Луиджи Пиранделло - Когда ты стал знаменитостью

• Название: Когда ты стал знаменитостью
• Автор: Луиджи Пиранделло
• Издательство: Журнал "Современная Драматургия", № 4
• Жанр: Драматургия
• Год: 2011

Пьеса Луиджи Пиранделло «Когда ты стал знаменитостью» — является уникальной, так как является автобиографической.

Также он в своей пьесе вывел среди главных действующих лиц две русские девушки, что является беспрецедентным случаем в мировом театре.

Почему он отдал предпочтение двум милым русским девушкам, является большой исторической загадкой. Интересно, кто первым разгадает эту тайну Великого Автора…

---

Верочча: С чего ты взял, что он похож на Андреа? Совсем наоборот!

***: Ха-ха, ты его зовешь Андреа?

Пьетро: Да, да, Андреа, Андреа. И его тоже она зовет подобным образом. Это у нее уже вошло в привычку. Всех стариков она зовет по имени, словно каких-нибудь ребят.

Верочча: Но, простите, о каких стариках вы ведете речь! Нет, никаких стариков! Просто, некоторые думают, что они старики! Мы все как наша матушка земля — молоды и полны всяких капризов.

***: Все выглядим на восемнадцать лет… (Проводит рукой по волосам). Его голова…всего на два года моложе моей… Как только он настаивал на том, чтобы я ехал вместе с ним! Это было тогда с его стороны вполне осознанным бегством…

Верочча: О твоем же нынешнем бегстве можно сказать, что ты, если и предпримешь его, то всего лишь так, ради забавы! Я это вижу! Ты не тянешь на героя! Не тянешь!

***: Мне просто тогда было жалко наших стариков, которые бы в таком случае остались совершенно одни…

Верочча: Вот, пожалуйста! Уже тогда тебе нельзя было отказать в величии и сострадании! Но сейчас, знаешь, хватит! Ты доставишь мне огромное удовольствие, если ты набьешь этими достоинствами свое чучело; но Делаго не нуждается в такой начинке и должен быть безжалостным!

***: Если бы я тогда уехал с ним…

Пьетро: Ты бы тоже стал богатым!

***: О, нет, я не это имел в виду…

Пьетро: Стал бы компаньоном моего отца — и не менее богатым, чем я!

***: И одновременно НИКЕМ — ты это понимаешь? — никем — одним из толпы — без того особого внимания со стороны людей, которое не дает тебе больше жить!

Верочча: Хватит прибедняться, как будто вам, великим людям, всего этого не достает!

***: Чего?

Пьетро: Всеобщего внимания и обожания!

***: Спасибо! Ты говоришь так, как будто мне после всего этого и жить-то больше не надо! Попробуй-ка сам стать знаменитостью и пожить, при этом, еще, хоть немного!

Пьетро: Могу тебя заверить, что если бы я стал знаменитым…

***: Хотел бы я видеть тебя в этой роли! Со всеми этими фотообъективами, направленными на тебя со всех сторон. А сколько глаз одновременно устремлено на тебя! Как можно упустить такой случай — ведь проходит великий человек! Все не спускают с тебя глаз — буквально застыв на своих местах — и ты под их взглядами, в свою очередь, застываешь на месте — прекрасно осознавая то, что ты для них никто иной, как «знаменитость» — СТАТУЯ. Ты меня понимаешь? И это происходит в тот момент, когда ты думаешь совершенно об ином и хочешь предаться хотя бы на миг своим мыслям и чувствам! Тебе бы измениться в лице — скорчиться от боли, если кошки скребут на сердце. Черт подери, неужели ты не вправе чувствовать себя, по крайней мере, в тот момент, всего лишь простым смертным?! Нет — тебе отказано в таком праве! — ты не можешь быть просто простым смертным — ты великий человек. И ты приказываешь себе: «Держись, не расслабляйся, не позволяй своему лицу жить эмоциями! И не забывай, что на тебя все глядят!» — А знаешь, что приключилось со мной месяц тому назад, несколькими днями раньше того, как вы пригласили меня к себе на виллу, отдохнуть немного — (нет, ты послушай, послушай эту историю!) — Я вышел из дому весь разгневанный и пробродил весь день, черт знает где, за городом. Вечером, проголодавшись, я зашел перекусить в первую попавшуюся на моем пути остерию. Но, будучи поглощенным своими проблемами, я совершенно забыл — могу тебе поклясться в этом — кем «я» являюсь. Настолько, что в какой-то момент, я потерял над собою контроль, поскольку меня раздражало то, что, при каждом поднятии моей головы над тарелкой, я постоянно встречался с глазами двух молодых людей, которые все время смотрели в мою сторону и смеялись. Я вскочил на ноги и принялся кричать что, если они тотчас же не прекратят вести подобным образом, я запущу в них бутылкой. И, на самом деле, я схватил бутылку со стола и замахнулся ею в их сторону.

Пьетро (Смеется). Ну, и ну! Надо же случиться такому! И, что они?!

***: Тебе смешно? — Я же увидел, как они тут же ретировались за стол. А на следующее утро они мне написали мне письмо, в котором приносили мне свои извинения. Они так уставились на меня своими глазами, лишь только потому что никак не могли понять, каким это образом я мог очутиться в их захудалой остерии. И узнав меня, они созерцали меня без должного на то почтения.

Пьетро: Разве тебе мало этого!?

***: Как же, как же! Особенно, если занести мне в актив, то особое внимание, каким меня одарила та пара дурней, и то удовлетворение, которое я теперь могу испытывать оттого, что я больше не могу спрятаться от посторонних глаз даже в обычной остерии! Но, какое все это имеет значение, если ты страдаешь — страдаешь — от своей известности! От своей славы!

Верочча (Решительно, почти гневно). И отчего страдаешь ты?

***: Вот как?! Ты спрашиваешь меня, отчего я страдаю? Меня удивляет, что это спрашиваешь именно ты? Если я лишен возможности, без того, чтобы не вызвать вселенского скандала, сделать то, что все другие могут сделать просто так — чтобы жить — чтобы жить — чтобы дышать!

Наташа (безмятежная и по-прежнему занятая вышивкой). Все говорит за то, что ты на такой скандал обязательно нарвешься!

Пьетро: Точно! Он наверняка нарвется на скандал! — Тем более, что здесь все становится скандалом! — Верочча тебя любит? — Это уже скандал! — Ты также должен знать, что ни я, ни Наташа, мы никогда не приехали бы сюда из Америки, если бы у нас не было этой цели познакомиться с моим известнейшим дядюшкой!

***: Верно! Из которого мы теперь все вместе собираемся сделать чучело. С тем, чтобы его можно было поместить в моем кабинете к услугам тех, кто в ней нуждается — за письменным столом — Это так, Верочча?

Верочча (Выглядит так, словно ее неожиданно озарила одна идея). Я думаю сейчас над одной проблемой, которую нам следует решить каким-то образом. Надо сделать это чучело говорящим.

***: Нет ничего проще, дорогая! Не беспокойся! Достаточно будет только вспороть его сзади и вставить ему в живот граммофон.

Верочча: Точно, превосходно! Именно так — с комплектом граммофонных пластинок, чтобы можно было менять их!

***: С уже готовыми записями для посетителей –

Пьетро: — и для интервьюеров –

***: Все это — уже запрограммировано — мне только остается повторять определенный набор слов всю оставшуюся жизнь. И не потому, что это сказал я; а потому, что это меня заставили сделать другие! Мне приходится говорить такое, что самому никогда и не пришло бы в голову.

Пьетро: У тебя этих пластинок, наверно, уже пруд не пруди…

***: Да, хватает. И, как я уже тебе сказал, все уже запрограммировано. Поэтому я теперь не должен думать о чем-то другом — представлять себе что-то другое — или слышать. — Каково, а?! Что я думал — то думал (по их мнению) и баста! Запрещается представлять меня в ином ракурсе. — Я выразил то, что чувствовал — и точка — должен довольствоваться тем чего достиг — не могу уже быть другим — горе мне, если я попытаюсь их ослушаться, — они тут же перестанут меня признавать — Мне четко предписано — не отклоняться ни при каких обстоятельствах в сторону от уготовленной мне роли. Находиться там — в застывшем состоянии, до конца дней своих!

Пьетро: То есть мертвым!

***: Если бы только мертвым! Злая шутка заключается в том, что физически я по-прежнему живой! Подобное, разве что, можно проделывать только с мертвыми — Но этого нельзя делать даже с мертвыми! Даже с мертвыми! Поскольку даже те, кто уже давно ушли из жизни — встретились — надо сказать — счастливчики! — разок-другой с историей и затем остаток жизни доживали свободными, в забвении! — От них сейчас требуется только откликнуться на зов и представиться пунктуально к какой-либо дате, чтобы засвидетельствовать авторство вполне определенного события. Например, 12 апреля 1426 года — или 15 октября 1571 года — При этом, о них известно только, откуда они родом — чем они занимались до этой даты. Что было с ними потом, если при свершении этого события они не умерли — никто об этом ничего не знает! Но даже, если они и умерли в тот памятный день — может в один прекрасный день появиться такой человек, который прольет дополнительный свет на их деятельность, обнаружив, какой-нибудь, неизвестный до этого документ — даст новую интерпретацию их роли в истории — предоставит возможность взглянуть на них под иным углом зрения; скажет — о них новое слово — вернет к ним интерес в обществе, раскрыв новые грани их творчества.