Руслан Белов - Хирург и она; Матрица

• Название: Хирург и она; Матрица
• Автор: Руслан Белов
• Жанр: Детектив

---

Михаилу Иосифовичу в этот момент позвонили, и Дарья-Гортензия ушла в себя.

Предлагаемый ей образ жизни (с бойфрендами, Лилиями и штатными сплетницами) кому угодно мог показаться циничным. На первый взгляд циничным. А при пристальном рассмотрении он представал весьма умело организованным. Все схвачено, все продумано, как в хорошем меню, в котором учтен каждый витамин, каждая калория и каждый микроэлемент.

Переговорив, Михаил Иосифович глотнул яблочного сока, и мягко привлек к себе задумчивую Гортензию. Полюбовавшись ее лицом, он сказал.

- Ты не задумывайся обо всем этом, от дум одни морщины. Ты просто живи, как раньше жила. И все будет хорошо - лошадей-то теперь нет, так что обойдется без колючек и падений.

81. Он себя зомбировал.

Лихоносов решил положиться на себя. Он пошел в магазин, а по дороге занимался аутотренингом, есть себя зомбировал.

"Сейчас ты выпьешь, хорошо выпьешь и отключишься до утра. А утром ты встанешь трезвый, как стеклышко, и поедешь к Чихаю. Ты ведь был у него, наверняка был, и потому легко найдешь дорогу".

Купив три бутылки хорошего молдавского вина, он пошел, радостный и предвкушающий, домой и по дороге бубнил себе под нос: "Сейчас ты выпьешь, хорошо выпьешь и отключишься до утра. А утром, ты встанешь трезвый, как стеклышко, и поедешь к Чихаю".

Дома он сел за стол, налил полный стакан вина и, подняв его к глазам, сказал, как тост:

- Сейчас ты выпьешь, хорошо выпьешь и отключишься до утра. А утром, ты встанешь, трезвый как стеклышко, и поедешь к Чихаю.

Трех бутылок хватило до двенадцати ночи, и в двенадцать пятнадцать Лихоносов спал как замшелая скала.

82. На автопилоте.

Ровно в восемь утра Лихоносов встал, надел голубое пальто с золотыми пуговицами и пошел к автобусной остановке. Автобуса долго не было, потому что еще месяц назад он перестал ходить по расписанию. До станции Крутая его подвез Козлов-Младший.

Сев в машину, Лихоносов не стал разговаривать - не хотел отвлекать организм от заданной ему цели. Козлов-младший искоса полюбовался золотыми пуговицами на голубом женском пальто, и досадливо покачал головой - он не терпел опустившихся мужчин и более всего мужчин, опустившихся из-за женщин.

Они промолчали всю дорогу до Крутой.

***

В Москве на Курском вокзале Лихоносов потерялся. То есть потерял чувство цели. И безвольно присоединился к безбилетникам, спрыгивавшим с платформы Горьковского тупика и направлявшимся к платформам сквозных направлений.

Как только он поднялся на платформу, в стоявшем справа поезде раздался приятный женский голос "Осторожно, двери закрываются", и Лихоносов наперекор своей сознательной воли бросился в закрывающуюся пасть вагона. На Каланчевке тот же приятный голос попросил его покинуть вагон. Он выполнил просьбу, оказался на платформе и понял, что надо идти на Ярославский вокзал.

На Ярославском вокзале Лихоносов купил билет и прошел на платформу. Там его задержал милиционер. Он долго так и эдак рассматривал золотые пуговицы на пальто и паспорт с регистрацией в поселке Губино Воскресенского района Московской области. На счастье в начале платформы появилось настороженное лицо закавказской национальности, и Лихоносов, оставленный без интереса, заскочил в первый попавшийся поезд.

Поезд направлялся в Пушкино, совсем в другие края, и потому в Мытищах Лихоносову захотелось выйти попить пивка. Следующий поезд доставил его в Болшево.

В Болшево ему захотелось выпить в приличной обстановке и подсознание привело его к ресторану. И не только привело, но и заставило войти. Вышибала хотел было продемонстрировать ему свою профессиональную сноровку, но Лихоносов выцедил ему: - Я к Чихаю, - и был пропущен.

83. Всего-навсего мужчина.

Гортензия была счастлива. Ей ни о чем не надо было думать. Если становилось скучно, то Флора, либо Михаил Иосифович непременно что-нибудь придумывали.

А скучно иногда становилось. Через день после поездки в "Кадиллаке" пришел Леонтий Ефимович. Осмотрев ее, он сказал, что до Нового года ей больше ездить никуда не надо, так как по словам Михаила Иосифовича, ночью она кричала и даже пыталась уйти из дома. Гортензия расстроилась - ночью ей действительно снилось, как ее насмерть сбила машина, за рулем которой сидел человек в черных очках.

Однако грустила она ненадолго - вечером появился Андрей. Сразу же после того, как позвонил Михаил Иосифович и сказал, что ему надо срочно лететь в Вену, а потом в Триест и будет он только послезавтра вечером.

Бойфренд был похож на Сильвестра Сталлоне, не знающего русского языка и по какому-то упущению Голливуда прошедшего курс лечения в подвалах Лубянки. Он постоянно играл мускулами, ел орешки, приглаживал редеющие волосы и смотрел на Гортензию, как на старшего по камере. Одет он был в застегнутую на все пуговицы белоснежную спортивную рубашку и свободные светлые брюки с отворотами. Оставив его в гостиной, смятенная новая хозяйка большого дома нашла Флору, и розовея, сказала, что не знает, куда себя деть.

- Гортензия Павловна, вы что, забыли?! - воскликнула на это штатная сплетница. - Он же мужчина! Всего-навсего мужчина. Просто вы, наверное, раньше общались с мужчинами, в которых было много женских гормонов, и потому они много говорили, думали и кокетничали на философские темы. А Андрей настоящий мужчина. Он ест, пьет и работает без устали.

Выслушав Флору, Гортензия-Даша, запечатлела в памяти слова "Вы, наверное, раньше общались с мужчинами, в которых было много женских гормонов", и приказала:

- Ну так подавайте на стол!

Андрей ел аккуратно и много. Подавала Флора, и по ее взгляду Гортензия поняла, что та не прочь познакомиться с работоспособностью мужчины, не отягощенного женскими гормонами, и это позволило ей несколько раз улыбнуться штатному любовнику.

После десерта Андрея прорвало, и он, артистично склонив голову, сказал Гортензии фразу, заученную по бумажке Михаила Иосифовича:

- Вы невероятно хороши, сударыня. Я - художник, и постараюсь нарисовать вас, но боюсь, мне не хватит мастерства, чтобы выразить всю глубину вашей красоты.

Гортензия почувствовала, что вечер начался, и отослала Флору. Когда та ушла, притушив свет, она спросила:

- А какой вы видите меня на своем полотне?

- Вы лежите на возвышении, нагая, и ждете... - Михаил Иосифович потом улыбнется, прослушав разговор - он шел точно по его сценарию.

- Зевса?

- Нет... Последних известий, - улыбнулся Андрей, как велел хозяин, в этот момент бивший Лилию букетом голландских роз по десять долларов за штуку, и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. - Разрешите, я налью вам шампанского? Такое шампанское бывает только в доме Михаила Иосифовича...

Эту фразу он сказал, не подумав, последний, прослушав разговор подумает, что работает штатный бойфренд не только на него.

Гортензия кивнула. Андрей встал, подошел с бутылкой, но наливать вина не стал. Увидев глаза женщины, ее трепещущие губы, он поставил шампанское на стол, легко поднял подрагивающее тело на руки и куда-то понес. Гортензия не видела, куда. Прикрыв глаза, она витала, она качалась на его руках в сладостном океане чувственного счастья.

84. Понимаете, у меня мания.

Чихай по воле случая или проведения находился в ресторане. Последнее время ему было совсем туго - опухоль в мозгу быстро росла, и гангстеру, почти уже бывшему, было трудно думать и вспоминать. Собственно, Лихоносов и нашел его по этой опухоли: едва оказавшись в зале, он почувствовал ее клеточный оптимизм своими мозговыми клеточками и обратился к столику, за которым сидел угловато-плотный смуглый человек с пустыми черными глазами. Прежде всего, Лихоносов был хирургом и потому немедленно забыл, зачем явился в Болшево. Усевшись перед Чихаем, он сказал с достоинством в голосе:

- Я - хирург, видите ли.

Чихай смотрел на него долго, смотрел, пытаясь понять, почему он, никогда ни в кого не веривший, сразу поверил в этого человека, которого никогда в жизни не видел. У него не получилось поднять память хотя бы на карачки, и он тяжело осел в кресле.

- Завтра я буду вас оперировать, и вы станете другим человеком, здоровеньким другим человеком... и поедете в Воронеж.

Последняя фраза появилась в мозгу Лихоносова самостийно, и выговорилась тоже самостийно. Она упала откуда-то сверху как кирпич или голубиное "Здрасте!"

Чихай смотрел в стол долго, потом посмотрел в зал, на сидевшего у противоположной стены человека, чем-то похожего на шофера Бормана из кинофильма "Семнадцать мгновений весны", и сделал рукой знак, объединивший его с Лихоносовым. Человек, похожий на шофера Бормана, подошел и, снисходительно рассматривая голубое пальто и золотые пуговицы, представился:

- Владимир Константинович.

- А я Хирург,- ответил Лихоносов. Пальто был теплым и единственным, и ему было наплевать, как на него смотрят.

Шофер Бормана присел, глядя уже взглядом козырного валета: