Кристофер Гортнер - Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

• Название: Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа
• Автор: Кристофер Гортнер
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-12433-2

«Бесчестье – не прихоть судьбы. Это – яд в нашей крови. Такую цену мы платим за то, что носим имя Борджиа».

Италия. XV век. С вступлением на папский престол Родриго Борджиа, принявшего имя Александр VI, в Риме началась новая эпоха. Лукреция, ни в чем не знавшая отказа с детства и любимая отцом, стремится поскорее вступить во взрослую жизнь и играть роль в семейных делах. Рим соблазнителен и опасен, правящие династии Италии борются здесь за власть, союзы создаются и рушатся мгновенно. В поисках союзников против Франции отец Лукреции решает выдать дочь замуж за члена влиятельной семьи Сфорца. Но Лукреция, узнав жестокую правду о своем браке, пускается в опасную игру, которая требует всего ее ума, изворотливости и хитрости. После расторжения первого брака у нее появляется шанс обрести счастье со страстным неаполитанским принцем, но этому мешают скандальные слухи, обвиняющие ее в убийстве и инцесте. Лукреция вынуждена рисковать всем, чтобы победить страшную судьбу, на которую ее обрекает кровь Борджиа.

Названная бессердечной соблазнительницей, которая стала роком для нескольких мужчин, была ли она на самом деле такой злодейкой? Или же стала жертвой семейных интриг, вынужденной выбирать между преданностью и жизнью?

Впервые на русском языке!

---

– Вы так и собираетесь весь день болтать, как кумушки? Или, может быть, соблаговолите уделить внимание самому важному событию в нашей семейной истории?

Я посмотрела на улицу внизу. Мы сидели на специально отведенном нам балконе в палаццо, откуда открывался вид на дорогу, по которой должна была пройти папская процессия – по Виа Папале до Латеранского дворца, где он будет интронизирован как епископ римский и верховный правитель Папского государства.

От этого зрелища – как и от запахов – дух захватывало. Навоз и вино, пролитое из кожаных бурдюков, смешиваясь, издавали на жаре жуткую вонь, а ликующая толпа, растянувшаяся до самого Колизея, заполняла дорогу. Возглавляли процессию крысоловы с собаками, рвущимися с поводков, – они бежали вперед, чтобы разогнать из болотистых зарослей грызунов. Лавочники, расположившиеся на руинах нижнего уровня, развернули свои цветистые знамена. Разграбленная громада арены, откуда давно вывезли весь мрамор и известняк для украшения благородных палаццо, неожиданно воскресла для недолгой жизни, ее гулкие арочные проходы вернулись к мимолетной славе, не заглядывавшей сюда с древних времен. Гипсовые ангелы, выкрашенные бронзовой краской, парили в громадных арках, оседлавших дорогу. За трепещущими на ветру знаменами наших цветов почти не видно было небес – лишь море алого и желтого.

Куда бы я ни посмотрела – всюду превозносилось наше фамильное имя.

Джулия предъявила мне самых важных персонажей процессии.

– Вон там кардинал Асканио Сфорца. – Она указала на невысокого элегантного человека с выпученными глазами. На нем была мантия с полами, поеденными мышами, и ехал он на муле среди двенадцати слуг, облаченных в алое и фиолетовое. – Ходят слухи, что Родриго после конклава дал ему шесть сундуков серебра, но это ложь. Палаццо твоего отца на Корсо и вице-канцлерство – вполне достаточное вознаграждение для любого, даже если он так жаден, как Асканио.

Кардинал Сфорца проехал вместе с другими, облаченными в алое кардиналами и их приверженцами и членами семей. Я вспомнила, что рассказывала Джулия: его голос решил избрание отца на папский престол.

– Я считала, что толпа разорила палаццо папочки, – сказала я, подумав, что Сфорца, вероятно, предстоит долго отстраивать полученный дар.

Джулия хмыкнула:

– Толпа к нему и не прикоснулась. Как только Сфорца узнал, что палаццо принадлежит ему, он послал туда своих людей для охраны. Он ни одной тарелочке не позволил бы потеряться. Сфорца теперь самый влиятельный человек в курии. Я уже не говорю о том, что он самый богатый. А через его посредство твой отец заключил союз со Сфорца в Милане, а это значит…

– Закрой рот! – раздраженно сказала Адриана. – Ты всегда набиваешь ей голову всякой чепухой.

Джулия нахмурилась. Я собиралась спросить еще кое о чем, но тут рев толпы известил нас о появлении самых знатных римских семей: сегодня они забыли свою вековую вражду, чтобы выступить во всем блеске.

Гордые Орсини, в оранжевом бархате с золотом, во главе с их патриархом Вирджинио Орсини, в чьем ведении находилась папская гвардия. На почтительном расстоянии, облаченные в столь же роскошные наряды, шествовали Колонна, вековечные враги семейства Орсини. Когда появились их слуги в облаке пыли, поднятой всадниками, Джулия вдруг опасно свесилась через перила и закричала:

– Алессандро, здесь! Мы здесь!

Адриана пришла в ужас:

– Всеми святыми заклинаю тебя, немедленно прекрати этот крик! Как ты себя ведешь! Люди будут думать, что ты воспитана не лучше жены кожевника.

Я рассмеялась, увидев, как в недоумении оглядывается Алессандро Фарнезе, который услышал свое имя, только не мог понять откуда. Наконец он увидел машущую ему сестру наверху. Я встречалась со старшим братом Джулии, когда он приходил к нам до отъезда на учебу в Пизу. Мне показалось, что рядом с Джулией он простоват, хотя у него были такие же длинные ресницы, заостренный нос и… тут я замерла.

– А когда приехал Алессандро?

– Три дня назад. – Джулия посмотрела на меня. – Разве я тебе не говорила? Мне казалось – говорила. Родриго – я имею в виду его святейшество – обещал… – Она замолчала, оценивая выражение моего лица. – Выброси это из головы. Его здесь нет. Ты же знаешь: Чезаре запрещено появляться в Риме.

Больше не слушая ее, я оглядывала толпу: не увижу ли брата. Он должен быть здесь. Как я могла подумать, что он пропустит такое событие, что бы там ему ни приказывал папочка? Это был час нашего самого большого торжества, апофеоз многолетних трудов, а Чезаре и Алессандро учились в Пизе в одной семинарии. Если наш отец позволил брату Джулии вернуться в Рим, то Чезаре наверняка узнал бы об этом. И он бы тоже постарался получить разрешение.

– Лукреция! – Джулия схватила меня за плечо. – Вон Хуан. Он, конечно, грубиян, но, упаси Господь, сегодня здесь нет никого, кто мог бы сравниться с ним.

Я оторвала глаза от безликих машущих рук и орущих ртов: казалось бы, из ниоткуда вдруг расцвело облако розовых лепестков. Под этим розово-белым дождем ехал Хуан, в алом бархатном камзоле; на его широких, с желтыми полосами рукавах красовались наши быки, вытканные черной нитью, а воротник сверкал драгоценными камнями. В руке он сжимал шляпу с пером. Когда он махал ею, толпа кричала: «Борджиа! Борджиа!» Он тряс головой, и его длинные волосы струились, ниспадая на плечи. При виде его женщины за кордонами самозабвенно кричали, а он скакал на своем коне, которым управлял так умело, что с дороги не поднималось ни пылинки.

Я не сдержала улыбки. Обезумевшие горожане напирали на ограждение. Хуан с ухмылкой залез в висящий на поясе мешочек, набрал горсть серебра и бросил в толпу. Люди кинулись подбирать его дар, а он пустил коня легким галопом. За ним пешком шли его наемники.

– Может, он и красив, но ему никакой урок не идет впрок, – заметила Адриана. – Его чуть не убили у самых моих ворот две недели назад, а он провоцирует давку своими театральными жестами.

Театрально или нет, мне мой брат казался прекрасным. У Хуана был особый дар, за что отец и любил его. Никто лучше его не знал, как ублажить капризную толпу, когда ему этого хотелось, его обаяние и щедрость пришлись как нельзя более кстати, чтобы усмирить недовольство, вызванное жестоким убийством человека перед нашим палаццо.

Но дыхание у меня перехватило по-настоящему, когда сразу за Хуаном появился наш отец – на белом скакуне под черным чепраком, а за ним свита папской гвардии. На папе была трехъярусная священная тиара в лазурной эмали и слезками жемчуга наверху, золотая с белым риза облаком окутывала его мощную фигуру.

Люди попадали на колени. Папочка поднял руку в белой перчатке. Воздух наполнился хлопками крыльев: слуги, шедшие подле него, выпустили из клеток голубей. Женщины принялись молиться, восторг осветил их изможденные заботами черты. Мужчины почтительно снимали шапки, а дети выгибали шеи, провожая взглядами разлетающихся голубей. Во всех церквях поблизости зазвонили колокола. «Он провозглашает новую эпоху», – шепотом подсказала мне Джулия. Но я и без нее поняла послание моего отца.

Родриго Борджиа стал нашим новым папой римским. Отныне все изменится.

Дальше шли другие благородные семьи, члены папского двора и их люди. Наконец вся процессия исчезла в облаке пыли. Когда пыль осела, Адриана поднялась со своего табурета:

– Нам нужно идти. Сегодня вечером мы присутствуем на празднестве в Ватикане, а у нас всего несколько часов на подготовку.

Я неохотно поднялась, оторвала руки от перил, только теперь поняв, что сидела, вцепившись в них. Ладони болели от соприкосновения с грубой поверхностью камня. Я еще раз неторопливо оглядела толпу: люди напирали на стражников, пытаясь прорваться на дорогу и поискать упавшую пуговицу, перчатку, обрывок ленты или позумента – любую мелочь, чтобы унести домой на память.

Джулия, проследив направление моего взгляда, вздохнула:

– Лукреция, я тебе говорила: его здесь нет.

– Должен быть, – не поворачиваясь, сказала я. – Не понимаю, зачем папочка заставил его оставаться в Пизе.

– Если бы он позволил Чезаре приехать, тот не захотел бы возвращаться в Пизу. Ты же знаешь, он с самого начала туда не хотел. – Джулия вертела в руках подвеску. – И потом, Ваноццу тоже не пригласили, но она не устраивала по этому поводу шума. Ей нужно руководить тавернами: когда в городе столько народу, можно сделать неплохие деньги.

– Она же сама не накрывает столы, – возразила я, хотя и радовалась тому, что моей матери нет среди приглашенных.

– Верно. Но, по крайней мере, здесь ее нет и она не придумывает способов испортить нам настроение. Она чуть не взбесилась, когда поняла, что не смогла предсказать избрание Родриго, – самодовольно сказала Джулия, явно все еще радуясь тому, что первой из нас узнала великую новость.

– Ты думаешь, это правда? – неуверенно спросила я, с ужасом вспоминая, как мать предсказала мою смерть. – Она может предвидеть будущее?