Клайв Баркер - Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд

• Название: Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд
• Автор: Клайв Баркер
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22558-3

«У мертвых свои магистрали. Проложенные в тех неприветливых пустырях, что начинаются за пределами нашей жизни, они заполнены потоками уходящих душ. Их тревожный гул можно услышать в глубоких изъянах мироздания — он доносится из выбоин и трещин, оставленных жестокостью, насилием и пороком. Их лихорадочную сутолоку можно мельком увидеть, когда сердце готово разорваться на части, — именно тогда взору открывается то, чему положено быть тайным». Эта цитата как нельзя более точно передает суть знаменитых сборников Клайва Баркера, объединенных общим названием «Книги крови» и ставших классикой не только мистики, но и литературы в целом.

---

— Они часто возникают?

— К сожалению, да. Боюсь, мы плывем против течения: наше общество ориентируется на закон и порядок.

Что это за милая манера выражаться? Может, прикажете сажать за решетку каждого подростка, перешедшего улицу в неположенном месте? Да, в свое время он и сам разделял подобные взгляды, но они приводили в тупик, как и излишняя сентиментальность.

— Дело идет к тому, что мы можем вообще потерять Тифердаун, — сказала она, — что было бы недопустимо. Я понимаю, он выглядит не очень-то…

— Но это наш дом, — улыбнулся он.

Шутка не нашла никакого отклика Кажется, его слов даже не расслышали.

— Ваше, — в ее голосе появились ледяные нотки, — прошлое (или она сказала — «пошлое»?) связано с полицией. У нас есть надежда, что ваше присутствие принесет нам поддержку органов финансирования.

Вот оно что. Взять на работу бывшего полицейского, чтобы задобрить власти. В нем самом они не нуждались. Их вполне устроил бы любой преподаватель социологии, способный строчить отчеты о влиянии системы школьного воспитания на подростковую жестокость. Леверфол спокойно объяснила ему, что он здесь лишний.

— Я говорил вам, почему оставил службу.

— Вы упоминали об этом. Вы признаны негодным.

— Я не хотел заниматься канцелярской работой, а от привычных обязанностей меня отстранили. Из-за опасности для моей собственной жизни, если верить некоторым утверждениям.

Казалось, она немного смущена его объяснениями. Она психолог, и она представляла себе, как ему неприятно обсуждать здесь личные дела. Но, видит бог, его совесть чиста.

— Поэтому я ушел после двадцати четырех лет службы. — Он запнулся, прежде чем договорить. — Я не полицейский. Я больше не имею отношения к полиции. Это осталось позади. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Хорошо, хорошо!

Она, разумеется, не поняла ни черта Он попробовал подступить с другой стороны:

— Хотелось бы знать, что сказали мальчикам.

— Сказали?

— Обо мне.

— Ну, кое-что о вашем прошлом.

Значит, они уже предупреждены. Внимание, дети, сейчас явится свинья[2].

— Это важно.

Он хмыкнул.

— Видите ли, подростки слишком агрессивны. Отсюда большинство их проблем. Они не могут контролировать себя и страдают от этого. — Она взглянула на него так, будто он собирался спорить. — О да, страдают. Вот почему мы настойчиво стараемся научить их ценить свое нынешнее положение. Нужно показать, что у них есть альтернатива.

Она подошла к окну. Отсюда открывался почти тот же вид, что и из окон первого этажа. Тифердаун был своего рода поместьем, к главному зданию примыкал большой земельный участок. Игровое поле, трава на котором пожухла после июльской засухи. За ним — хаотично разбросанные пристройки, несколько хилых деревьев и пустырь, тянувшийся до самой ограды. Он видел эту стену с другой стороны дома. Тюрьма «Алькатрас» гордилась бы ею.

— Мы стараемся дать им немного свободы, немного образования и немного любви. Почему-то бытует мнение, будто правонарушители получают удовольствие от своих деяний. Мой опыт свидетельствует об обратном. Они приходят к нам виноватые, сломленные…

Одна сломленная жертва за спиной Леверфол сделала жест из двух растопыренных пальцев (Леверфол уже вела нового сотрудника по коридору). Волосы у подростка были прилизаны назад. Пара местных татуировок на руке.

— Тем не менее они совершали уголовные преступления, — заметил Рэдмен.

— Да, но…

— И им необходимо напоминать об этом факте.

— Не думаю, что им нужно напоминать об этом, мистер Рэдмен. Я думаю, они родились с сознанием вины.

Вина явно возбуждала ее, что нисколько не удивило Рэдмена. Они любили взбираться на чужую кафедру, эти психоаналитики. Место досталось им по наследству от проповедников столь же вдохновенных, но обладавших менее красочным словарным запасом История повторялась — вплоть до обещания исцеления при соблюдении должных ритуалов. И, конечно же, праведные наследуют Царствие Небесное.

На игровом поле происходило какое-то действие, привлекшее внимание Рэдмена Преследование, потом пленение. Одна жертва попирала другую, поменьше, собственным ботинком — с демонстративной безжалостностью.

Леверфол заметила это одновременно с Рэдменом.

— Извините меня. Мне нужно…

Она стала спускаться по лестнице.

— Ваша мастерская за третьей дверью слева, если хотите взглянуть, — бросила она через плечо, — Я скоро вернусь.

Едва ли она скоро вернется. Судя по тому, как развивалась сцена на поле, потребовалось бы трое здоровых мужиков, чтобы разнять противников.

Рэдмен побрел в мастерскую. Она оказалась заперта, но сквозь стекло двери были видны лавки, верстаки, инструменты. В общем, неплохо. Будь у него было достаточно времени, он мог бы обучить ребят столярному делу.

Немного расстроенный тем, что не попал внутрь, он пошел вниз, вслед за Леверфол, на залитое солнцем поле.

Место драки, точнее — побоища, было окружено редкой толпой зрителей. Посредине стояла Леверфол. Она молча взирала на мальчика, лежавшего на земле. К нему склонился один из надзирателей. Рана на затылке подростка выглядела опасной.

Некоторые зрители оглянулись на приближавшегося Рэдмена Донесся приглушенный шепот, замелькали улыбки.

Рэдмен посмотрел на жертву. Мальчику было лет шестнадцать. Он лежал щекой на траве, словно прислушивался к земле.

— Лэйси. — Леверфол назвала фамилию мальчика специально для Рэдмена.

— Сильно пострадал?

Мужчина, опустившийся на колени перед Лэйси, отрицательно покачал головой.

— Нет, не слишком. Ушибся при падении. Кости не повреждены.

По лицу мальчика текла кровь из разбитого носа Глаза его были закрыты. Он выглядел мирным и отстраненным, как мертвый.

— Ну, где же эти чертовы носилки? — раздраженно произнес надзиратель. Ему было неудобно стоять на коленях на твердой пересохшей земле.

— Уже несут, сэр, — ответил кто-то.

Рэдмену показалось, что говорил нападавший. Худощавый юноша лет девятнадцати. С такими глазами, что от их взгляда должно сворачиваться молоко.

И верно, из главного здания вышла небольшая группа подростков с носилками и красной простыней. Новые действующие лица широко ухмылялись.

Толпа зрителей начала таять: лучшая часть представления закончена. Подбирать останки — веселья немного.

— Погодите, погодите, — окликнул Рэдмен. — Или нам не нужны свидетели? Кто это сделал?

Некоторые неопределенно пожали плечами, большинство притворились глухими.

Рэдмен сделал вторую попытку:

— Мы все видели. Из окна.

Леверфол посмотрела в сторону здания.

— Разве нет? — спросил он ее.

— Думаю, с такого расстояния невозможно разглядеть зачинщика. Я не желаю принимать участие в подобном разбирательстве. Надеюсь, вы меня понимаете?

Она увидела и узнала Лэйси. Почему же она не разглядела обидчика? Рэдмен упрекнул себя в рассеянности: ведь он еще не познакомился с воспитанниками и едва ли мог различить их лица. Риск обознаться слишком велик, хотя он почти не сомневался в том, что нападавшим был паренек с кислым взглядом. Сейчас нельзя ошибаться, решил он; сейчас нужно позволить ситуации разрешиться своим путем.

Леверфол словно не желала ни во что вмешиваться.

— Лэйси, — спокойно произнесла она. — Как всегда.

— Он сам напросился, — отводя от глаз светлую челку, проговорил один из мальчиков с носилками. — Он другого не понимает.

Леверфол проигнорировала его замечание. Она проследила за тем, как Лэйси положили на носилки, затем в сопровождении Рэдмена направилась к главному зданию. Все произошло так; обыденно.

— Он не совсем бесполезен, этот Лэйси, — загадочно проговорила она, словно ее слова что-то объяснили. Больше ничего не добавила. Вот и все сочувствие.

Рэдмен оглянулся на красную простыню, покрывавшую неподвижное тело Лэйси. И почти одновременно случились две вещи.

Первая: кто-то в толпе произнес слово «свинья».

Вторая: Лэйси открыл глаза и посмотрел прямо на Рэдмена — ясным и чистым взглядом.

Почти весь следующий день Рэдмен приводил в порядок мастерскую. Инструменты были сломаны или пришли в негодность из-за неумелого обращения: беззубые пилы, покалеченные напильники, сломанные тиски. На восстановление требовалось немало средств, но сейчас не время просить денег. Лучше пока подождать; пусть все видят, что он занят работой. Он изучил эту политику еще на прежней работе.

Приблизительно в четверть пятого зазвенел звонок, хороший повод собираться домой. Сначала Рэдмен пропустил его, но инстинкты взяли верх. Звонок — тревожный сигнал, он всегда настораживает. Рэдмен прекратил уборку, запер мастерскую и пошел на звук.