Максим Григорьев - Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)

• Название: Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)
• Автор: Максим Григорьев
• Издательство: Кучково Поле
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2016

Название книги Максима Григорьева — «Обыкновенный фашизм». Это не случайно: в 1967 году с таким названием вышел документальный фильм Михаила Ромма. Ничего лишнего — только кадры исторической кинохроники, фотографии и документы с момента возникновения фашизма в Германии и до его конца.

Каждое слово книги «Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)» точно также подтверждено историческими свидетельствами: сотнями интервью жертв пыток и обстрелов на Донбассе, документами органов власти, докладами и расследованиями международных организаций, сотнями фотографий, материалами средств массовой информации.

---

Женщина: «Я как зашла, у меня все затряслось, все выбило. Холодильник открылся, по холодильнику попало. Где, что можно, сейчас выколупывала. Осколки с кафеля, столько много. Я не думала, что так может быть. Сначала далеко где-то минометы были, а потом сюда прилетели. Где-то без десяти час было. Не могу сказать точно. Я как раз находилась дома. Слышу, что сильно ложатся снаряды, где-то близко. Где-то без пяти, без десяти. Я пробежала, а потом спустилась вниз по этажам. Сначала, около одной двери постояла, потом на втором этаже простояла. Потом мы в подвал не смогли спуститься, потому что в подвал попало. Наверное, это было опасно, и мы в подвал в подъезде спустились. А в это время попало штук восемь, наверно, снарядов.

Один попал вот в этот дом, потом у нас там есть гаражи, в гараж попало и потом еще штуки три в конец дома. Есть пострадавшие люди. Два человека ранены, женщина одна с ранением в ногу, еще я не знаю кто. Просто страшно было выходить из подъезда. Поэтому мы только сейчас начали выходить из подъезда и приходить в чувства. А стреляли с Опытного или с Авдеевки. Вот вам и Минские договоренности, никто ничего не придерживается. Нашей армии уже пора задуматься и гнать их в три шеи отсюда. Вот это осколки я не знаю, что это за снаряд. Сколько калибров смотрите, вот приедут специалисты и посмотрят. Но, по-моему, с крупнокалиберного, что действительно запрещено.

Мужчина: «Обстрел произошел. Я не был дома в этот момент. Мне соседи рассказали, что случилось. Я приехал и увидел только факты налицо. Утром еще все было хорошо. При желании можешь в квартиру зайти посмотреть».

Женщина: «Тишина и спокойствие. И потом сильные обстрелы. Направление, как я поняла по тому, как ложатся снаряды, со стороны Авдеевки, где стоят Вооруженные силы Украины. Причем, я говорю, все быстро как-то произошло. Обстрел этот весь. Запуск, свист, и все. Ну и, соответственно, разрушение. Страшно. Это было страшно. Да, соответственно, сразу перегородки я попыталась открыть, дверь, и взрывная волна попала в дом напротив. И разрушило все. Взрывная волна. У меня дверь открывается, и летит чайник. Открывается холодильник… и этот звон. Слышу, Лена бежит по подъезду. Где-то прячется. Я пока была в коридоре, в простынках упала, чтобы как-то переждать, потом решили спуститься в подвал. Считаешь шаги, запуск, прилет, взрыв. Столько времени, сколько обстреливают нас. Все перемирие, так сказать, от 12 февраля Вооруженные силы Украины соблюдают очень хорошо. Обстрелы каждый день».

Мужчина: «Порошенко обещал, что нас не будут больше обстреливать. А нас убивают и убивают, а не освобождают. Все говорит, что он освободитель, а жизнь всем покалечил» [332].

Жительница расположенного под г. Луганском с. Роскошное Валентина Васильевна рассказала журналистам, что в октябре 2014 г. в результате обстрела села украинскими вооруженными силами у нее погибла племянница 33 лет, а внук 14 лет получил сильные множественные осколочные ранения. Сама Валентина Васильевна получила осколочное ранение спины. Валентина Васильевна рассказывает:

«Это было какое-то мгновение, раньше пролетало со свистом. Мы могли сориентироваться, куда упадет, это было мгновение. Мужчины были в гараже. Возле стола стояли моя сноха, племянница и внук — Галина Алексеевна, внук Данила, племянница Юля. Я стояла там в углу, между домом и верандой, чистила кресло. Какой-то хлопок вверху раздался, и все. Когда я уже очнулась, я не знаю, что было. Смотрю, у нас двор залит кровью. Юра кричит. Юля, Галя пытается что-то подняться. И вот такое страшное было, а потом как все пошло. Юлю осколком в сердце убило сразу. Данечку в голову. Ушиб головы, множество ранений осколочных. До Галины еще не доехали, она в областной больнице сейчас находится. Вот поедем туда сейчас. Вчера не могли проехать туда. Там стреляли сильно. Узнаем, как ее состояние. Это село Роскошное. Двое — в больнице, один — в реанимации. Сейчас узнаем, что с ней. Говорят, что материальную помощь будут выплачивать сегодня. У меня только в спине осколок. Внук в реанимации лежит, Данила, 14 лет. Мама его погибла. Племянница моя, 33 года» [333].

80-летняя жительница Донецка, Фурсенко Валентина Васильевна, проживающая по ул. Большевиков, 14, в результате обстрела украинскими военными в сентябре 2014 г. осталась без крова и каких-либо документов, которые сгорели вместе с ее домом. В своем интервью Валентина Васильевна говорит о том, что украинский обстрел велся целенаправленно по жилым кварталам города, так как незадолго до обстрела соседи видели женщину, предположительно, устанавливающую маячки для наводки артиллерии. Несколько соседей Фурсенко В. В. получили ранения различной степени тяжести. Рассказывает Фурсенко Валентина Васильевна:

«Мне 80 лет. Осталась без крова, без документов, без одежды. Все сгорело. Все у нас было за эти годы. Мои дети всю жизнь работали. И машина сгорела, и куры, собаки сгорели. Ничего у меня не осталось. Улица Большевиков, 14. Восемьдесят лет, пятое почтовое отделение. В доме моем все было. Ничего теперь нет. Я купила картошку, чтобы распределить ее, спустила в подвал. А потом у меня давление, я пошла таблетку выпить. У нас в доме была собака. Ну и он со мной. Он пропал, тоже его бомбануло. Зашла в дом, выпила таблетку. Был первый час. Я только включила телевизор и свист. Я обомлела, телевизор сразу выключился. Собака вылетела, я за ней. И вот, когда я вышла, кухня там, все это вокруг, горело. Тут же сарай. Все кругом. Тут же все было для собак, для цыплят, уголь, дрова. Все было, хоть у нас и газ. И все сразу огнем загорелось. Я находила вот такую огромную чушку, 4 см приблизительно толщиной. Ну и мне тут какие-то парни говорят, бабушка, ты ее выкинь. Я ее не выкинула. Я ее положила. Тут видите, все открыто. Это на третий день. Два дня у меня книги горели, пианино горело. Все горело. Если только три швейные машинки у меня были. Два телевизора, три холодильника. Все сгорело. Потому, что нас считай три семьи. Дочка с детьми, сын и я. И у всех у нас, как говорится, все было. Тут я выскочила сразу, когда это все загорелось. Покричала. Я была почти раздета. Только вот эта рубашка. Это люди мне все дали. И телефон у меня только остался старый. Выскочила — никого нет. Я пошла, взяла шланг, который в огороде лежал. Хотела включить, а там вода где, все уже горело. Я не могла воду открыть. Бабушка там вот сидела. Ее уже повели — два осколка у нее. Она живая осталась, я с ней встречалась. Все пылало. Машина приехала, как будто с водой, открыли, а у них все шланги худые. Не дом поливали, а нашу улицу. Я им — ребята милые, что же вы не спасаете. Я не могла уже зайти в дом, у меня сумка была. У меня ни документов, ни денег ничего не было. Тут у меня курочки были. У сына тут карпы были. Здесь все росло. Вот сюда попали две бомбы или что там было. Одна сюда. Другая туда. Но тут потом находили осколки. Вот это была веранда. Она деревянная. Это кухня. Это ванная была. Тут от газа, что осталось, но тут поснимали все уже. Это спальная была у внучки. Тут все было. Вот там зал был. Вот там вытаскивали что-то. Расковыряли все. Кому надо было разрушать дом? Вы знаете, я слышала, что тут ходила женщина, ее поймали. Она установила жучки какие-то. Говорят так. Я на ночь как-то документы брала, готовила. А это в первый раз днем было. Первый час был. Они же мне не позвонили и не сказали, что, бабка, мы будем по тебе стрелять. Что я пожелаю Порошенко? Много денег, он жадный на деньги. Но пускай ему так лихо будет, как мне в 80 лет. И вот трубы. Они же хорошие, их унесут за зиму. За газ только рассчитались. Я в 75 лет пошла работать, чтобы на газ заработать. А они…. За два часа все сгорело. Ничего не осталось. Украина ничего мне не выплатит — никакой компенсации. Нет. Если наши ДНР помогут, я за них молюсь день и ночь. Я хожу пешком от училища. Я молюсь за них. Деточки милые, пожалуйста защитите. Помогите нам. Сколько таких, как я. У нас женщина, 23 года, убило. Она ребенка накрыла. Ребенок больной, в Киеве учится. Дедушка с бабушкой погибли там. Не горело, а бомбило. У нас сколько таких? Вон бабушка с дедушкой — еле живые остались, две бомбы. Одна разорвалась. Другая нет. Это уже, наверно, третья горела так. Люди говорят, что была наводчица, которая ставила определенные радиомаяки. Вот ее поймали.

Она знала, что тут нет ополченцев. Она тут ходила и знала, что простые люди живут. А тут я одна» [334].

Пенсионер Василий Андреевич Столяров из ст. Луганской рассказал о том, как 3 октября 2014 г. украинская армия обстреливала его поселок из реактивных систем залпового огня БМ-21 «Град» (122 мм). В результате попадания снаряда во двор его дома дом был разрушен, а он сам получил осколочное ранение спины. Василий Андреевич рассказывает: «У друга был. Как раз «Град» стрелял. Они заходили шесть раз. И я падал. От того, что на землю ложился, меня поранило. Я у друга дома был. Я со станицы. После ранения меня ребята отвезли на моей машине. Она тоже получила три осколка у меня. Привезли сюда. Соседка работает в перинатальном детском центре, в реанимации. И операцию сразу же сделали тут. Осколок достали. С третьего числа я тут нахожусь. Дом. Шифер побило. Веранду оторвало. Окна вылетели. Потом попросил ребят. Забили. Потом стреляли, и опять вылетело все. И гараж, тоже там все смято. Во двор снаряд упал» [335].