих соотечественников. Пусть даже перед смертью ему удастся отправить на тот свет несколько человек из этой дьявольской компании, игра не стоила свеч. Он понял, что здесь рождалась зараза, которой суждено распространиться на всю страну, если о ней вовремя не предупредить. Если его убьют, соотечественники не услышат его голоса. Нияз? Он тоже погибнет, так как обязательно полезет в драку, если услышит, что Алекс обнаружил себя.

Алекс быстро убрал пистолет обратно под рубаху и вытер рукой пот с глаз. Страшный ритуал жертвоприношения приковал к себе взгляды и внимание всего сборища. Никто не обратил на Алекса никакого внимания. Алекс бессильно опустился на свое место и только сейчас почувствовал, что его всего колотит. Человек, который невольно уберег его от совершения трагической ошибки, ушел куда-то в темноту и освободил Алексу обзор.

Один из монахов вновь кинул что-то на жаровню, и она в очередной раз взорвалась ярким, шипящим пламенем, выхватив из полумрака несколько лиц сидевших поблизости людей. Одно лицо особенно привлекло внимание Алекса. Смуглая, злорадно ухмыляющаяся рожа, искаженная ненавистью и возбуждением. Глаза были широко раскрыты, блестели и были кровожадно устремлены на страшное место жертвоприношения. Красные камни, видимо, рубины, украшали его уши и сверкали на дрожащих руках.

«Эту рожу я навеки запомню!» — подумал с ненавистью Алекс.

Затем состоялся ритуал, который Алекс мог наблюдать свободно, но смысла которого не понимал. Затем он увидел, как теплую кровь принесенной жертвы влили в блюдо с мукой. Один из монахов стал замешивать тесто. Алекс рассеянно следил за привычными движениями его рук. Сколько раз он уже видел, как замешивают тесто на дорогах, у костров, на базарах… Он догадался, что монах готовит чуппатти. Под оглушающий аккомпанемент каких-то хриплых голосов, выкрикивающих заклинания, и под грохот барабана тесто было замешано. Ему придали нужную форму, умяли и бросили на металлическую тарелку, укрепленную над жаровней. А толпа все продолжала безумно раскачиваться из стороны в сторону, кланяться и биться об землю в состоянии гипнотического исступления.