Руфь Рома - Повесть и рассказы

• Название: Повесть и рассказы
• Автор: Руфь Рома
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

В книгу Р. Ромы вошла ее «Повесть про Тину», состоящая из небольших самостоятельных новелл, раскрывающих детский характер.

Многие годы своей жизни Р. Рома была артисткой театра, возглавляемого Аркадием Райкиным. О начале пути артиста, гастролях его знаменитого театра рассказывает Р. Рома.

---

Ели уходили все ниже, а столбы — все выше, и вот мы уже без всяких столбов ползем вверх по тросу. Уже не видно шишек, не видно белок, потом и ели внизу стали похожи сначала на осоку, затем на траву, затем на зеленый ковер с неровными краями. Вот на горных склонах появился снег, где-то далеко маленькие, словно сделанные из спичек, мчатся лыжники. Темное, плоское, как разлитые чернила, лежит озеро. Стало холодно. Глубокая пропасть открылась под нами и стала опускаться. В ощеренной камнями бездне плавали облака. Густой подвижный туман окутал нас, и вот мы уже не видим ничего, кроме отвесной скалы, вдоль которой поднимаемся. Неожиданно блеснуло солнце, толстые тросы втянули нас в небольшой вокзал. Мы вышли из вагончика и по крутой лесенке поднялись на Ломницкий Щит, где из грубых серых камней построена небольшая гостиница. В почтовом отделении единственный его сотрудник ставит на наших письмах штамп: «Ломницкий Щит 2635 метров».

Сверху открывается величественное зрелище: глубокие пропасти; острые, как спины ихтиозавров, ряды горных вершин; хаос камней, как бы разбросанных гигантами, и белые облака внизу, почти под ногами, такие плотные, что хочется попрыгать на них, как на матраце. Но они рвутся от ветра, новая бездонная глубина открывается под ними, и сжимается сердце от только что пришедшей в голову озорной мысли попрыгать на облаках.

Шофер Франтишек Габриэл, наш добрый товарищ — мы с ним объехали почти всю Чехословакию, — задумчиво глядит вниз. Вдруг он говорит:

— До встречи, я пошел! — и шагает через перила на камни. Оказывается, сюда ведет трос, и кто хочет, может, держась за него, совершить восхождение или спуститься — заглянуть через край пропасти, выкупаться в ледяной воде озера, полюбоваться эдельвейсами. Рвать их строго запрещено.

Гостиницу на вершине и фуникулер помогали строить цыгане. Это они прокладывали дорогу, шли крутыми тропами с камнями за спиной, они тянули тросы, складывали стены. Франтишек говорил о цыганах с уважением. Рассказывал, что они очень хорошо работают на заводах, на строительствах, что среди них много хороших музыкантов, играющих в оркестрах, и солистов.

Когда мы спустились вниз, в гостинице нас ждали товарищи из Праги: директор будущей картины с участием Райкина и молодой талантливый чешский кинорежиссер, окончивший Московский институт кинематографии, Зденек Подскальский.

Снять фильм с участием Райкина чехи задумали еще тогда, когда мы жили в санатории в Подебрадах. И вот теперь, через восемь месяцев, когда наш театр уже отыграл в Чехословакии, выяснилось, что мы имеем десять свободных дней перед поездкой в Болгарию. Эти десять дней чехи и решили использовать для того, чтобы снять небольшую картину на память о гастролях Райкина и в ней по возможности показать основные черты его творчества. Так как было мало времени, то в сценарий, написанный Зденеком Подскальским, Ярославом Дитлом и советским писателем Владимиром Лифшицем, включили ряд готовых интермедий и сценок, игранных в театре и не требовавших репетиций. По поводу сценария и приехали товарищи из Праги.

Через два дня, после отдыха, театр выехал в Прагу на съемки. Все отправились самолетом, а я поехала машиной. Мне хотелось посмотреть страну — дорога шла по горам и долинам Словакии и Чехии.

Даже из окна машины можно заметить, как бурно развивается Словакия. Расширяют, делают судоходными реки, строят заводы, дороги, и хотя словацкие деревни с синими оштукатуренными избами, крытыми дранью, отличаются от чешских, похожих на города, уже видно, как осуществляется мечта Карела Чапека. Он сказал о Словакии: «Вы не представляете себе, что из нее может получиться, какой станет эта земля, не уступающая в славе своей альпийским долинам, земля воздуха и благовоний, лесов и гор, как только придут люди и научатся умело и бережно обращаться со всей этой красотой». И вот уже есть такие люди — жители этой земли, ее хозяева, свободные труженики. Они преображают отсталую когда-то Словакию, и им по-братски помогает чешский народ. Развиваются искусство, наука, сельское хозяйство, промышленность. В Словакии нашли нефть, уголь и другие ценные ископаемые.

Я видела чудесные дороги, обсаженные фруктовыми деревьями. Я видела горные пейзажи Высоких и Низких Татр, прекрасные санатории в горах, новые мосты, новые заводы и молодые поселки вокруг них, новое русло реки Вах, которая станет судоходной. Я видела гостеприимные надписи на столбах у дороги: «Остравский край Вас приветствует»; «Градецкий край Вас приветствует».

И вспомнила Остраву, где мы играли четыре дня. Напротив гостиницы, прямо через улицу, по подвесной дороге двигались вагонетки с углем. По ночам пылали обузданные пожары домен. Жаркий ветер нес на город тучи дыма, и на белоснежных скатертях ресторана лежал слой черной гари. Она хрустела на зубах, размазывалась по лицу, лезла в глаза — ветер был в сторону города, который недаром называется «Черная Острава». Председатель городского совета, усталый приветливый человек с медленными, внимательными глазами, сказал нам:

— Есть поговорка: «Чтобы Прага была золотой, Острава должна быть черной». Но поговорка стареет: в ближайшие годы будет осуществлен проект избавления города от дыма.

Вот уже позади черный дым. Мы едем дальше через Бескиды, мимо отцветших черемух и наливающихся вишен. А весной, когда все цветет, в здешних местах под окнами деревенских красавиц можно видеть «майки». Это озорной и красивый обычай: ставить под окнами у любимой девушки высокий шест, украшенный березкой, цветами и лентами, — «майку». Влюбленные парни ставят ее тайно, по ночам. Иногда у одного дома можно увидеть два, а то и три шеста.

Машина мчится вдоль реки Бечвы, через небольшие городки — Валашское Междуречье, Границе-на-Мораве, мимо Липника, мимо Богатой Ганы, где женщины когда-то носили по десять юбок, надетых одна на другую; мимо странных хохлатых деревьев над рекой, мимо цветущих, плодороднейших долин Моравии — житницы страны.

Получасовой отдых в Оломоуце, крупном промышленном городе. На центральной площади стоит конная статуя. Из ноздрей лошади прямо на камни мостовой льется широкая струя воды. День жаркий. Под мелкие рассыпчатые брызги подскакивают дети и распаренные жарой мужчины. Тут же, на площади, как во многих городах и местечках Чехословакии, стоит черный известняковый памятник, изображающий святого Рохуса в окружении ангелов. Это средневековые монументы, так называемые «моровые столбы». Они остались со времен опустошительной эпидемии чумы, прокатившейся по Европе. Ими перепуганные суеверные люди хотели остановить болезнь…

Оломоуцкая кофейня. Съедаю бутерброд, на котором заботливо и аппетитно уложены кусочки яйца, колбасы, сыра, масла и еще чего-то непонятного, но очень вкусного.

Пейзаж летит мимо нас, только ветер, посвистывая, отскакивает от стекол. Скоро Прага…

Кончается еще одна дорога. Она — за рубежами нашей страны, но она продолжает длинную ленту дорог нашей кочевой актерской жизни. А были в ней, в этой кочевой жизни, и широкие, благоустроенные шоссе Москва — Ленинград, Москва — Минск, Москва — Симферополь. Были капризные, извилистые, нагретые солнцем дороги Кавказского побережья, проложенные вдоль горных кряжей, среди зелени над морем. Впервые мы познали их, эти кавказские дороги, в трудное время, когда в Новороссийске были немцы, когда в нарядных санаториях стонали раненые, когда прямо с наших спектаклей зрители уходили в бой. Где вы, наши фронтовые друзья, бойцы и офицеры с тяжелых береговых батарей в Геленджике, под Новороссийском, герои Севастополя? Помните, мы играли концерт, стоя на ящиках из-под снарядов в воронке от тяжелой бомбы, а бойцы сидели по краям, свесив ноги? Помните, как однажды начался обстрел и наш аккордеонист потерял клавиши, так дрожали его пальцы, а танец кончился под песню?

Много, много дорог проехали мы на машинах, в самолетах, в поездах. Среди них и таежные дороги Советской Гавани, и дебри Сучана, и пыльные, горячие дороги Средней Азии, и тряские проселки целины, забитые ревущими, полными зерна грузовиками. И старинные тракты Алтая, со стадами пыльных овец и медлительных косматых яков, и паромы, где вперемежку стояли машины, люди, ковры, лошади.

…А сейчас за окнами машины проносятся мирные пейзажи страны наших друзей. Под колесами уходит назад еще одна дорога.

Здравствуй, Прага! Обаятельная и деловая, с неповторимыми улицами, многолюдьем и приветливыми прохожими!

«ЧЕЛОВЕК СО МНОГИМИ ЛИЦАМИ»

Завтра начинаются съемки. Обстановка точности и деловитости царит на киностудии, где снимается фильм.

В павильоне уже построены четыре декорации. Райкин по мере надобности переходит из одной в другую. Он играет на чешском языке. К концу нашего пребывания в Чехословакии мы уже довольно сносно разговаривали по-чешски.