Луиджи Пиранделло - Когда ты стал знаменитостью

• Название: Когда ты стал знаменитостью
• Автор: Луиджи Пиранделло
• Издательство: Журнал "Современная Драматургия", № 4
• Жанр: Драматургия
• Год: 2011

Пьеса Луиджи Пиранделло «Когда ты стал знаменитостью» — является уникальной, так как является автобиографической.

Также он в своей пьесе вывел среди главных действующих лиц две русские девушки, что является беспрецедентным случаем в мировом театре.

Почему он отдал предпочтение двум милым русским девушкам, является большой исторической загадкой. Интересно, кто первым разгадает эту тайну Великого Автора…

---

Сарколи и присутствующие (За исключением Шельци). Он! — Он! — Пьетро! — Он сам!

*** (Снова говорит сам с собой). Ну, и дурак же я… ну, и дурак…

Шельци (Говорит громко, пытаясь перекрыть голоса своих друзей). Нет, это не так! Послушайте меня! — Дело в том, что я в начале показал эти пробные оттиски одному человеку, который ранее уже читал рукопись. К моему удивлению, он весь загорелся, вскочил на ноги и объявил триумфально, что эта книга не была книгой Делаго, а вашей, и, что вы отказались от нее!

***: Отказался? Это не правда! Просто, я ее оставил там –

Сарколи: У Пьетро? Чтобы он ее опубликовал?

***: Нет, наоборот! Запретив ему делать это!

Сарколи: Каково, а? Слышали? — Так значит, это он сам пошел на такое предательство! И решил разыграть нас всех, без исключения!

Шельци (Кричит). Это не правда! Не придумывайте, чего не было! Это я его сумел вывести на чистую воду!

***: И он вам во всем признался…

Сарколи: Что это был розыгрыш, в этом нет сомнения!

Шельци (В то время как все остальные возмущены и все время повторяют): Розыгрыш! Розыгрыш! *** про себя повторяет, сжимая, что есть сил, со злостью и горечью свои кулаки: Ну, и дурак же я… Ну, и дурак… Самый настоящий дурак….

Шельци решительно возражает и выступает против всех присутствующих.

Нет! Пьетро не устраивал никакого розыгрыша! Скорее наоборот! Он намеревался защитить и вашу книгу, и вас лично. И именно я продемонстрировал ему –

*** (Буквально набрасываясь на Шельци). И, что вы ему там продемонстрировали?

Шельци (Разгневанный, шлепает всей пятерней о стопку листов из пробных оттисков). Что в книге, эти новые страницы, звучат фальшиво –

***: — Ха-ха, интересно! Теперь еще они и звучат фальшиво!

Шельци: — Нет, в тот момент я этого еще не знал! Но даже, если я этого и не знал — розыгрыш — розыгрыш раскрывается сам по себе!

***: Ясное дело! Как же еще могло быть иначе!

Шельци: — Я могу показать вам все те пометки, которые я тут сделал! В прочем, помните и о таком факте, что я, хотя и всегда ценил Делаго, но принимал его появление с определенными оговорками!

***: Ясное дело, розыгрыш! Какие тут могут быть сомнения! (Как выше). — Короче — как я это уже сказал ему… это был розыгрыш… тому нет другого объяснения… — розыгрыш и точка! — тем более, что вы теперь знаете, что Делаго — это я.

Сарколи: Извините, но, кто еще мог быть там, кроме вас!

Первый делагианец: Он в этом признался сам!

*** (Снова переходит в атаку на Шельци). Ваши оговорки? Ваши оговорки в адрес Делаго?! Его новаторский «стиль», в том смысле, как вы его понимали? Новаторский стиль, как он вам чудился? — «Это вам не шутка!» — А, что стоит одно только ваше заявление о том, что теперь на нас можно смело поставить крест? Можно смело поставит крест на нас, на старом поколении? Чем не розыгрыш, а? — Еще какой! — Особенно сейчас, когда открылось, что Делаго — это я.

Шельци: Вот именно, сейчас, когда открылось, что Делаго — это вы! И тут, знаете, раскрывается такое! (Снова шлепает всей пятерней о стопку пробных оттисков). Что вся эта бумага — книга — есть ничто иное, как манипуляция стиля! И позвольте заметить вам, что, тон, которым вы пользуетесь, разговаривая со мной, не отвечает больше моральным принципам нашей нынешней молодежи, к которой мы себя с полным правом относим –

***: — Стало быть, не отвечает?! Так?

Шельци: — Нет! Потому что для нас поэт — да будет вам известно! — больше не является высшим божеством на литературном Олимпе –

Сарколи: — Который может шутки ради выдавать себя за молодого человека, которым он не является!

Первый делагианец: Для нас теперь достаточно того, что мы знаем, что Делаго — это Вы!

Шельци: Да, достаточно! Потому что для нас поэт — должен быть, прежде всего, человеком! Видит Бог! Не бумагой с отпечатанным текстом, а… — КРОВЬЮ — ЛИЧНОСТЬЮ

*** (Сжимая обеими руками книгу и размахивая книгой, движется гордо, с рассерженным видом по направлению к Шельци). Стало быть, здесь нет человека? Нет никакой крови? А есть «Жизнь, пульсирующая не так, как у других», «другая жизнь», как вы сами об этом говорили? Нет — больше — Я правильно понимаю? Потому что мне уже немало лет? Молодость же для вас — это всего лишь число лет, и она не является для вас прерогативой духа? В этом заключается ваша мораль и это то, чем вы так кичитесь! Стало быть, я — не могу быть — моложе вас всех и чувствовать в груди то, что в вас еще только бродит и не находит себе выхода — и настолько отчетливо! — что я могу это выразить раньше вас — И, поскольку это явление является новым, выразить его иначе, как делал я это раньше!? И это вы называете аморальным, с точки зрения вашей морали, которая оказалась в данном конкретном случае осрамленной?! — Что ж, если это так, то — я честно признаюсь — что я разыграл вас! Да, разыграл!

Неожиданно из правой двери появляется Модони, весь ликующий, и, в сопровождении двух журналистов. Одновременно из левой двери появляются Тито, Джаффреди и Валентина, они удивлены, так как не ожидали увидеть здесь столько народу. Каждый постановщик пьесы может по-своему обыгрывать эту сцену, поскольку время от времени молодые персонажи, с одной стороны, и родственники, с другой стороны, и представители той или иной группы, будут обращаться к *** и разговаривать с ним одновременно. В то время как *** все это время будет располагаться посредине сцены. Наложение голосов, в прочем, должно происходить в течение короткого периода времени и должно быть естественным и характеризоваться живым участием в этом процессе всех присутствующих. Важно, чтобы при наложении диалогов, отчетливо прозвучали основные мысли, заложенные в текст пьесы.

Модони (Подбегает и обнимает ***). Великолепно, друг мой! Продолжай разыгрывать! Разыгрывай!

Шельци: Послушайте, но он разыграл нас!

Модони: Э. нет, в таком случае он разыграл меня!

Тито (Уже вошел возбужденный). Я это сразу заметил, папа! Я говорил о плагиате, поскольку не знал обо всех тонкостях дела! (Обращается к Модони). Я этого не знал!

Модони: Но, кто мог такое заподозрить!

Шельци: Я! Я это уже давно обнаружил…

Тито: Вы, когда? Что был плагиат? Я говорил о плагиате, поскольку не знал о розыгрыше!

Джаффреди (Тем временем, подойдет к *** и пошлепает его по плечу). Испытываю неподдельное и огромное удовлетворение!

Модони: Из тех, что может испытывать только он!

Джованна: Только он! И никто иной!

Сарколи: Но самое большое удовлетворение от всего этого испытываем мы!

Валентина: У меня такое ощущение, словно я освободилась от какого-то кошмара!

Тито: Разве я тебе не говорил этого? Я говорил о плагиате, поскольку не знал ничего о этой истории!

Модони (Обращается к молодым людям, подтрунивая над ними). Как же, как же: Делаго, новый поэт!

Валентина: Тито, помнишь, как ты говорил «Дедало»? Что он тебе снился даже по ночам!

Тито: В своей Америке и с книгами нашего папы!

Джаффреди (Обращается к молодым). Ну, что, получили свое, дорогие мои синьоры!

Шельци: Мы? Э, нет, извините! Мы пришли сюда –

Первый журналист (Перебивает Шельци и не дает ему закончить выступление). Синьоры, извините, просим прощения! Ради бога, Маэстро: там, у нас в машине осталась газета –

Второй журналист: — мы ждем только вашего официального подтверждения –

Модони: Это я их привез сюда. Будет такой шум, которого еще не видел свет! Они хотят тут же сообщить новость — но хотели бы в начале услышать всё от тебя –

***: От меня? Что именно?

Сарколи: Что история с Делаго была всего лишь розыгрышем!

Присутствующие: А, как же еще иначе! Ясное дело, что это был розыгрыш! Розыгрыш!

Первый журналист (Обращаясь к ***). Вы это нам подтверждаете?

***: Я? Разве вы их не слышите? Это они заявляют в один голос!

Модони: Ну, и разыграл же он вас всех! Как только разыграл!

Молодые:

— Нет! Ничуть!

— Разыграл нас?

— Он разыграл самого себя!

Первый журналист (Обращается ко второму). Бежим! Бежим!