Юрий Шубин - Статус неизвестен (СИ)

• Название: Статус неизвестен (СИ)
• Автор: Юрий Шубин
• Издательство: СИ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2016

Человечество делит дальний неосвоенный космос. Борьба за выживание перерастает в поединок за пригодную к заселению кислородную планету. Затянувшееся противостояние достойных соперников вынуждает Перво землян послать в самое логово врага «троянского коня» — диверсионную группу, чтобы попытаться решить проблему, применив неожиданный ход…! Чужие земли полны опасных сюрпризов, животный мир агрессивен и кровожаден. Спецслужбы готовят смертельные ловушки на каждом шагу. Но главную загадку таит в себе человек. Всегда неравный самому себе!

---

Астрел как-то странно себя ощущал. Его разум чах без принципиально новых идей и необъяснимых явлений. Вот и сейчас, почувствовав себя на одной волне с Аквитином, он вновь обдумывал кажущуюся ему весьма резонной идею. Хомодермик глотнул воздух и заговорил с его преподобием, решив поделиться этой мыслью со святым отцом:

— Возможно, где-то в миллиардах галактик обитает схожая во всем, до мельчайших деталей, почти такая же как мы цивилизация людей, которую Божий промысел не наделил ни чудом Бого вспоможения, ни способностями провидцев. Но одарил их чем-то большим, дав нечто такое, что позволяет им опираться на собственные силы. Чистый разум надеющийся на самого себя.

Это было настолько абсурдно представить не то что произнести Астрелу, что отец Аквитин именно по этой причине поддался искушению поддержать скользкую тему. Лицо Аквитина отражало спокойное внимание. Но в ущипе его морщин в манере сокращать, щурить глаза что-то поменялось:

— Разное состояние бытия разума. Бред конечно. Таких и быть не может. Бог есть часть всего. Каждой цивилизации Господь дарует умение от бесконечных чудес своих. И только тебя он наказал глупыми идеями, — а сам смотрел серьезно, словно просчитывая риски складывающегося разговора.

Астрел пребывал в минуте трогательной наивности:

— Спасибо, святой отец. Но берегись, я только начал, — шаля пригрозил он:- Если все же представить что он существует. Мир в котором всего по чуть-чуть, некий банк человеческих способностей и типажей, форм и способов проживания человеческой жизни: доморощенные экстрасенсы, целители и хироманты, идейные борцы и пророки, виртуозные музыканты и агностики точных формул, шарлатаны и религиозные фанатики, праздные и трудяги, вещуны и кликуши, каратели и пацифисты, маньяки и божьи люди, забывшие о семьях путешественники и храмовые попрошайки, люди искусства и солдаты удачи, нытики и политики. — Если бы совершенно ясный, в холодном спокойствии взгляд пресекла мимолетная усмешка, разговора бы не вышло. Но этого не произошло. — Есть миры удобно вращающиеся вокруг Божественного ядра. А есть разнесенные на дальние орбиты в тень собственных проблем. Куда Бог наведывается как воскресный папа. Назначенное обязательное чудо вселяет в нас уверенность в правильности выбранного нами образа жизни. А они обходятся так. Понимаешь? И можно долго рассуждать об их недостаточной набожности или греховности. Рвение с которым мы заботимся о собственном престиже и благополучии озарено десницей Господа указующего нам путь. А они бредут в потемках, истово сжимая распятие и давно научившись полагаться больше на собственные силы чем на указующую руку Создателя. И ни в коем случае не допуская чтобы вера переродилась в миф. Меня обезоружила и поразила мысль основанная на долготерпении и несокрушимости их веры, нежели та, на которую способны мы. Не обретая таинства, они не растеряли интереса к тайне богоявления. И чья же вера сильнее по твоему?

Разговор из банального и шутейного незаметно для Астрела, фантазия которого разыгралась не на шутку, стал интересен самому Аквитину. В уголках губ и глаз собрались маленькие напряженные морщинки, прежде чем он произнес на что-то решившись:

— В главах не вошедших в Книгу-книг и названых «Свитком прописанных тайн» сказано что есть планета не из числа любимчиков, — его глаза в мягких мешочках век сделались печальными как маслины:- Мир в котором не хочется жить, но хочется верить что он существует. Как должно быть там не просто. Они талантливы своими ошибками и невероятными выводами не имеющими никакого отношения к причине их неудач. Без мелочной опеки высшей силы. Сильнейшая, непоколебимая сторона религии осознание того, что самые великие и мудрые мысли ниспосланы тебе Господом нашим. Мы очень приблизительно представляем себе устройство этого мира. Возможно проблема Всевышнего в том, что он влюблен не во всех своих созданий. Но я тебе этого не говорил.

Они чокнулись. Выпили. Закусили.

Под конец Астрел даже перестал подавать реплики, все острее ощущая исповедальность этого разговора.

— Схватка за благосклонность Создателя происходит без их участия. Ведь вера дарована нам не затем чтобы заполнять пробелы в знаниях, а для того, чтобы мерить градус теплоты души взращенного человечества. Назначение каждого многообразия стремится к идеалу в своем виде. И в этом смысле ни одной цивилизации статус неизвестен, неизмерим и не упреждаем. Если люди перестанут совершать благородные, человеко обязывающие поступки то Господь отвернется от нас. Ибо пока мы люди в делах своих мы есть дети его. Любимые и не очень. И под опекой его. Обесчеловеченный мир лишен для Господа интереса. Возможно это наше генетическое кредо. Быть может великое попрошайничество ставшее частью нашей религиозной догмы лишь удаляет нас от Творца? Чем дальше от Бога… в этом смысле, естественно, дальше, тем выше жизнестойкость. Тем выше порог живучести с опорой на собственные силы. Неразочаровываемость по причинам пожизненного характера борьбы за выживание. Неугасимый огонь самоосознания вида, который сам готов создавать миры и очеловечивать их исходя из опыта самостоятельных побед.

— Самостоятельных ли? — не удержался Астрел, параллельно думая в этот момент о последней фразе Самородова.

Его преподобие со вздохом прикрыл тяжелые веки:

— Все та же ханжеская всеохватность веры. И это говорю тебе я. Уму непостижимо, — морщинки стягивались в осмысленную твердую улыбку:- А на чьих ошибках учится сам Господь? Возможно на их.

Горькое блаженство собственных ошибок, чем рабское везение от играющего в поддавки Бога. В восходящем потоке само значимости, не ложась в дрейф Божественной воли. Вызов через бой, справедливость через мотивацию уязвимости. И грандиозность мудрости в осознании перспектив всего непознанного.

Люциферия усложнения. В этом усложнении и есть вызревание моральных оценок общества. Прививка от сытого бешенства раскормившегося на чудесах потомства.

Мы состоим из помеси, колобродящей браги всех тех кто жил до нас и умудрялся быть счастлив. Отдавая в блуде и любви семя по краям и кралям. Пигментируя родственными связями шуршание юбок чужих сеновалов и мягких перин с казистыми кружевами. Эхо предков ударяющее в бубен новой жизни и рождающее вдохновленный голос крови, способный размыть монолит принципов на волокна недоумений. И содрогнуться в нелепой мудрости своей: «Быть того не может!»

Рапирные оруши размашистыми взмахами крыльев месили небо. И кто-то, время от времени, с криком, сложив серебрящееся оперение, обрушивался с высоты, в нырке за метнувшейся рыбой и поднимая толщу воды на дыбы.

Фракена вертелась как карусель. Пригибая травинки с полчищами вцепившихся в них громогласных стрекунов. Каждым плавным рывком заставляя ощущать как спину подпирает вечность.

Постскриптум

Космодесантники покидали арену сражения. Они вышли за городские покосы. Тяжелые от зерен пшеничные колосья ходили волнами. Приближалась страда. В зное воздух бурлил от потревоженной мошки. Солнечные колоски покачивали метелочками удерживая тяжелые головки зерен. За широкой полосой жнивья порослью тянулся молодой лес с вольготно разросшимися тенисто-зелеными хоть и редкими, но основательно крупными деревцами. Четверка миновала лесистый участок и перейдя тропинку вдоль поля остановилась на меже. От хлебодарного океана веяло колючей, царапающей половой. Движения плазмоидов над полем были ритмичны, будто согласованы с неслышимой, но очень четкой мелодией. Воздух дрожал и извивался. Шесть овальных тел интенсивно кружили в циклически повторяющемся танце. Размазывающий воздух горячий поток подсекал золотые метелочки подламывая колосья до жесткой стерни. Невидимый вихрь тугим движением увлекал бросившиеся в рост колоски, закручивал их винтом и укладывал в рисунок видимый с большой высоты. Струи ветра ветвились создавая перевитыми колосьями пшеницы сплетающиеся символы. Знаки.

В округе примолкли не только птицы но даже стрекуны.

Иллари стоял подозрительно бессловесный, обсервативно цепко вглядываясь в небо. Он вслушивался как присовокупляется и пророждается ритмичный звуковой бит посланца небес, уже твердый, но еще невесомо невнятный.

Волосы Рона сливались с хлебными злаками.

Щуплый высокий юноша Карэл Крейг остановился чуть правее, оставив место подошедшему Парсу. Тянулись поля, колыхались зреющие колосья. Хлеб шумел приливами и отливами.

Закончив работу со провайдеров посадочного модуля плазмоиды заблестели и зашевелились как спины тысячи жуков. Торчащие из их оболочек жгутики-флагерры затрепыхались многопалыми комками, цепляясь за восходящие потоки. И вспыхнув унеслись, стеганув хвостом горячего ветра по озаренным солнцем колосковым волнам.