Юрий Шубин - Статус неизвестен (СИ)

• Название: Статус неизвестен (СИ)
• Автор: Юрий Шубин
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Человечество делит дальний неосвоенный космос. Борьба за выживание перерастает в поединок за пригодную к заселению кислородную планету. Затянувшееся противостояние достойных соперников вынуждает Перво землян послать в самое логово врага «троянского коня» — диверсионную группу, чтобы попытаться решить проблему, применив неожиданный ход…! Чужие земли полны опасных сюрпризов, животный мир агрессивен и кровожаден. Спецслужбы готовят смертельные ловушки на каждом шагу. Но главную загадку таит в себе человек. Всегда неравный самому себе!

---

Прелое ароматное многоцветье трав пахло детством.

На Астреле были кремовые брюки и рубашка с коротким свободным рукавом. Он снял туфли и стянув носки скатал их в один черный шарик. Ступни обожгло в согласии с налетевшим прохладным ветерком. Молодая, липкая травка нежила его подошвы, как бархат. Астрел смотрел на далекий голубой окоем, осмысляя последствия будущего.

Вода закругляет острые углы и чем-то похожа на память, подтачивая и перетирая время в нежную боль.

Порыв сменившегося ветра донес грохочущий треск. Они переглянулись и обернулись на звук мотора. Юный пастушек перегонял с выпаса у реки на отменные травы предгорья карликовых руномулов, как на грех перегородив дорогу мотоциклисту.

— Пошли прочь! Вон! Вон! Убирайтесь!

Еще вчера, к вечеру, чрезвычайное положение отменили и селяне погнали застоявшийся скот на луговую кормежку.

Резкий бибикающий сигнал растравлял животных, только добавляя суматохи, которые поддевали шины крохотными рожками и отскакивали от горячей выхлопной трубы. Мальчонка не справлялся, торопясь освободить путь. Пушистые комочки толклись вокруг мотоцикла, медленно перетекая на другую сторону дороги. Поднятая пыль накрывала всех. Наконец мотоциклист прорвался, рыхля желтый песок и устремился прямо в их сторону.

Шумный. Ликующий. Негодующий. Двигатель. Заглох.

Передняя вилка с амортизировала завязшее в песке колесо. Тугая собранность тела подкинутого мотоциклиста, как у прыгуна в воду, заставила его, минуя руль, выкинуть вперед обе ноги и придти на пятки, утопив каблуки высоких сапог во взбитом барханчике. Он не упал, вовремя отступив одной ногой. Снял шлем и стянув очки на широкой резинке бросил оба предмета на край расстеленного покрывала.

— Разнежился, мерзавец! Скрепил своей подписью предательство и пиршествуешь?! — угрожающе набросился на Астрела пехот-командер. Он едва не пнул откупоренное горлышко бутылки.

Астрел долго, через новый кусочек сыра рассматривал припудренное пылью лицо Валерки Самородова, минимизируя площадь поражения.

— События последних дней совершеннейшим образом измотали мой организм. Донести намек труднее всего, поэтому изволь выражаться яснее.

Самородов одарил Астрела невыносимым по тяжести, ненавистным взглядом:

— Объясняя тебе очевидное я буду вынужден подворовывать у собственной жизни. Впрочем, и понятно, — пехот-командер выругался, хоть и тихо, но со злой, циничной самозабвенностью:- Всегда побеждают самые хитрые, быстрые и беспощадные. А предают хлюпики и слюнтяи вроде тебя. Не свое ты им в той бумажке посулил, а общее наше. Что не тобой найдено и чем дариться ты был не в праве.

Астрел посмотрел на него длинно и странно:

— Ты мне в моем праве отказываешь?

В катакомбах глаз Самородова мелькнуло нечто:

— Твоя избранность — случай. Ты кем себя возомнил?! Ни у кого нет права на подобное решение!

Дожевав кусок сыра чучельник ответил:

— Мы с тобой всю жизнь на ножах. Но я не хочу чтобы ты смотрел на это как на историю предательства. — Он взглянул старому недругу прямо в глаза и невозмутимо спросил:- Что в нас ищет правды? Той настоящей. На которую настроено наше подсознание. Что оно? Умеющее обидеть своей въедливой настойчивостью? Что на меня нашло, когда Господь вдруг свое исполнил, сына возвратив? Не знаешь? — Гримаса удалась ему необыкновенно хорошо:- А я взамен без задержки отслужил, восстановив справедливость, чтобы судьбу не искушать. Ты находишь это забавным?

У Самородова по губам и вправду прошмыгнула презрительная ухмылка:

— Голосование — пустая формальность. А ты возомнил себя вершителем судеб с абсолютными полномочиями, — он поборол усмешку, продолжив:- Это решение не могло быть твоим внутренним желанием. Вся их деятельность… — пехот-командер красноречиво взмахнул рукой куда-то в сторону-… имела рациональное наполнение. — Самородов на секунду умолк, подавив в себе досаду:- Меня всегда учили что там, где логичность поступка нарушена, появляется большая вероятность обмана, но заблуждения — самые частые вожаки наших желаний. Никто не выбирает для мышеловки самый дорогой сорт сыра. Секретная установка чудовищной разрушительной силы. Кто бы мог подумать! Уже тогда стоило задуматься… — Самородов словно стал разговаривать сам с собой:- Этот его полу бессмысленный взгляд, подергивающиеся распухшие губы — явный признак слабости. Ведь я же почувствовал… не проголосовал. Разглядывая эти нескончаемые вопли ужаса, как он искуссно разыгрывал депрессивного малого. Как преподнес свою адскую игрушку под фальшивой личиной. Нате мол, смотрите и бойтесь нас. Испуганный, он ведь по сговорчивей будет. Гордый вид позволяет скрыть страх, а личина труса сокроет что угодно. Водили нас за нос, выжидая! — «валерьянка» просто и агрессивно вновь перешел к разговору с Астрелом:- Я пытаюсь тебе кое что донести. Достучаться. Они узнали твою проблему, боль твою разведали, чаяния, стремления и сыграли на этом. Протащив твои страхи через лазейку свойственных каждому человеку сомнений. Вывернув обретенную над тобой власть на пользу себе. Отыскали легальный путь. И ты, своим решением «Правовержца» оказал им величайшую услугу, в миг один обрушив порядок противостояния. Разве у тебя самого нет ощущения что они заказали твое решение?

— И оно от этого перестало быть моим? — чучельник задумчиво улыбнулся чему-то своему, далекому.

Самородов скосил взгляд, посмотрев краем глаза на отца Аквитина бродящего по берегу. Тот казался безучастно рассеянным, прогуливаясь с мечтательно-отрешенным выражением на лице. Он до поры общался с небом.

Пальцы пехот-командера, непроизвольно стиснувшиеся в кулак, нехотя разжались. Астрел приметил за Валеркой этот жест еще в пору подростковых стычек. Ему не хотелось чтобы все и теперь свелось к банальной драке.

— Они проникли в твою семью. Подобрались с того конца, откуда никто не ждал беды. Устраиваемый спектакль был всего лишь искусной западней для твоих умозаключений. Знаю, у каждого найдется что-то заветное. Но тебя купили на личном отождествлении с твоим сыном и ты не разглядел человека с той стороны линии фронта, который вещал его устами о предательстве. А они, шельмы, дарителя огорчать отказом не станут. Не захотят.

— Кто они? Кого ты называешь ими? Отчего мне ни побежденные, ни победители не кажутся людьми удостоенными высшего понимания? — Он терпеливо ожидал ответа, чисто технически осознавая апокалиптическую разницу их способов понимания жизни. — Разве дело во мне? Этот мир так сложно устроен, что способен свести на «нет» усилия любой цивилизации. Сломав все наши хитрые ухищрения простотой решения.

Самородов пытался казаться спокойным обуздывая свой гнев:

— Тебя подводили к этому решению осторожно, создавая впечатление, что эта исподволь внушенная мысль явилась без подсказки, сама по себе. Они это ой как умеют. Узнают о ком надо правду, разведают его мечты и вернувшись к ее истокам устраивают из этого непреоборимые обстоятельства, — пехот-командер и сам не замечал, что объясняется начальственным рыком, с барственной искрой во взгляде.

— Жизнь обожает бессистемность совпадений, — с чувством возразил ему Астрел.

— Какая к чертям… Это сговор! Когда мои солдаты жилы рвали, перли на рожон расплачиваясь жизнями, тебя преспокойно готовили подмахнуть эту бумажонку! — И гадкая улыбка выползла из его округлившегося рта как змея из норы:- Королем в двух королевствах пожить хочешь: и для нас хороший и для них неплохой?! Между двух стульев задницу расщиперил! Фанфарон упрямый! — Угли тлевшие под нагаром застарелой неприязни вспыхнули с новой силой. Самородов выдумывал все новые ругательства:- Скурв…

Аквитин возник между спорщиками и решительно пригрозил:

— Лаяться начнешь, я тебя епитимьей успокою, — святой отец, который до того, казалось, и не вслушивался в разговор, на самом деле ловил каждое их слово и оказался тут как тут: — Человек реализует себя порой путями непредсказуемыми. А ты вот так с ходу пытаешься разобраться в поступках людских до мелочей, годами тренируя в себе эту мелочность. Бедность не порок, но неказистость собственного душевного мира заставляет воспринимать чудо за спекулятивное искушение и персонифицировать истину через собственное понимание таковой. Иногда факт кажущийся нам непонятным становится ключом к разгадке всей линии поведения. Ни одна ситуация никогда не разрешается помимо воли всех, кто-то да приложит старание. И если этим одним оказался Астрел Сатерлан, это не дает тебе права судить его и выворачивать наизнанку каждый его поступок. Ибо, как правило, реализуется то финальное продолжение, которое наиболее событийно оправдано.

Пехот-командер натянуто внимал Аквитину, но теперь наградил его припрятанным тяжелым высверливающим взглядом: